Чернобыль. Большая ложь - Алла Ярошинская

Еще одно приложение к секретному протоколу № 32, п. 11 «Об использовании молока в некоторых областях Белорусской ССР и РСФСР в связи с ужесточением норм содержания радиоактивных веществ»: «С 1 августа по всей территории СССР вступил в силу норматив на допустимый уровень содержания радиоактивных веществ в молоке, равный 1×10-8 ки/л („чистое“ молоко – в минус 12 степени. – А.Я. ). Однако в отдельных районах некоторых областей БССР часть получаемого молока еще содержит радиоактивные вещества на уровне 1×10-7 ки/л и не стабилизируется на уровне введенного норматива, что осложняет бесперебойное снабжение населения этих районов молоком.

Учитывая изложенное… разрешаю срок введения в действие указанного норматива отложить до 1 ноября 1986 г. <…> Продукция, производимая в установленных районах, не подлежит поставке на экспорт. П. Н. Бургасов».

Особая забота о «бесперебойном снабжении населения молоком», не правда ли? Нет «чистого» – повысили норматив и «грязное» сразу стало «чистым». Но на экспорт – нельзя, можно поить радиоактивыми отходами только свое население. Ведь в тайных бумагах все сходится, все – в нужных партии, правительству и Западу нормах, дозах, пределах.

Вот как хвалится об этом Поваляев на семинаре: «…молоко долго было достаточно серьезным источником облучения. Но что могли, мы сделали. За первый год сэкономили что-то около восьми миллионов рублей: не выливали молоко, а перерабатывали на масло, творог. Творог четыре месяца полежал – и он уже свободен от активности, масло практически чистое». Когда я рассказала в одной радиоактивной деревне об этом поваляевском рецепте, мне мать больных чернобыльских детей с горечью ответила: «Чтоб он всю жизнь ел такой творог!» Жестко, но, по-моему, справедливо.

О квалификации этого «радиобиолога» красноречиво говорит история одной из его «научных» рекомендаций. Когда партия прислала его заметать следы атомной аварии на объединении «Маяк» на Урале («у меня был допуск первой категории, поскольку я работал в свое время в подсобном хозяйстве ЦК партии» – с гордостью объяснял Поваляев), то он со своей командой ничего лучшего не придумал, как двум молодым сотрудникам дать поручение о подготовке постановления исполкома – вырубить 150 гектаров первоклассного уральского леса. Слава Богу, что нашлись все же умные головы и остановили этот «научный» мрак!

Не обошлась партия без него и после Чернобыля. А как же? Готовый кадр. Под многими секретными документами, которые стоили людям здоровья и жизни (и это признала позже Генеральная прокуратура СССР), стоит и его подпись. Только он об этом слушателям своего семинара, конечно, сказать забыл.

Ложь номер три – о сообщениях для печати. Или как Политбюро учило прессу врать. Почти двадцать лет спустя после катастрофы мне в руки попал уникальный документ под грифом «Совершенно секретно. (Рабочая запись.) Экз. единственный». Заседание Политбюро ЦК КПСС от 29 апреля 1986 года. Возможно, это первое, или одно из первых заседаний, на котором рассматривался вопрос о Чернобыле. На третий день после взрыва в Чернобыле. Вел его сам Михаил Горбачев. Присутствовали все члены Политбюро. Здесь, похоже, впервые решалось, какую информацию давать миру и своим людям о случившемся. После информации члена Политбюро В. И. Долгих о «свечении кратера» разрушенного реактора, о «забросе мешков с вертолетов» («для этих целей мобилизовано 360 человек, плюс 160 добровольцев, но есть отказы от работы»), о «трех языках облака – западном, северном и южном» они начали обсуждать в том числе и проблему, как «давать информацию». «Горбачев М. С. <…> Чем честнее мы будем вести себя, тем лучше». Браво, Михаил Сергеевич! Но уже через абзац: «Когда будем давать информацию, надо сказать, что станция была поставлена на плановый ремонт, чтобы не падала тень на наше оборудование». А как же перестройка и новое мышление? На чернобыльскую аварию они не распространялись.

Из рабочей записи совершенно секретного протокола хорошо видны метания членов Политбюро. Они обсуждают, как лучше обмануть мир и собственный народ. Это похоже на спектакль в театре. Или на кино. Но это была реальность.

«Громыко А. А. Необходимо… дать братским странам больше информации, а определенную информацию дать Вашингтону и Лондону. Соответствующие разъяснения нужно было бы дать и советским послам.

Воротников В. И. А как быть с Москвой?

Горбачев М. С. Пока ничего делать не нужно. Пусть т. Ельцин Б. Н. следит за обстановкой.

Алиев Г. А. Может быть, дать информацию нашему народу?

Лигачев Е. К. Возможно, не следует делать пресс-конференцию.

Горбачев М. С. Наверное, целесообразно сделать одну информацию о ходе работ по ликвидации аварии.

Яковлев А. Н. Иностранные корреспонденты будут искать слухи. <…>

Рыжков Н. И. Целесообразно дать три сообщения: для наших людей, для соцстран, а также для Европы, США и Канады. В Польшу можно было бы послать человека. (Годы спустя, в 1992-м, Рыжков в интервью журналисту Караулову скажет на голубом глазу: „Мы ничего не знали!“ – А.Я. ).

Зимянин М. В. Важно, чтобы в информации отметить, что ядерного взрыва не было, а была лишь утечка радиации в результате аварии.

Воротников В. И. Можно сказать, что было нарушение герметичности при аварии.

Добрынин А. Ф. Правильно. Ведь у Рейгана наверняка уже на столе лежат фотоснимки. <…>

Горбачев М. С. …Все согласны с предложенными мерами?

Члены Политбюро. Согласны.

Горбачев М. С. Постановление принимается».

Под этой рабочей машинописной записью – от руки подпись: «А. Лукьянов». Анатолий Иванович Лукьянов – сокурсник Михаила Сергеевича Горбачева, его друг. Через три года Горбачев сделает его Председателем Верховного Совета СССР, а еще через два года Лукьянов его предаст, став членом группы заговорщиков – ГКЧП, и окажется в тюрьме «Матросская тишина».

Судя по секретным протоколам оперативной группы Политбюро, настроения и пожелания этого первого заседания всего Политбюро в полной мере учитывались в дальнейшей работе. Прессу на ее заседания, разумеется, не допускали. Только один раз, 26 мая 1986 года (протокол № 18) были приглашены главные редакторы центральных газет. Здесь им дали наказ: «Главное внимание уделить мерам, принимаемым ЦК КПСС и Правительством по обеспечению нормальных трудовых и социально-бытовых условий жизни эвакуированного населения, ликвидации последствий аварии, широко отражать активное участие трудящихся в реализации этих мер».

Едва ли не на каждом заседании рассматривался вопрос о каком-либо сообщении – для печати, телевидения, прессконференции. Все тексты утверждались голосованием, указывалась конкретная дата публикаций.

«Секретно. Протокол № 9. 8 мая 1986 г. …4. О выступлении по телевидению тт. Воробьева А. И. и Гогина Е. Е. Учитывая улучшение обстановки на Чернобыльской АЭС, считать целесообразным воздержаться от указанного выступления. 6. О сообщении ТАСС по вопросу введения в ряде европейских стран ограничений на импорт товаров из СССР. Одобрить текст указанного обращения. Опубликовать его в печати 9 мая 1986 г. <…> 9. Об очередном Правительственном сообщении. Одобрить текст сообщения. Опубликовать его в печати после особого распоряжения».

«Секретно. Протокол № 5. 4 мая 1986 г…Одобрить текст обращения ТАСС. Публикацию очередного сообщения от Совета министров СССР перенести на 5 мая с. г.».

Интересно, что ни самих текстов, ни фамилий их авторов в протоколах нет. И это, вероятно, неслучайно. Даже здесь они боялись оставлять следы.

«Секретно. Протокол № 1. 29 апреля 1986 г…10. О правительственных сообщениях. Утвердить текст Правительственного сообщения для опубликования в печати. Утвердить текст информации руководителям ряда капиталистических стран об аварии на Чернобыльской АЭС и принимаемых мерах по устранению ее последствий. Утвердить текст руководителям ряда социалистических стран о состоянии дел по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС».

В тот самый день этот же вопрос рассматривался и на заседании Политбюро ЦК КПСС. В его постановлении отмечено: «4…подготовить информацию о ходе работ по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС для населения нашей страны, руководства братских партий социалистических стран, а также глав государств и правительств других европейских государств, США и Канады (тексты прилагаются)».

В одном из приложений также под грифом «Совершенно секретно» уже даются конкретные указания: «София, Будапешт, Берлин, Варшава, Бухарест, Прага, Гавана. Белград – Совпослам. Срочно посетите т. Живкова (Кадара, Хонеккера, Ярузельского, Чаушеску, Гусака, Кастро, Жарковича или лицо, его замещающее и, сославшись на поручение, передайте следующее. <…> Поясните, что аналогичная информация будет передана руководству США и ряда западноевропейских стран. Добавьте, что при необходимости с нашей стороны будет передаваться друзьям дополнительная информация».