Незваный гость - Б. П. Уолтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это был день, когда умер Джонни. Ближе к вечеру я улетела в Англию. Я никогда не прощу себе, что не попыталась навестить его еще раз. Тело вернули нам в Англию. Колетт не состояла с ним в браке, и я не знаю, кого посчитали его ближайшим родственником и как норвежцы все выяснили, но в конце концов нам разрешили провести похороны дома, в Брадфорде. Колетт приехала одна. Она сидела сзади и тихо плакала. Никто из нас с ней не разговаривал.
Следующие месяцы и годы были почти невыносимо трудными, маму захватил рак, ее скорбь по сыну убила тот боевой дух, который еще оставался. Строгое католическое воспитание не давало верить, что где-то в мире у нее есть незаконнорожденный внук.
Пройдут годы, и однажды, просматривая старый жесткий диск, который собиралась выкинуть, я наткнусь на фотографии, сделанные в две тысячи пятом году. И пойму, что на самом деле сфотографировала в тот день в лесу. Что поймала четкий кадр с коттеджем Джонни и Колетт. Человека в джакузи на веранде. И стоящего над ним мужчину. Мужчину в кремовом свитере крупной вязки.
Глава 41
Чарли
Менее недели до
Мэттью продолжал рассказывать свою ужасную историю, а я сидел на диване, сжимая кулаки. Рейчел присоединилась к их компании. Он по-настоящему не разговаривал с ней, она влилась в компанию университетских друзей, которых привезли Гибсоны. Он почти не запомнил ее. Теперь он понял, что она, должно быть, поехала туда с похожей целью: навестить брата, убедиться, что он не вернулся к старым привычкам, надеясь на их благополучное возвращение домой. После того, как Мэттью рассказал все это, мне было достаточно, чтобы сложить два и два.
– Вот почему она пыталась стать ближе к Титусу. Вот почему вела себя так странно. Так стремилась проникнуть в нашу семью, в нашу жизнь. И ты со своим ненормальным поощрением. Такой наивный. И, Господи, она наткнулась на золотую жилу, не так ли, живя на деньги Мерил на Итон-плейс.
– Итон-сквер, – поправил он.
– Да мне насрать! – я уже кричал. – Давно ты знаешь? Какая опасность угрожала Титусу, пока ты оберегал свои секреты?
– Я узнал только сегодня. Она подстерегла меня. Вот почему нам пришлось так быстро уехать. Я не мог находиться рядом с ней. Я не могу находиться рядом с ней. Вот почему я рассказываю тебе все это… из-за того, что она может сделать.
Я нервно провел рукой по волосам.
– Что она может сделать? Что она тебе сказала?
Мэттью был близок к слезам, и, когда он потянулся за своим напитком на каминной полке, я увидел, как из его глаз выкатилось несколько слезинок.
– У нее есть фотография. Моя фотография. Как я стою на веранде. А Джонни сидит в джакузи. А я стою там с Титусом на руках. И смотрю.
Я сжал переносицу, стараясь дышать медленно.
– И что она собирается делать с этой фотографией? Попытается пойти в полицию? Шантажировать нас?
Я поднял на него глаза, Мэттью покачал головой.
– Я не знаю. Мне было слишком плохо, чтобы говорить. Я только знал, что должен убраться от нее подальше.
– И она догадалась обо всем, да?
На его лице что-то промелькнуло. Он опустил глаза, потом снова посмотрел на меня, но его глаза были непривычно расфокусированными.
– Да, – сказал он. – Она думает, что я мог его спасти.
Я встал. С меня хватит. Я больше не мог этого выносить, даже если хотел бы. Я был опустошен и одновременно до того накачан адреналином, что мог бы пробежать милю.
– Куда ты?
– На улицу.
Мэттью прошел за мной в коридор, где я обувался.
– Пожалуйста. Мы можем об этом поговорить?
Теперь он по-настоящему плакал. И, с одной стороны, мне хотелось его утешить. Хотелось обнять его. Позволить выплакаться на своем плече. Но другая половина сгорала от более темных, менее прощающих эмоций. Так я чувствовал себя, когда меня предавали, обманывали, оставляли не в теме. А это была огромная тема, вне которой он оставил меня. Я бросил последний взгляд на раскрасневшееся, залитое слезами лицо своего мужа и вышел из дома, громко хлопнув дверью.
__________
Я вышел на главную улицу и по ней повернул к Слоан-сквер. У меня не было определенной цели. Определенного направления. Я просто знал, что должен идти. Остановился я только на Итон-сквер. Я не помнил номер дома Мерил, но замедлился в той части длинной, опрятной улицы, где, как мне казалось, она жила. Прямо сейчас Рейчел находилась в одном из этих домов, если они уже вернулись с праздника. Я мог бы стучаться в двери, пока не найду ее. Потребовать узнать ее версию истории. Но я понимал, что это глупо. Так что я развернулся и пошел дальше. Я шел мимо скверов. Мимо домов с темными окнами. Мимо людных ночных баров, из которых доносилось пьяное веселье. Мимо вооруженных полицейских, охраняющих посольства. Миновал мамин дом на Уилтон-Кресент. Я не думал, не задерживался, я целенаправленно выбросил все из головы, позволяя ногам нести меня сквозь теплую ночь. Пока я шел, я думал, что смогу уйти далеко за пределы Вестминстера, через Ист-Энд в Эссекс, возможно даже до Браддона, где смогу спрятаться один в большом доме, оставив свои лондонские проблемы позади. Но на самом деле, я едва вышел за пределы района, прежде чем вернулся на Мэлл. Я брел в сторону дома, мимо Виктории, сделав небольшой крюк до Экклстон-сквер, чтобы пройти мимо своего первого взрослого жилья после окончания университета. Мне казалось, что это было очень давно, что я прохожу не свой бывший дом, а дом другого человека, которого едва знаю.
С каждым шагом в голове крутилось лишь одно слово, клюющее меня, словно враждебная птица: правда. Почему я так одержим ею? Почему это так важно? Почему я не могу не будить спящую собаку? Обман Мэттью наверняка был направлен на то, чтобы защитить нас с Титусом от правды, с которой ни один из нас не мог ничего поделать. И, по большому счету, то, что он совершил, не было убийством. Не совсем. Этот человек, вероятно, заслуживал смерти. Мэттью не сделал ничего неискупимого или непростительного, верно?
В сознании промелькнул образ. Сначала туманный
