Любовь и смерть на Гавайях - Наоми Хинц

Она поднесла трубку к уху и стала ждать гудка. Но в трубке было тихо. Ни звука, линия умерла. Она несколько раз нажала рычаг, но все было бесполезно. В этой электрической игрушке стояло полное молчание.

В глубине ее сознания возник голос.

Слушай. Ничего опасного нет в том, чтобы прислушаться.

Но она ничего не услышала, кроме стука собственного сердца.

Осторожно, словно боясь разбудить нечто, она положила трубку на рычаг, осознавая биение своего сердца, осознавая холод.

Она попыталась собраться с силами и как-то понять всю ситуацию целиком. Может быть, все выглядит так ужасно только из-за ночи. Мэтти Нофф где-то в горах, но это ужасное происшествие никак не связано с событиями, происходящими здесь, на лужайке перед ее домом. Возможно, лишь ее воображение так усложнило все и вывело на сцену этого дурацкого племянника, который сейчас спит в своей кровати где-то за тридевять земель.

Ну а Скинни? Возможно, он опять придушил у кого-нибудь цыпленка, и разъяренный хозяин пристрелил его. Или это была месть за прежних цыплят — это могло быть вполне логично. Телефонная связь тоже прервалась по каким-то своим причинам, может быть, из-за сильного ветра или чего-нибудь еще…

Поиски в горах шли слишком хаотично, все это понимали. Отопление отключилось, возможно, вытекло масло. Сколько времени прошло с того момента, как оно отключилось? Часа два? Дом старый, крепкий, за такой короткий срок он не остынет. Она положила руку на пол, решив попробовать, насколько он еще теплый. Неожиданно она почувствовала через щель сильный сквозняк. Непонятно, что это могло быть? Но так или иначе, через доски струей бил смертельный холод. Или это опять ее воображение? Внезапно она почувствовала запах гвоздики.

Кровь застыла у нее в жилах. В сознании пронеслась картина: завтра утром ее найдет здесь Айк, поседевшую за ночь и совершенно сумасшедшую, даже больше, чем Мэтти.

— Какая я дура, настоящая идиотка!

Она поднялась. В голове созрело четкое решение — из этого дома нужно поскорее уходить.

Беззвучно она открыла дверь спальни. Снизу к ней поднялась волна еще более сильного холода. И яснее, чем прежде, она ощущала аромат гвоздики.

Она постояла без движения, пытаясь вспомнить, пытаясь восстановить то ощущение, которое испытывала в присутствии Луизы. Мир и любовь входили в душу вместе с этим запахом. Но это… это было что-то совсем другое. Луиза никогда прежде не приходила так, как сейчас. И запах гвоздики был другим, раньше он был тонким, едва уловимым, а этот отдавал какой-то смертельной, опасной силой.

Но кто мог знать о ее особом отношении к этому запаху?

Осторожно, ступенька за ступенькой, она начала спускаться. Наружная дверь была распахнута настежь. Она точно помнила, что запирала ее на ключ.

Быстро, стараясь произвести как можно меньше шума, она сошла вниз, прикрыла дверь. На улице было смертельно холодно. Она боялась поднять глаза и осмотреться.

Очень медленно она повернулась. А когда повернулась, то первое, что увидела, была надпись — «Луиза».

Могильный камень лежал на маленьком столике перед камином. Он выглядел так, будто был здесь всегда. Маленькая ваза из зеленого стекла стояла на нем, книга мирно распахнула свои страницы.

Свет стал каким-то тусклым. Она почувствовала, что погружается в бездну вязкого, удушающего ужаса.

Но сейчас она знала наверняка. Это не могла быть Луиза, если она испытывает такой страх.

Руки из плоти и крови убили Скинни, выключили отопление, перерезали телефонный провод, принесли и положили на стол могильный камень через несколько минут после того, как она поднялась наверх.

Она также знала, когда она запирала дверь, в доме уже кто-то был, она заперлась вместе с ним. Теперь она знала, что за ней неотступно наблюдали из темноты. Где бы она ни находилась, в гостиной, на кухне, в подвале, теперь за ней пристально следили чужие глаза. Из темных углов, через замочную скважину в спальне, из-за занавесок на окнах кто-то высчитывал, может быть, расстояние для прыжка, измеряя степень ее страха.

Она исполняла какую-то роль в чужой пьесе, роль кого-то, кто был смертельно напуган привидением. Весь страх останется позади, как только она покинет этот дом.

Да, в самом деле, напугать ее не стоило большого труда. Но стоило ей подумать о руках из плоти, как она почувствовала, что страх начинает слабеть, теперь, по крайней мере, она могла двигаться. Вместе с движением к ней вернулась способность соображать, и в сознании стали один за другим выстраиваться вопросы:

«Почему кто-то хочет, чтобы она покинула этот дом, в чем причина?» — нет ответа.

«Деньги?» — у нее почти ничего нет.

«Здесь скрыт неизвестный клад, как в саду у Мэтти Нофф?» — не похоже.

Она лишь четко понимала одну вещь — это был кто-то, кто знал о Луизе. Но кто?

Джейсон? Он знал о доме все, мог легко пройти в холл, у него были ключи. Может быть, он и не желал развода. Хотел, чтобы права на владение участком перешли ему. Может быть, он узнал, что на их участке зарыто золото или обнаружено нефтяное озеро?

Бред, Джейсон не мог убить Скинни.

Эллен? Каролин взяла сумочку с каминной полки. Она обожает детективные романы. Она осуждает меня из-за Харви и из-за денег, которыми, по ее мнению, Харви ссужал меня слишком щедро.

Нет, нет, этого слишком мало для того, чтобы так преследовать или убить Скинни. Это не может быть Эллен.

Харви? Он ненавидит меня, и ненависть его может быть сильной. Холодными пальцами она раскрыла сумочку, нащупала бумажник. Но Харви еще в клинике. Даже если он и вышел из клиники, он не смог бы притащить камень с горы, внести его в дом.

Кто еще знал о Луизе? Зенди. Айк Адамс. Да весь городок…

Она подошла к входной двери. Стянула с вешалки теплую парку, натянула на себя. Осторожно открыла входную дверь. Ей казалось, она ощущает взгляд на своем затылке. Кто бы это ни был, он не мешал ей уйти.

Выйдя в сад, она постаралась не смотреть в сторону мертвой собаки, прикрытой плащом, но краешком глаза все же заметила этот беспомощный, распростертый на ледяном газоне силуэт. Сейчас надо пройти под деревьями. Вот дорожка из плит, камень за камнем, она все идет. Сейчас она окажется в круге яркого света. Что может быть глупее ее роли? Может быть, побежать? Тот, кто наблюдает за ней, ждет, чтобы она побежала. И все-таки она ускорила шаг. Скорей бы добраться до дороги, там уже недалеко до города. Но дорога могла обледенеть, там стало скользко… Слава Богу, у нее шипы на шинах, слава Богу, она вовремя убралась из этого дома.

Она стала осторожно пробираться к сараю. Рука сама попыталась нащупать ключи в сумочке. От ужаса она остановилась. Ключей не было, кто-то взял ее ключи. Она судорожно перебирала вещь за вещью: бумажник, губная помада, платок, чековая книжка…