Перемены - Джим Батчер

Он плавно поднялся и глянул на меня.

— Ты истекаешь кровью?

— Нет, — прохрипел я. — Я в порядке.

В нескольких футах от нас на ноги поднялся Мыш и встряхнулся, мелодично позвякивая ошейником. Далеко от нас снова показалась на улице Молли, и оттуда раздался громкий звук столкновения.

— На этот раз мы сделаем все умнее, — холодно произнес Томас. Он повернулся к Мышу вместо меня. — Я пойду первым и привлеку его внимание. Давай обездвижим его. Я думаю, ты сможешь хорошенько потрепать ему ноги.

Мыш гавкнул, вероятно, в знак согласия, ворчливо зарычал, и вокруг него опять засиял слабый, очень бледный голубой свет.

Томас кивнул, затем поднял кусок разлетевшейся веранды, который лежал возле того места, где он упал. Он легко закинул на плечо угловую опору — брус четыре на четыре дюйма и около полутора ярдов в длину — и сказал:

— Не напрягайся, Гарри. Мы вернёмся к тебе через минуту.

— Вперед, Команда Дрездена, — прохрипел я.

Двое из команды бросились вперед, развив скорость от нуля до скорости гепарда буквально за секунду. Потом они исчезли из видимости. Я услышал, как Томас издал пронзительный крик, пародирующий Брюса Ли, и раздался громкий треск дерева, столкнувшегося с чем-то твердым.

Мгновенье спустя Мыш издал свой боевой рык. Я увидел отблески ярких колонн света, когда Молли обрушила на существо немного ослепительной магии. Это не навредит твари, но малышка, если захочет, может создавать из пустого воздуха настолько яркий, цветной свет, который буквально обжигает глаза. И все это сопровождается оглушающими звуками. Она называет это один период рэйва женщины. Во время последнего Дня Независимости Молли использовала его на заднем дворе своих родителей вместо фейерверка, и это было настолько впечатляюще, что вызвало пробку на скоростной автомагистрали.

Мне было тяжело лежать, ограниченному в движении, видя только случайные вспышки света и слыша отзвуки боя. Я попробовал снова подняться на ноги и потерпел неудачу. Поэтому я просто сел и сосредоточился на дыхании, стараясь не дышать слишком глубоко. Эта тварь определенно сломала мне по крайне мере одно ребро.

Именно тогда я заметил два набора пылающих красных глаз, уставившихся на меня из леса, с безошибочно узнаваемым выражением хищников. Глаза медленно, неуклонно, безмолвно приближались.

Я внезапно понял, что все те, кто могли помочь мне, были немного заняты в этот момент.

— Ох, — вздохнул я. — Вот дерьмо.

Глава 26

Глаза рывком метнулись ко мне, и что-то темное и сильное ударило меня в челюсть. Я и до этого был близок к тому, чтобы потерять сознание. Удара было достаточно, чтобы я отключился.

Я пришел в себя оттого, что меня подняли и запрокинули на чье-то плечо. Потом было множество быстрых, тошнотворных движений. Это длилось достаточно долго, чтобы меня укачало. А у меня не осталось даже сил прицелиться в моих похитителей.

Субъективную вечность спустя меня бросили на землю. Я лежал безмолвно, надеясь внушить своим похитителям, что я в бессознательном состоянии и слаб как котёнок. Что было очень легко, потому что было правдой. У меня никогда не было выдающих актерских способностей.

— Нам не нравится это, — раздался женский голос. — Его Сила дурно пахнет.

— Мы должны быть терпеливыми, — мужской голос. — Это может быть ценным приобретением.

— Это слушает нас, — промурлыкала женщина.

— Мы знаем это, — ответил мужчина.

Я услышал мягкие шаги, ступающие по ковру из сосновых иголок, и снова заговорила женщина, более медленно и низко. Она звучала… голодной. — Бедное существо. Такое избитое. Мы должны это поцеловать и уложить спать. Это будет милосердно. И Он будет доволен вместе с нами.

— Нет, наша любовь. Он будет доволен нами. Есть различия.

— Разве мы не пришли к пониманию этого простого факта? — сказала она в ответ с огорчением в голосе. — Никогда Он не призовет нас в Круг; не имеет значения, сколько трофеев мы принесем Коллегии. Мы чужаки. Мы не первые Майя.

— Множество вещей может измениться, в промежутке вечности нашей любви. Мы будем терпеливыми.

— Ты считаешь, что Он может пасть? — Она безумно захихикала. — Тогда почему мы не оказываем расположение Арианне?

— Мы не должны даже рассматривать это, — ответил он жестким голосом. — Мы не должны даже думать об этом слишком часто. Он может узнать. Он может действовать. Мы понимаем?

— Мы да, — ответила она недовольным голосом.

Потом кто-то схватил меня за плечо стальными пальцами и перевернул на спину. Надо мной высились темные очертания деревьев. Ничего кроме черных силуэтов, освещенных огнями Чикаго, отражающимися от облаков.

Впрочем, света хватило, чтобы я смог рассмотреть бледную, хрупкую фигуру крошечной женщины. Она была не больше ребенка. Серьёзно, она была около четырех футов и шести дюймов, хотя её пропорции были такими же, как у любого взрослого. Очень бледная кожа, слегка покрытая веснушками, и выглядела незнакомка, словно ей было девятнадцать лет. У неё были прямые, каштановые волосы и очень странные глаза. Один — цвета светло-синего льда, а второй — глубокого, темно-зеленого. Я инстинктивно почувствовал, что независимо от того, что за существо скрывается за этими разноцветными глазами, оно не было в здравом рассудке.

Женщина была одета в платье с длинными, струящимися рукавами, балахоне без рукавов и корсете поверх всего этого. И она была босиком. Я знал это, потому что чувствовал её маленькую холодную ногу на своей груди. Она наклонилась ко мне.

— Мы слишком поздно. Послушайте, этот начал разлагаться.

— Ерунда, — ответил мужской голос. — Это — прекрасно подходящий экземпляр. Смертным чародеям полагается быть потрёпанными и жесткими, наша любовь.

Я глянул вверх и увидел второго говорящего. Мужчина, приблизительно пять футов и шесть дюймов, с коротким ежиком рыжих волос, черной бородкой и загоревшей бронзовой кожей. Он носил черную шелковую одежду и в целом выглядел так, словно прибыл с костюмированной репетиции Гамлета.

— Ага, — пробормотал я. — Вы должно быть Эстебан и Эсмеральда. Я слышал о вас.

— Мы известны, — прошипела маленькая женщина, покосившись на мужчину.

Он строго посмотрел на неё, вздохнул, и произнес:

— Да, мы здесь чтобы помешать тебе позволить Арианне продолжить её проект.

Я моргнул.

— Чего?

Эсмеральда наклонилась ниже. Ей волосы щекотали мои нос и губы.

— Неужели эти уши поломаны? Если уши с дефектом, можем мы отделить их и отослать обратно?

— Терпение, наша любовь, — сказал Эстебан. Он сел на корточки и гляну на меня. — Это не его ошибка. Это даже не понимает того, как Арианна манипулирует им.