Возвращение в Египет - Владимир Шаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В любом случае, для Капралова земля — это грех; припав к ней, ползя на брюхе, до Иерусалима не доберешься.
Коля — дяде ЮриюДля кормчего Пятикнижье Моисеево — опыт жизни человека столь близко от Бога, что еще шаг — и зло, которого в любом из нас выше крыши, сгорит. А вместе со злом — мы сами.
Дядя Юрий — КолеТора — история лепки Господом его Избранного народа. Прежде из-под рук Всевышнего выходили отдельные особи. Дальше они уже сами сбивались в стаи, стада и народы. Инструментов, которыми Господь работал, четыре: чудо, опыт страдания и страха, память, ну и, конечно, вера.
Дядя Юрий — КолеВторая заповедь — «Возлюби ближнего своего, как самого себя» — и последующие выполнимы, соразмерны человеку, уже согрешившему, изгнанному из Рая.
Дядя Юрий — КолеПервую же заповедь правильно исполнит только вернувшийся к Отцу блудный сын. В православии ее островки — юродивые.
Коля — дяде ПетруИсход из Египта кормчий понимает как паломничество в Святую Землю. Повторяет, что четыре из пяти Моисеевых книг есть обретение странника.
Дядя Ференц — КолеЧто в Ветхом, что в Новом Завете пытаются договориться два разных по самой сути взгляда на вещи. Каноном путь человека к Богу спрямлен и размечен со всей мыслимой точностью. Следуя его указаниям, ты будешь идти споро, гладко и не поддашься греху, как бы ни искушал. Но если Господу раскаявшийся грешник милее сотни праведников, не имеющих нужды в покаянии, Он понимает, что для человека спасительная дорога может быть только путаной и рваной, полной отступлений, слабости, наконец, страха. В сущности, мы не просто Его блудные дети, но и Его плохие ученики. Что сейчас, что раньше, оставшись на второй год, учим, учим один и тот же урок. Оттого, когда думаю не о начале пути — Исходе, а о его конце — Страшном Суде, он мне кажется усталостью Бога. Нерадивость ученика взяла верх над долготерпением Учителя.
Дядя Юрий — КолеПятикнижье Моисеево — дорога к Господу. Медленный, тяжелый, петляющий путь. Идешь, идешь и вдруг с безнадежностью понимаешь, что когда-то здесь уже был.
Коля — дяде ПетруСоглашаясь с кормчим, отец повторяет, что дело не в земле: так ее зовут или иначе — какая разница. Важно, что Бог ждет тебя, и если в своей душе ты вышел из Египта, то придешь и в Землю Обетованную.
Дядя Юрий — КолеПохоже, твой кормчий считает, что никакой Земли Обетованной нет и никогда не было, оттого ничего не надо ни завоевывать, ни заселять, ни осваивать. Но Синайская пустыня есть, и тому, кто хочет угодить Господу, следует из года в год, из поколения в поколение скитаться по ней, так до конца жизни и маяться.
Дядя Евгений — КолеНе слушая Господа, евреи два поколения окольцовывали, окукливали грех. Не решаясь сразиться с ним, бродили и бродили вокруг Земли Обетованной. В этом «бродили», возможно, и впрямь оправдание.
Дядя Ференц — КолеВижу две линии истории. Одна — Египта, она же поливного земледелия. Линия независимого от Высших сил человеческого труда и таких же самостоятельных отношений человека с Богом. Всё, что касается пустыни, есть линия упования на Господа. В ней много одиночества человека и его личных, интимных отношений с Господом. Его собеседования со Всевышним, обращенности к Нему. Отсюда разница во всем.
Дядя Артемий — КолеВместо Себя Всевышний поставил перед фараоном Моисея. Здесь начало и других предстоятельств. Царь, вместо народа, стоит перед Господом и он же, вместо Господа, — перед народом. Но отсюда и страх подмены. Злой, загнанный в угол фараон всё не верит Моше, всё думает, не самозванец ли он. Оттого новые и новые казни. Советники твердят, что отпускать Израиль — глупость, и он слушает их, а не Всевышнего.
Дядя Юрий — КолеМоисей был обращен к Богу, и необходимость говорить с людьми смущала его. От природы косноязычный, он тяжело, неуверенно подбирал слова, заикался. Судьба назначила ему быть передаточным механизмом между Господом и его народом, но звенья цепи плохо отковали, вдобавок не зачистили и не смазали, да и ехать пришлось не по хорошей дороге, а напрямик по пустыне. По ямам и по камням. По этой причине всё двигалось рывками и с неимоверным скрежетом, от напряжения дрожало, скрипело, и не отступал страх, что вот сейчас цепь соскочит с колеса, того хуже, порвется.
Дядя Януш — КолеНам говорили, что семя Иакова должно выйти из Египта, из дома рабства и идти в Землю Обетованную. Но истинная цель провидения — не была ли она другой? В любом случае, избранным народом засеяны поля многих и многих египтов.
