Поэтический язык Марины Цветаевой - Людмила Владимировна Зубова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Номинативное значение слова красный и его синонимов является в поэтических произведениях Цветаевой семантической основой большинства переносных и символических значений благодаря широко развитым в языке коннотациям, связанным с номинацией красного. Так, при обозначении красного цвета одежды, ткани, предметов домашнего обихода в стихах и поэмах Цветаевой отчетливо проявляется знаковый характер красного цвета и его оттенков:
1. Белый стан с шнуровочкой,
Да красный кушак.
– Что за круг меж бровочек,
Кумашный пятак?
(П.: 51);
2. Красный бант в волосах!
Красный бант в волосах!
А мой друг дорогой –
Часовой на часах
(I: 442);
3. – О страшная тяжесть
Свершенных дел!
И плащ его красен,
И конь его бел
(II: 36);
4. Бьюсь об заклад, что бросишь ты проклятье
Моим друзьям во мглу могил:
– Bcé восхваляли! Розового платья
Никто не подарил!
(I: 482);
5. Полыхни малиновою юбкой
(II: 65);
6. Молодость! Мой лоскуток кумашный!
(II: 65);
7. Колотёры-молотёры,
Полотёры-полодёры.
Кумашный стан,
Бахромчатый штан
(II: 247);
8. Плывет Царь-мой-Лебедь
В перстнях, в ожерельях.
Кафтан – нет белее.
Кушак – нет алее…
(П.: 56);
9. В небе-то – ясно,
Тёмно – на дне.
Красный один
Башмачок на корме
(I: 345);
10. Я не танцую, – без моей вины
Пошло волнами розовое платье.
Но вот обеими руками вдруг
Перехитрён, накрыт и пойман – ветер.
(I: 536);
11. По холмам – круглым и смуглым,
Под лучом – сильным и пыльным,
Сапожком – робким и кротким –
За плащом – рдяным и рваным
(II: 17);
12. Быть мальчиком твоим светлоголовым,
– О, через все века! –
За пыльным пурпуром твоим брести в суровом
Плаще ученика.
(II: 12);
13. Синие версты
И зарева горние!
Победоносного
Славьте – Георгия!
Огненный плащ его,
Посвист копья его,
Кровокипящего
Славьте – коня его!
(II: 38);
14. Девчонка
Моя кровать была бы голубая,
Нет, – алая! А в головах – Амур,
И чтобы ямочки везде, – ну пухлый-пухлый!
(III: 493);
15. Словно лес какой червонный –
Все склоняются знамена…
Словно лик какой явленный –
Все склоняются колена
(П.: 26).
В цитированных контекстах знаковый характер имеет фольклорное сближение красного и белого как выразителей положительных эмоций (1, 8), красный бант героини (2) – знак ее страсти, красный башмачок княжны, погубленной Разиным (9), – след и знак ее жизни, розовое платье героини – знак ее мечты в одном контексте (4) и знак юности в другом (10), малиновая юбка (5) и лоскуток кумашный (6) – знаки молодости на излете, алая кровать (14) – знак мечты о красивой и богатой жизни девчонки из пьесы о Казанове, пыльный пурпур (12) и рдяный плащ (11) в цикле стихов «Ученик» символизируют духовную власть ведущего над ведомым, учителя над учеником, любимого над любящей; кумашный стан полотеров, отождествленный с пожаром (7), – символ бунта, революции; слово червонный непосредственно относится к знамени (15).
4. Семантика этимологически родственных цветообозначений (рдяный – румяный – ржавый – рыжий)
В исходной цветовой номинации семантика слова определялась его корнем, однако лексикализация вариантов корня, появившихся в результате различных по времени фонетических изменений, могла привести к резкому расхождению в значении и сфере употребления этимологически родственных слов, как это произошло со словами, имеющими исконный корень -ръд-. Семантическая производность определялась в развитии языка актуализацией различных дифференциальных признаков (ДП) и приводила к их закреплению в каждом конкретном случае в качестве семантической доминанты, формирующей новое значение слов. Такая актуализация дифференциальных признаков основана на переносном словоупотреблении как стадии семантической производности (Колесов 1984: 11). В художественном тексте индивидуально-авторские коннотации слов, актуализированные сравнением, метафорой и другими тропами, способны выполнять роль ДП, становиться семантической доминантой. Поэтому семантическая производность в художественном тексте может отличаться от той, которая осуществлялась в истории языка – и по направлению изменений, и по их результатам, обнажая общий для окказиональных и узуальных преобразований механизм. Следовательно, развитие значений одного и того же корня в разных фонетических модификациях, представленное в идиостиле поэта, допустимо рассматривать как действующую модель семантических изменений, скрытых от нас языковой историей[71].
С этой точки зрения интересно сравнить процессы, происходящие с деэтимологизированными словами (рдяный – румяный – ржавый – рыжий).
В современном русском языке слова с исконным корнем -ръд– имеют следующие значения: рдяный – ‘красный, алый (о заре, осенних листьях)’; румяный – 1) ‘покрытый румянцем’ (румянец – розовый или алый цвет щек), 2) ‘алый, густо-розовый’ (о заре, зреющих плодах); 3) ‘с золотистым, коричневым оттенком’ (о цвете пенки на топленом молоке, поджаристой корочки хлеба); ржавый – 1) ‘являющийся ржавчиной, состоящий из ржавчины’ (ржавый налет, ржавая пыль; ржавчина – красно-бурый налет на поверхности железа, образующийся вследствие окисления его под действием воздуха и влаги), 2) ‘покрытый ржавчиной’ (о жестяных изделиях – крыше, дверных петлях); свойственный железу с ржавчиной (о скрипе, запахе), 3) ‘бурого цвета и с характерным привкусом вследствие наличия примеси окислов железа’ (о воде), 4) ‘покрытый буро-желтыми пятнами вследствие окисления жира’ (о селедке), 5) разг. ‘красно-бурый, цвета ржавчины’ (о шляпе, осенних листьях); рыжий – 1) ‘красно-желтый’ (о цвете волос, усов, шерсти); 2) ‘выцветший, ставший красновато-бурым’ (об одежде, материи и т. п.) (MAC).
По цветовой характеристике эти прилагательные делятся на две группы: слова рдяный и румяный обозначают чистые оттенки красного – алый и густо-розовый, а рыжий и ржавый – оттенки с примесью желтого, бурого. Можно предположить неслучайное совпадение этих семантических различий с фонетическими различиями корней: в словах, обозначающих красный цвет с примесью желтого или бурого, еще в праславянскую эпоху произошло изменение звука [д] в [ж] перед йотом. Видимо, фонетическое
