Молодая кровь - Джон Килленс

Втащив Оскара в свою хижину, Лилли Энн тут же торопливо разделась у него на глазах и подошла к нему.

— Раздевайся, быстро, ну! — вполголоса приказала она.

— А вдруг мистер Мак?..

— К дьяволу мистера Мака, — заявила Лилли Энн. — Он теперь охотится за черномазым! — Она начала лихорадочно расстегивать на нем одежду, и они легли в кровать, и с ним произошло наконец то, что не раз ему снилось; он даже подумал, не сон ли это и сейчас… А потом Лилли Энн, припав к нему, вдруг расплакалась и давай проклинать всех мужчин на свете, а больше всего Вилла Мак-Вортера. Оскар, замирая от блаженства, лежал рядом с ней: теперь он взрослый и готов расправиться с отцом в любую минуту; но, почувствовав себя мужчиной, он счел необходимым как-то заступиться за мужчин.

— Вы не должны были бы так говорить про своего мужа, — заметил он грубым голосом.

— А ты не должен был бы валяться в постели с замужней женщиной, — сказала она ему в тон.

Оскар искал в уме, что бы ей такое ответить. Он знал, что пора вставать с чужой кровати и уходить от чужой жены, пока его здесь не застигли, но ему так хотелось остаться и лежать под теплым одеялом, зарывшись в белые простыни, ощущать рядом с собой ее тело и нежиться, отдыхая после впервые изведанного приступа страсти. Если бы можно было никогда отсюда не уходить!

Лилли Энн тем временем перестала плакать и сердито нашептывала ему:

— Мак считает меня только кухаркой и шлюхой. А сам мне в деды годится! От него ни радости никакой, ни удовольствия. Потешится две-три минутки и валится сразу спать.

Оскар слушал и проникался жалостью к ней. И хоть не совсем понимал ее жалобы, но чувствовал, что он мужчина получше, чем старик Мак, а может, даже лучше, чем отец и те, кто сейчас в темноте рыщет по следу Джима… Маленький Джим… Маленький Джим… А вдруг его уже поймали?.. Вдруг уже вздернули на веревке и продырявили пулями?.. А он валяется в кровати с чужой женой! Но все-таки, может, и не поймали. Оскар спрыгнул с постели и начал одеваться.

— Ты точь-в-точь такой же, как все мужчины, — воскликнула она. — Получил, что хотел, и готов бежать. Небось тоже спешишь поохотиться на черномазого?

— А почему бы и нет? — спросил он, и в голосе его прозвучал сарказм. — Должны же мы, мужчины, защищать честь белых женщин!

Он ушел и даже не оглянулся, хотя знал, что она в одной рубашке стоит на пороге и смотрит ему вслед. Шагая во мраке, он ощущал вкус ее поцелуев, запах ее тела — плевать ему, если он оставил ей что-нибудь на память. Он шел по темной дороге, не думая о том, куда же он идет. Все равно куда-нибудь придет… А вдруг им не удалось поймать Маленького Джима… Возле Перекрестка он заметил какую-то фигуру, идущую ему навстречу с винтовкой на плече и фонарем в руках. Человек этот слегка прихрамывал, и по походке Оскар узнал старика Мак-Вортера. Его словно жаром обдало.

— Ты откуда, сынок? — спросил мистер Мак. — Как же это тебя с нами не было? Я думал, ты будешь самым застрельщиком. Ведь ты у матери первый любимчик! Славная она была женщина. — Он говорил это так, словно матери уже не было на свете, словно она умерла.

— Я был другим занят, — ответил Осей. — Пришлось повозиться с мамой. Кто-то должен оставаться дома и заботиться о наших женщинах! — едко добавил он. — А вы почему же отстали от компании? — Что если мистер Мак проведал о его шашнях с Лилли Энн?

— А потому, что все кончено.

— Как кончено? — спросил Осей, и сердце у него неистово забилось.

— Да вот так, сбежал черномазый. Ищи, свищи!

— Сбежал? — сердце заколотилось так, что казалось, вот вот выпрыгнет из груди. Он явственно слышал его стук.

— М-да. Кто-то рассказывал, что видел его на Главной Уилкокской дороге. Но ты не беспокойся, мы свое дело сделали. — Мак Вортер смачно сплюнул. — Мы подожгли дом и уничтожили всех Килгроу. Правда, одного из твоих братцев царапнула по ноге пуля, да ты не бойся, ничего серьезного! Ох, мальчик, что это была за картинка! Кто-нибудь из них выбежит из дому, а мы его сразу хлоп, как ворону! Перестреляли всех до единого. Вот это я понимаю: око за око, зуб за зуб!