Дядя Артемий — КолеНазначение избранного народа — быть жертвой. Едва что-то не так, другие с восторгом, с упоением тащат его на алтарь всесожжений. После на время опамятуются. Правда, иногда по воле Господней на жертвеннике место евреев занимает телец, запутавшийся рогами в терновнике.
Дядя Святослав — КолеИсход дорого обошелся и Египту, и избранному народу. Стоила ли овчинка выделки? Ради чего столько страхов и жертв, моров и казней? Ведь был другой путь: просто переименовать Египет в Землю Обетованную. Евреи от зари до зари строят царский город, сами режут тростник, сами месят глину, потом шабашат — сидят вокруг котлов с мясом. Наедятся и спокойно спят.
Дядя Петр — КолеВ доме для престарелых я навещаю одного старика, возможно, он наш свояк. В двадцать первом году церковь, в которой старик священствовал, спалили, с тех пор он почти без перерыва сидел. Общий срок — больше тридцати лет. Родных у него нет, во всяком случае, ни о ком из них он не знает. Старик худ, вообще неимоверно изнурен и запущен. Каждый раз с помощью санитарки я мою его и кормлю — так, даже за деньги, ничего не добиться. Ест он с жадностью, про запас не оставляет ни крошки — старая лагерная привычка: что в тебе — то твое, остальное украдут. Иногда мы с ним говорим о богооставленности народа после Иосифа, о том, как и почему Господь вспомнил об Израиле. Спор между Богом и жрецами и между Богом и фараоном давно кажется ему странным, фараон для него — тоже жертва. Теперь, устав, он соглашается и на рабство, и на Египет, словом, на всё, против чего прежде бунтовал, получал новые и новые сроки. Староверов он не любит и коммунизм связывает с расколом, впрочем, не спорит, что при Советах трещину заровняли. О цене, которая за это заплачена, и о том, с кого можно, а с кого нельзя за эту цену спрашивать, старик говорить не желает. Через меня он передает на волю письма, зовет их по-лагерному «малявами». Адресат — женщина, которой давно нет в живых, так что письма остаются у меня.
Дядя Юрий — КолеНе видя образа Бога, не слыша Его голоса, они шли за столбом дыма и огня. Так же позднее завеса скрыла Святая Святых.
Коля — дяде ПетруСтранники, идущие по России от одной святыни к другой, есть подлинный народ Божий, кочующий по пустыне. Красное море пока не перейдено, однако они уже встали, пошли прочь из земли греха. Вырвали из нее свои корни и теперь знают: Отец Небесный ждет их.
Дядя Юрий — КолеЗмея, которой народ не спеша извивался, бредя по Синаю в Землю Обетованную, когда он пробирался сквозь горные теснины, казалась совсем тощей, но на равнине она раздавалась, делалась поперек себя шире, будто только что объелась манной и перепелами.
Мария — ПетруВ детстве, много болея, Коля думал, что, если умрет, с ним умрут и остальные. Отец однажды при нем что-то сказал об общей судьбе и общей истории, и он это запомнил. Думая о народе, Коля представлял огнедышащего дракона. Будто кочевое племя со своими стадами, дракон, извиваясь всем телом, полз и полз по пустыне. Пламя, что вырывалось из его пасти, было Духом Божьим. Господь в огне и дыму вел тех, кого избрал, по Синаю.
Коля — дяде АртемиюКормчий говорит, что, пока Израиль шел по Синаю, его вело облако Славы Господней. Где оно останавливалось, там устраивался на ночлег и народ. Облако странника — его молитва к Господу. Идти можно только в согласии с ней. Что в слове, что в пути — один камень преткновения.
Дядя Ференц — КолеДля греков рок неодолим. Течение судьбы — будто воронка; она засасывает, затягивает тебя всё глубже. Силы противостоять ей нет ни у кого. Мы обречены, надежды наши зряшны. По-другому для потомков Авраама. Для них жизнь не случайна и не бесцельна, она путь от грехопадения к спасению. Хотя дорога трудна, полна сомнений. Хотя мы и плутаем, и топчемся на месте, бывает, даже отступаем от Господа. Не исключаю, что одну из петель, что человек, возвращаясь к Всевышнему, одну на другую нанизывает, греки приняли за суть мироздания. И все-таки однажды, выбравшись с Божьей помощью из западни, мы идем дальше. Здесь своя опасность. Дело в том, что попытки наверстать время, бежать и бежать к Господу, не разбирая дороги, опять заталкивают в греческий водоворот. В спираль, штопор, из которого нет выхода. Такое ощущение, что темп, ритм спасения задан еще в Синае. Это перекочевки, при которых стада овец и коз — твоего главного достояния — идут к Земле Обетованной, не изнуряясь. Лишь при этой мере времени и мере пути наша дорога к Господу будет отказом от греха, обращением к добру, а не лихорадочным, лишенным смысла метанием.
