Холодная ярость - Дмитрий Петров

- Боюсь, что с бассейном ничего не выйдет, - заметила она. - Тысяча восемьсот в месяц - это не по моей зарплате. Если только... - начала она и осеклась.

- Если только у папы попросить, - понял ее невысказанную мысль Артем. Попроси у него, мама, а? Ну попроси!

- Сам проси, - наконец сказала Марина. - Вот позвони ему по телефону и попроси. А я больше не хочу. Но ты можешь. Договорились?

В отдел она примчалась, представляя себе, как сразу же расскажет Вербину о подозрительном интернате, куда следует сегодня же пойти и как следует разобраться. Но, увидев мрачное осунувшееся лицо майора, сразу поняла: что-то случилось.

- У меня есть новости, - только сказала она и умолкла.

Вербин посмотрел на нее и отвел взгляд, сурово поджав губы.

- Интересные новости? - спросил он, и в голосе его Марина уловила что-то непривычное: то ли издевку, то ли иронию, то ли печаль...

- Еще не знаю точно, - спокойно ответила она, пытаясь понять, что же случилось и отчего майор сегодня такой смурной. И отчего старается не смотреть в ее сторону...

- Пойдем ко мне в кабинет, поговорим, - произнес Вербин, и теперь Марина явственно услышала в его тоне чуть ли не угрозу. К тому же непривычно выглядело приглашение в кабинет: обычно майор разговаривал со всеми сотрудниками в общей комнате - странно таить секреты в общем деле.

- Чем занимается твой муж? - сразу спросил Вербин, как только они остались одни.

- У меня нет мужа, - чувствуя, как заливается краской, ответила Марина. - А в чем дело?

Напоминание о Вадиме было ей сейчас особенно неприятно. Но Владимир только отмахнулся от уточнения.

- Ну, твой бывший муж, я хотел сказать, - раздраженно поправился он. Кто он такой? Чем занимается? У него есть семья?

Начало разговора сразило Марину наповал. Она растерянно оглянулась, как бы ища поддержки у стен, и, не найдя ее, запинаясь, спросила снова:

- А в чем дело? Что произошло? Я ничего не понимаю.

Вербин пожал плечами, лицо его оставалось замкнутым и суровым.

- Я тоже не слишком понимаю, - сказал он. - Видишь ли... Дело в том, что...

Он глубоко вдохнул, будто собираясь нырнуть с трамплина, и закончил уже решительнее:

- Дело в том, что твой бывший муж имеет отношение к делу о педофилии. К этим самым фильмам. И боюсь, что имеет самое непосредственное отношение. И не таращи глаза: я знаю, что говорю, и отдаю себе отчет. Что там еще принято говорить в таких случаях? Если бы я не был уверен, то никогда не позволил бы себе...

Впервые в жизни Марина вдруг поняла, что означает выражение: земля уходит из-под ног.

Кабинет внезапно сделался совсем маленьким, как будто стены сдвинулись и наехали со всех сторон. Потом в глазах потемнело, и голова закружилась.

- Этого не может быть, - произнесла Марина, вцепившись в сумочку и чувствуя, как заныли кончики стиснутых пальцев. Больше ей нечего было сказать, но она не верила. Все ее существо протестовало против такого предположения. - Он не может, не может, - повторила Марина, и на глаза ее навернулись слезы. Не обиды, нет, а страдания, как от физической боли.

Владимир уловил ее состояние.

- Лучше послушай, - сказал он. - Я тебе все расскажу, а ты уж сама решишь, имею я право так говорить или нет.

Когда он закончил рассказ о вчерашнем вечере и о неудачной погоне, Марина сидела не шелохнувшись, окаменевшая, с глазами, уставленными в одну точку.

Потом, словно очнувшись, произнесла:

- Ты не подумай... Я верю твоим словам. Я знаю: все, что ты сейчас рассказал, - правда. Просто я не верю в то, что Вадим способен на такое. Тут недоразумение... Не знаю какое, но недоразумение. Совпадение...

Вербин чуть заметно усмехнулся.

- Наверное, ты правильно себя ведешь, - сказал он после короткой паузы. - Наверное, человек так и должен себя вести. Нормальный человек, я имею в виду.

Если этот Вадим был твоим мужем и является отцом твоего ребенка, то ты и не должна верить в то, что он способен на преступление. Да еще на такое... Жить с такими предположениями о близком человеке невыносимо.

- Он мне не близкий человек, - невольно вырвалось у Марины, и она вдруг, не выдержав напряжения, заплакала. Сунувший в дверь голову Лукоморов испуганно исчез...

Несколько минут оба они молчали, потом Вербин потянулся за сигаретами и сказал успокаивающе:

- Ладно, это пустое, тебя не касается. Давай лучше покурим, и расскажи, что у тебя за новости. Ты ведь обещала новости, не забыла? Расскажи-ка мне что-нибудь из жизни глухонемых.

Марина невольно улыбнулась этой шутке, и Вербин обрадовался. У него со вчерашнего вечера болело сердце, когда он думал о том, как сообщит Марине о ее бывшем муженьке...

А когда она закончила свой сбивчивый рассказ об интернате, майор задумчиво произнес:

- М-да, действительно... Какой интересной жизнью живут глухонемые. Кто бы мог подумать... Спасибо этой твоей Менделеевне - просветила.

- Она не Менделеевна, а Менделевна, - поправила Марина, и на этот раз они оба улыбнулись.

- Срочно туда, - скомандовал Вербин, вставая из-за стола. - Хватит разговоров. Очень может быть, что ты действительно подошла вплотную к разгадке этого дела. Гораздо ближе, чем я, например. Если найдем этих детей, то дальше уже дело техники.

- Значит, будем идти от детей, - повторил слова Вербина Лукоморов, когда они уже ехали по направлению к интернату. С Мариной поехали все сотрудники, кроме Виталика, оставшегося в отделе на всякий случай.

- От детей, - глухо повторил за Лукоморовым насупленный Иннокентий. Он покрутил лысой головой и добавил:

- Непривычно это - ходить от детей. Обычно идешь от трупа. От тела, как говорится. Есть тело - есть дело, а нету тела - нету дела, - вспомнил он старинную шуточку оперов-" убойщиков".

- Типун тебе на язык, - заметил Лукоморов. - Что ты такое говоришь? Какие тут могут быть тела? Привык ты у себя в "убойном" отделе...

Иннокентий только фыркнул в ответ, а между тем именно он оказался прав.

В приемной директора интерната толпилось довольно много народу, и на вошедших сотрудников "полиции нравов" никто поначалу не обратил внимания.

Заплаканная секретарша окинула вошедших мутным взглядом и, не спрашивая ни о чем, кивнула в сторону директорского кабинета.

- Вам, наверное, туда, - сказала она, и недоумевающие Вербин, Марина, Иннокентий и Лукоморов двинулись вперед. Несколько стоявших здесь же учительниц негромко между собой переговаривались. Все они были какие-то перекошенные, с влажными от слез красными глазами.

В самом кабинете директора не было - он так и не появился на работе.

Видно, действительно болел. Зато сидело несколько плотного телосложения мужчин, один вид которых навевал серьезные мысли. Иннокентия они сразу узнали.

- А ты тут что делаешь? - обратился к нему один из сидящих за длинным столом. - Ты вроде теперь по другой части...

- Выходит, по этой же, - ответил Иннокентий, пожимая последовательно руки сотрудникам своего бывшего отдела. Это были "убойщики" из УВД, с которыми он прежде работал.

Киру Владимировну нашли рано утром - ее успевшее окоченеть тело обнаружил дворник, принявшийся было за уборку листьев вокруг здания интерната. Место тут было глухое: кругом склады, высокие заборы, людей ходит мало, потому труп и пролежал незамеченным с вечера.

- Удар сзади по черепу тупым тяжелым предметом, - прокомментировал один из "убойщиков". - Тело уже увезли, вот предварительный осмотр. - Он протянул лист бумаги сперва Иннокентию, а потом, сообразив, кто из вошедших начальник, - Вербину.

- Посмотрите, если вам интересно, - добавил он, и глаза оперативника блеснули любопытством.

- А вы тут почему? - тотчас же спросил он. - Может, это все как-то связано?

Вербин посмотрел на Марину, как бы приглашая ее ответить на этот вопрос.

Она кивнула.

- Это связано непосредственно, - сказала она. - Я была здесь вчера. Мы разговаривали с Кирой Владимировной... С потерпевшей... С пострадавшей. Марина спуталась от волнения, сбилась. Действительно, как ей теперь следует называть убитую женщину - заместителя директора интерната? Подозреваемая?

Потерпевшая? Нет, наверное, все-таки раз ее убили, то она не подозреваемая и не потерпевшая: потерпевшими ведь называют тех, кто остался жив...

Черт, как все сразу запуталось и как одновременно прояснилось.

Лица "убойщиков" как по команде сделались очень похожими: в них появилось что-то хищное, они будто тянули воздух носами, чуя добычу.

- Кто это сделал? - быстро спросил старший опергруппы, и его руки, опирающиеся о стол, на-пружинились, словно он собирался мгновенно вскочить и устремиться в погоню. - Вы знаете, кто убийца?

Марина растерялась - она впервые оказывалась свидетелем при начале расследования убийства. Да что там свидетелем - она вмиг сделалась участницей.

- Когда вы виделись с убитой? - резко спросил старший "убойщик" - О чем вы с ней разговаривали? Что вас привело сюда?