Незваный гость - Б. П. Уолтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ж, тогда это была совершенно бессмысленная причина, не так ли? – сухо сказал я. – Потому что не прошло и месяца, как она умерла. Знаешь, если бы Джонни Холден был жив и они были вместе, когда она приняла ту промышленную дозу героина, может, он мог бы спасти ее.
Я знаю, что мои слова были жестоки, но все равно сказал их. Они не принесли мне удовлетворения как такового; это была, скорее, анестезия для моих боли, гнева и снова поднимающейся к горлу тошноты.
Не обращая внимания на мольбы Мэттью остаться, я подошел к кровати, взял подушку и сказал, что мы поговорим утром. С меня хватит.
Конечно, в итоге утром мы не поговорили. И не поговорим до дня его смерти.
Глава 44
Чарли
Неделя убийства
В начале августа волна жары, накрывшая юг Англии с середины июля до конца июля, выдохлась. Внезапно небо стало серым, температура упала, а на горизонте замаячила осень. Тротуары Челси усеяли золотые листья, они осыпались раньше времени из-за палящей жары, и теперь в сочетании с холодной погодой создавалось впечатление октября, а не позднего лета.
Мэттью не было дома пять дней. В глубине души я гадал, вернется ли он вообще.
Я был не в состоянии ходить в офис, так что сказал, что плохо себя чувствую, и остался дома, не зная, чем занять время. Ситуация достигла кульминации, когда Джейн начала пылесосить вокруг меня, так что я попытался заняться чем-нибудь продуктивным – от чтения до упражнений – но меня поглотили противоречивые чувства усталости и зудящего беспокойства.
Во вторник утром, когда я, сидя за барной стойкой в кухне, отвечал на рабочие письма на своем «Айпаде», хлопнула входная дверь, а затем на ковер упала сумка. Мое сердце моментально заколотилось, ожидая, что в кухню войдет Мэттью, но это был не он. Это был Титус.
Я испытал одновременно облегчение и разочарование. Я даже не был уверен, в каких отношениях мы с мальчиком после нашего почти скандала в воскресенье утром. Днем ранее он прислал мне сообщение, что закончил читать «До сих пор жива»[8], но больше ничего.
– Ты решил переехать обратно? – спросил я, стараясь, чтобы прозвучало не слишком серьезно.
– Я и не переезжал, – невозмутимо сказал Титус.
Он подошел к холодильнику, глотнул апельсинового сока прямо из контейнера, а потом налил в стакан.
– Как прошел секс-марафон?
Титус, прищурившись, оглядел меня через кухонную столешницу.
– Это несколько… не знаю, неприлично.
Я слегка пожал плечами:
– Ну, если ты собираешься действовать неприлично, развлекаясь с женщинами по всему Лондону до совершеннолетия, не думаю, что мне надо заморачиваться обтекаемыми фразами.
Он со стуком поставил стакан.
– Где папа?
– В Шотландии, – ответил я, начав печатать бессмысленную чепуху в электронке, только чтобы показать, что мое внимание занято другим.
Титус, не двигаясь, наблюдал за мной, и через несколько секунд я остановился и выключил устройство.
– Все немного… немного, ну… твоему папе было необходимо отвлечься на несколько дней. Скоро все вернется в норму, обещаю.
В его глазах мелькнуло огорчение, и я увидел в них отражение доброго, любящего, чуткого мальчика, увидеть которого в последние месяцы было все сложнее. Я обошел кухонный остров и положил руку ему на плечо.
– У тебя все нормально?
Он немного выпятил подбородок, и его губы сжались, словно он пытался не заплакать. Затем он шмыгнул носом и коротко кивнул.
– Да, все хорошо. – он отошел на шаг от меня и сказал: – Я пойду наверх и приму душ. Пиппа зайдет.
Я застыл.
– Что?
– Да, она с подругами приехала в «Харродс» и сказала, что заскочит. Может, не одна, – выдал он тем же слегка воинственным сухим тоном, как в воскресенье утром, когда сообщил, что поживет у Мелани в Кенсингтоне.
Я открывал и закрывал рот, как рыба, пока пытался придумать ответ.
– Она… она просто подумала заскочить, да?
На что Титус только пожал плечами:
– Ага. Не волнуйся, мы будем в моей комнате.
Я, раскрыв рот, смотрел на него.
– Но… ты буквально только что вернулся от Мелани. И, чем бы вы там ни занимались целых два дня, я уверен, что это был не просто чай с пышками. А теперь Пиппа просто заглянет, да еще, возможно, с подругой?
Стакан с грохотом приземлился на пол, разметав по плитке крошечные осколки. Титус не целился мне в голову, но меня так сильно тряхнуло от шока, как будто он направил на меня пистолет.
– Просто отвали, ясно? – крикнул он. – Только потому, что вы теперь живете практически как священники или братья, не значит, что я тоже должен.
Его слова меня поразили.
– Что ты сказал?
– Ты знаешь, о чем я. Вы больше не трахаетесь. Уже сто лет.
Я почувствовал, как к лицу прилила кровь, и меня затопила смесь паники и тревоги, и без того готовая вырваться наружу.
– Это не твое… и откуда тебе знать про нашу сексуальную жизнь?
– Мы живем под одной крышей! Это не такой уж огромный дом. Моя комната рядом с вашей.
Перед глазами замелькали картинки. Я прикасаюсь к Мэттью, а он отодвигается. Тот раз, когда я попытался присоединиться к нему в душе, а он вышел. Он неделями не прикасался ко мне по-настоящему. Наша короткая попытка заняться сексом в Нью-Йорке, но мы выбрали сон до того, как зашли слишком далеко. Я пытался делать вид, что ничего не происходит, ничего между нами не изменилось. И вот наш сын-подросток доказывает, что мои усилия поддерживать видимость благополучия пропали даром.
Я подумал сказать ему, что мы делали это тихо или когда его не было дома, но мысли о том, чтобы даже поднимать эту тему, вызывали тошноту. И, конечно, это была бы ложь. Сплошная ложь. А я ненавидел сплошную ложь. Но прежде, чем я придумал достойный ответ, Титус ушел, топая по лестнице, и хлопнул дверью в ванную. Я услышал гул включившегося водонагревателя.
Мне потребовалось время, чтобы найти совок и щетку – не привычная для меня территория – и я как раз закончил подметать последние осколки стекла, когда услышал шум на лестнице. Около двери в кухню стоял Титус, одетый в свежую рубашку и чиносы, хотя пока без носков и обуви.
– Я пришел извиниться.
Он произнес это отрывисто, по-деловому, как будто пункт в списке дел, который ему не хотелось выполнять,