— Да ведь мою мать никто же не убивал… — начал было Осси, но голос его осекся. «Полно, так ли это?» И вдруг, поглядев на старого Мака, которого знал всю свою жизнь — столько же, сколько Большого Джима и Маленького Джима, он порадовался, что жена Мака изменила ему. И он подумал о хижине Килгроу, сожженной дотла, и о семье, которая жила в ней, и о ночи, проведенной там, и о своей беседе до утра с Маленьким Джимом, и теперь он знал, что делают с неграми, которые держат ружья наготове. Это он подвел Маленького Джима, и Большого Джима, и Мэйми, и он не лучше, чем все остальные крэкеры. Но что мог он сделать? Чем помочь? А мать-то, мать какова! Он почувствовал, что его мутит. Не надо бы есть так много, сейчас его стошнит прямо перед мистером Маком, На глазах выступили слезы. Пойти в деревню и убить отца — вот что должен он сделать. Он отвернулся от старика.

— Ну, мне пора, — сказал он.

— Ты их там найдешь, они пьют маисовую водку и любуются пожаром.

Но когда Оскар добрался до Перекрестка, он пошел не по дороге в Низину, а по той, которая уводила в сторону от плантации.

С той ночи, когда Оскар брел один по Главной Уилкокской дороге, прошло много лет, но ни разу за все время он не встретил никого из родных мест; ему казалось, что он уже все забыл. Но вот однажды в субботу он увидел Джо Янгблада в очереди у кассы. Он и раньше встречал Джо, но не обращал на него внимания, а тут, услышав, как этот негр разговаривает с кассиром, он вспомнил Большого Джима. И сразу все воспоминания прошлого, которые он гнал от себя, нахлынули на Оскара: ночь, проведенная у негров, разговор До утра с Маленьким Джимом… Гордые Килгроу с ружьями наготове. Особенно явственно видел Оскар отца — будь он проклят в аду! — и бедняжку мать. Оскару было известно, что мистер Мак держит при себе револьвер, и он испугался за Джо. Сам того не желая, он очутился на стороне чернокожего человека в его борьбе против белого. Мистер Мак был надсмотрщиком на том участке, где работал Оскар, и придирался к нему каждый божий день, напоминая Оскару ненавистного отца, хоть внешне и не был похож на Джона Джефферсона. Может быть, все хозяйские подручные чем-то похожи на управляющего плантацией Уилкокса? Впрочем, Оскар немного жалел, что тогда, в очереди, дал волю чувствам, — ведь из-за того случая он получил среди некоторых рабочих кличку негролюба.

За эти годы Оскар обзавелся семьей — женой и тремя ребятишками, он стал добропорядочным тружеником, богобоязненным баптистом. В отношении же негров он был таким, как все. И тем не менее теперь он часто вспоминал плантацию, любимую мать, ненавистного отца и глупых братьев; не раз гадал, что сталось с Маленьким Джимом. До сих пор ему казалось, что он забыл ту ночь, когда лежал в постели с Лилли Энн Мак-Вортер, а братья и отец сожгли дом Килгроу и перестреляли всю семью, но теперь Оскар понял, что никогда ему не избавиться от гнетущего чувства собственной вины.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Роб останется после уроков и спросит об этом у самого мистера Майлза. Вот и все. Прошло уже много времени с тех пор, как мама высекла его в участке. Теперь он повзрослел, понимает, почему мама так поступила, и он делает вид, будто их отношения с мамой остались прежними. Он хотел бы забыть навеки этот день в суде мистера Кросса, но это было невозможно.

Несколько дней назад, когда он стоял во время перемены на школьном дворе и думал о маме, к нему подошли Биф Роберте и Джонсон Живые Мощи.

— Вот ты все носишься со своим учителем, — пренебрежительно прищурился Джонсон, — мистер Майлз то, мистер Майлз это! А между прочим ничуть он не лучше других людей. Такой же негр, как был старик Малберри!

— Не советую тебе вести такие разговоры при любимчике учителя! Он всем запрещает говорить о профессоре Майлзе из города Нью-Йорка, — процедил Биф.

Роб стоял, переводя взгляд с одного на другого. Был холодный январский понедельник, и школьники носились по двору, стараясь согреться. Галдели, смеялись, затевали драки…

Биф сказал:

— Если твой профессор так не любит белых, почему же он взялся устраивать вечер песни?

Роба всего передернуло.

— Вы это вранье про мистера Майлза бросьте!

— А зачем бы мистер Блэйк стал врать? Он вчера у нас обедал и рассказывал моему отцу.

Роб невольно сжал кулаки.

— Все это вы врете! Ведь не было же никакого вечера песни с тех пор, как мистер Майлз приехал?

— А в этом году будет обязательно. Если ты мне не веришь, почитай в воскресенье «Негритянскую страницу». Там все будет написано, и каждый прочтет.

— Твой папаша — чертов дядя Том! А мистер Майлз — не дядя Том! — крикнул Роб и отошел от них. Но мальчишки неотступно следовали за ним по всему двору, пока Роб не накинулся на Бифа, считая его застрельщиком: