Дети капитана Гранта - Жюль Верн

— Надеюсь, вы всё-таки не встретились с ним? — спросил майор.

— Нет, — ответил учёный, — хотя мы осмотрели весь лес! И это очень досадно! Подумайте, какая великолепная была бы охота! Это свирепый хищник — ягуар! Одним ударом лапы он перебивает хребет самой сильной лошади! Однажды попробовав человеческое мясо, он всегда уж стремится к этому лакомству. Больше всего на свете он любит мясо индейцев, потом негров, потом мулатов и, наконец, белокожих.

— Я счастлив, что моя очередь четвёртая! — заметил Мак-Набс.

— Нечего радоваться, — возразил учёный, — это доказывает только, что вы безвкусны.

И он скорчил презрительную мину.

— А я счастлив, что безвкусен! — продолжал дразнить учёного Мак-Набс.

— Да это просто унизительно! — воскликнул Паганель. — Белокожие провозглашают себя избранной расой, а лакомки ягуары отводят им только четвёртое, последнее место!

— Как бы там ни было, дорогой Паганель, — снова вмешался Гленарван, — но ввиду того, что здесь, на омбу, нет ни индейцев, ни негров, ни мулатов, я бесконечно рад отсутствию дорогих вашему сердцу ягуаров! Наше положение и без того не особенно завидное…

— Как так незавидное? — вскричал Паганель, пользуясь случаем дать разговору другое направление. — Вы жалуетесь на свою участь, Гленарван?

— Конечно, — ответил тот. — Неужели вы не испытываете неудобств от этого птичьего образа жизни?

— Никогда я не чувствовал себя лучше, даже в своём собственном кабинете. Мы живём, как птички: прыгаем с ветки на ветку, поём. Я прихожу к заключению, что люди всегда должны жить на деревьях.

— Им не хватает только крыльев, — сказал майор.

— Они сделают их когда-нибудь!

— А в ожидании этого, — сказал Гленарван, — позвольте мне, дорогой друг, предпочесть песок на аллеях парка, палубу судна или паркет комнат этому воздушному жилищу.

— Гленарван! — важно сказал Паганель. — Надо научиться не роптать на обстоятельства. Если они складываются благоприятно — тем лучше! Если неудачно — не следует обращать на это внимания. Я вижу, что вы слишком сожалеете об удобствах Малькольм-Кэстля!

— Нет, но…

— По крайней мере, в одном я совершенно уверен, — поспешил добавить Паганель, чтобы завербовать себе хотя бы одного сторонника, — это в том, что Роберт доволен своей участью!

— Разумеется, господин Паганель! — весело воскликнул мальчик.

— Это свойственно его возрасту, — ответил Гленарван.

— И моему тоже, — сказал учёный. — Чем меньше удобств, тем меньше и потребность в них. Чем меньше потребностей, тем доступней счастье.

— Ого! — сказал майор. — Паганель начинает ратовать против богатства!

— Не пугайтесь, Мак-Набс! — ответил учёный. — Но если хотите, я расскажу вам одну арабскую сказку. Она подходит к случаю.

— Пожалуйста, расскажите, господин Паганель, — попросил Роберт.

— А какая мораль вашей сказки? — спросил майор.

— Такая же, как и у всех других сказок, мой храбрый майор.

— Ну что же, Шехерезада, расскажите нам вашу сказку, — сказал майор.

— У великого Гаруна-аль-Рашида, — начал Паганель, — был сын. Он был очень несчастлив. Старый дервиш, к которому он обратился за советом, сказал ему, что трудно найти счастье на этом свете. «Однако, — добавил он, — я знаю верный способ сделать вас счастливым». — «Что это за способ?» — спросил молодой принц. «Надеть на плечи рубашку счастливого человека». Обрадованный принц обнял дервиша и отправился на поиски талисмана. Он долго странствовал. Посетив все столицы мира, он пробовал надевать рубашки королей, императоров, принцев, князей. Напрасно! Он по-прежнему был несчастлив. Он надевал рубашки артистов, воинов, торговцев, но не становился от этого счастливее. Так странствовал он долго, всё не находя счастья. Наконец, отчаявшись найти рубашку счастливого человека, он решил вернуться во дворец своего отца, как вдруг дорогой, в поле, увидел землепашца, с радостным пением идущего за сохой. «Вот это счастливый человек, — сказал он себе, — или счастья нет вовсе на земле». Он подошёл к землепашцу. «Друг, — сказал он, — счастлив ли ты?» — «Да», — ответил тот. «Ты ничего больше не хочешь?» — «Нет». — «Ты не променял бы своей участи на участь короля?» — «Никогда!» — «Так продай мне свою рубашку!» — «Рубашку? Да у меня её нет!»

Глава двадцать пятая

Между огнём и водой

Сказка Паганеля имела шумный успех. Рассказчику бурно аплодировали, но каждый остался при своём мнении. Однако все согласились с тем, что надо мириться со своей участью и довольствоваться деревом в качестве жилища, когда нет ни дворца, ни хижины.

Между тем незаметно опустилась ночь. Только крепкий сон мог достойно увенчать этот полный событиями день. Обитатели омбу чувствовали себя утомлёнными после всех пережитых волнений. Пернатые обитатели омбу подали путешественникам пример: они безмятежно спали. Даже хильгуэросы, эти соловьи пампасов, перестали издавать свои мелодические рулады и укрылись в тёмной листве дерева.

Однако прежде чем «забраться в гнездо», по выражению Паганеля, Гленарван решил ещё раз осмотреть с вышки окрестности. В сопровождении Паганеля и Роберта он полез на верхушку дерева. Было около девяти часов вечера. Солнце скрылось за полосой тумана на западе. Вся эта часть небесной сферы была затянута туманной дымкой. Обычно яркие, южные созвездия сегодня еле просвечивали, точно сквозь газовую пелену. Тем не менее звёзды были видны достаточно хорошо, чтобы их можно было распознать, и Паганель обратил на них внимание своего юного друга Роберта. В частности, он показал ему Южный Крест, созвездие из четырёх светил первой и второй величины, ромбообразно расположенных невдалеке от полюса; созвездие Кентавра, в котором сверкает самая близкая к земле звезда — Альфа, отстоящая от нас всего-навсего… в тридцати двух тысячах миллиардов километров; туманности Магеллана, из которых меньшая занимает в двенадцать раз больше пространства, чем видимый диаметр луны; наконец «чёрную дыру» на небе, где как будто совершенно нет звёзд.

К большому огорчению учёного, Орион, видимый с обоих полушарий, ещё не показывался. Тем не менее Паганель рассказал своим спутникам связанную с этой звездой любопытную деталь патагонской космографии: в представлении индейцев Орион — это огромное лассо и три боласа, брошенные рукой великого охотника небесных прерий. Отражение созвездий в воде создавало вокруг наблюдателя как бы второе небо и представляло неописуемо красивое зрелище.

В то время как Паганель разглагольствовал, небо на востоке приобрело грозовой характер. Тяжёлая тёмная туча, резко выделяющаяся на горизонте, скрывала от глаз созвездие за созвездием. Вскоре эта грозная туча затянула половину неба. Казалось, она двигалась сама собой, так как не было ни малейшего ветерка кругом. Воздух был совершенно спокойным. Ни один листок не колыхался на дереве, ни одна складка не морщила идеально гладкой поверхности вод. Дышать становилось трудно, точно какой-то мощный насос разредил атмосферу. Электричество высокого напряжения насыщало воздух, и всякое живое существо ощущало его ток по всему телу. Гленарван, Паганель и Роберт чувствовали в теле какие-то покалывания.