Министерство особых происшествий - Пип Баллантайн

Элиза сама распахнула дверь кареты, прежде чем это успел сделать извозчик.

—   Вы случайно ничего не перепутали насчет конечной точ­ки нашей экскурсии? Это представление в опере, и я не соби­ралась помогать вам с переездом на новую квартиру.

Он засунул непонятный предмет в карету; теперь Элиза уви­дела, что тот был шириной с его грудь и толщиной с ее юбки.

—   Я прекрасно осведомлен о пункте нашего назначения, мисс Браун. Но вот эта штука, — заявил он, похлопывая по деревянному ящику, — существенно облегчит нашу неболь­шую миссию сегодня вечером.

—   Господи, Букс! — В мерцающем свете газового фонаря она заметила мазки грязи на его лице, пальто и галстуке — впрочем, умело подобранном и с идеально завязанным узлом; все это необходимо было поправить. — Минуточку, милей­ший, сейчас уже поедем, — крикнула она кучеру, после чего выскочила из кареты и сразу же принялась чистить и всячески суетиться вокруг Веллингтона. — Выглядите очаровательно, только немножко взъерошены. Вы, часом, не вздремнули в своем вечернем костюме?

Шутка показалась ему более плоской, чем ее обычные под­колки. Когда же они оба оказались внутри кареты и та трону­лась с места, Элиза слегка склонила голову набок и внима­тельно посмотрела на него.

—   Велли?

—   Пустяки, — довольно резко ответил он. — В Лондоне полно бандитов, и джентльмен всегда должен быть начеку.

Она хлопнула его по колену.

—   Боюсь, вам следовало бы справляться с этим получше.

Он обиженно поджал губы, но потом все-таки выпалил:

—   Скажем так: Господь сегодня не внял моим просьбам.

Карета накренилась, а Элиза замерла, переваривая эту не слишком приятную информацию. Она не любила ошибаться.

—   Они напали на меня на улице, — сказал Веллингтон, глядя в окно, а затем с возмущением добавил: — И при этом они назвали меня по имени!

Элиза сжала зубы.

—   Выходит, чаепитие у Безумного Шляпника[12] продолжа­ется. И они ведь не остановятся, Веллингтон.

Он поправил свой галстук на шее и неожиданно жестким взглядом посмотрел на Элизу.

—   Я прекрасно знаю это, мисс Браун, однако мы не можем рассказать обо всем директору. Иначе его подозрения в отно­шении нас только усилятся.

Это была горькая правда, и Элиза откинулась на спинку си­дения, не в состоянии подобрать какой-нибудь содержатель­ный ответ. Поэтому молчание показалось ей самой подходя­щей реакцией.

Но длилось оно недолго, поскольку глаза Веллингтона оста­новились на ее ожерелье.

—   Черт возьми, а это у вас откуда?

Элиза немного отклонилась назад, чтобы камни, лежавшие на изгибе ее груди, смогли поймать пробивавшийся через окна отсвет тусклых уличных фонарей.

—   Красиво, правда?

—   Это вы о чем?

Нет, бедолаге положительно необходимо чаще бывать в об­ществе.

—   Я говорю о своем ожерелье, Велли.

По его шокированному выражению лица она могла только догадываться о том, какими нечестивыми способами она раз­добыла эти драгоценности в его воображении. Не стоит его мучить. Она успокаивающе положила ладонь в шелковой пер­чатке ему на руку.

—   Один благодарный шейх был просто счастлив подарить мне это.

Она с удовлетворением отметила его замешательство и сму­щение. Веллингтон неопределенно хмыкнул и снова стал раз­глядывать пробегающие мимо улицы.

—Думаю, окончание этой истории мне знать не обяза­тельно.

—   Вот и хорошо, — снисходительно ответила она.

Склонив голову набок, она оценивала его готовность вой­ти под освященные временем своды Лондонской оперы. Са­мой Элизе больше подошел бы мюзик-холл, но она должна была признать, что одеваться ей нравилось, — видимо, это было у них с архивариусом общее. Безупречно облаченный в весьма изящный вечерний наряд, Веллингтон Букс превзо­шел ее ожидания и очень поднялся в ее глазах. В самом деле, он выглядел очень стильно. Ее окончательная оценка прозву­чала коротко:

—   Вы на уровне.

—   Что ж, благодарю.

После этих слов наступила долгая пауза. Большую часть пу­ти до Друри-Лейн[13] они просидели в молчании. Элиза разгляды­вала странного вида чемодан, по которому тихонько барабани­ли его пальцы, а Веллингтон уставился в окно, старательно игнорируя ее любопытные взгляды. Чем ближе они подъезжа­ли к месту назначения, тем яснее на губах Веллингтона выри­совывалась самодовольная улыбка.

Казалось, что весь цвет лондонского высшего общества се­годня вечером пришел на оперу Верди «Макбет». Веллингтон первым вышел из кареты и помог спуститься Элизе — что бы­ло весьма кстати, поскольку ей уже давно не приходилось но­сить на себе столько одежды. Выражение ее лица во многом отражало обычное возбуждение зрителей перед представле­нием, но где-то в глубине души Элиза побаивалась того, что приготовил ей сегодняшний вечер. Черт, как же она ненавиде­ла оперу! Однако ставки были сделаны, так что теперь ей сле­довало принять соответствующий внешний вид, откуда и поя­вилась эта выжидающая улыбка на ее лице.

Когда она повернула голову в сторону Веллингтона, ей хо­телось, чтобы ее благодарная улыбка выглядела искренне. Труднее всего ей было притворяться в тот момент, когда Вел­лингтон взвалил странный чемодан на плечо и вышел с ним из кареты. Зря она надеялась, что он оставит его там. Чемодан определенно не гармонировал с его вечерним одеянием, что наверняка привлечет внимание. По его напряженной позе можно было заключить, что штука эта тяжелая, но будь она проклята, если спросит у него, что это такое.

Несмотря на свою неловкость, Веллингтон все же заставил ее улыбнуться, предложив ей руку. В его решимости соблю­сти все приличия чувствовалось очаровательное рыцарское благородство.

Они поднялись по ступенькам к парадному входу в потоке других хорошо одетых людей. Букс задел несколько человек своим подозрительным ящиком, но так горячо извинялся — как, впрочем, и пострадавшие, — что на это никто особого внимания не обратил.

Оказавшись под теплыми лучами газового освещения, Эли­за сняла свой плащ и перебросила его через руку, тогда как на другой руке у нее висели смехотворно крошечная вечерняя су­мочка и яркий веер. У всех вокруг перехватило дыхание — именно на такую реакцию она и рассчитывала. Надо сказать, что, готовясь к вечеру, она некоторое время обдумывала, не одеться ли ей во все красное, но, как бы ей ни нравился этот цвет, он привлек бы к ней внимание совсем другого толка. Ее платье насыщенного зеленого цвета сразу же было замечено, и именно так, как ей того хотелось. Рукава были по-модному пышными, но располагались низко, изысканно открывая ее плечи. Платье делало фигуру по-змеиному гибкой и изящной и имело достаточно большое декольте, чтобы демонстриро­вать ее драгоценности. Веллингтон был не единственным, кто уставился на нее, — она чувствовала на себе множество вос­хищенных взглядов. В министерстве Элиза не могла пользо­ваться этим своим оружием, зато теперь она хотя бы убеди­лась, что еще обладает им.