Дети Арахна - Юлия Горская

 Немферис подошла к помосту, и девушки подхватили невесту на руки и внесли на возвышение, усаживая рядом с женихом. Музыкантши и присоединившиеся к ним младшие жрицы, образовали круг, в центре которого оказались  молодые. К ним поднялась и Хефнет, набросив на новобрачных покрывало невесты.

 Заиграла торжественная, веселая мелодия, пронизанная счастьем всех влюбленных. По зале, легкие, как гонимые ветром лепестки цветов, закружили кифрийки.

 В унисон зазвучали голоса служительниц, благословляющих жениха и невесту. Две жрицы стали наносить на руки молодой черно-красные знаки, говорившие о том, что девушка стала женой. Покрывало с новобрачных уже было сброшено.

 - Отныне судьбы ваши соединены навек, – верховная жрица сделала надрезы на руках жениха и невесты, на секунду соединяя их кровоточащие ранки. Служительницы приложили к порезам новобрачных белые ленты, завязывая особым способом.

 По обычаям арахнидов брак считался заключенным.

 Одурманенный принц неотрывно смотрел на Немферис, ничего не замечая вокруг. Царевна, напротив, не поднимала глаз, и не сдерживала горьких слез, с тоской слушая слова матери, сулившей долгую жизнь рядом с чужим и уже ставшим ненавистным мужчиной. Немферис казалось, что она, если не умерла, то тяжело, смертельно ранена. Что кровь, соединившаяся с кровью чужака, теперь отравлена ядом, который неизменно убьет ее. Измученная прошедшей ночью и теми видениями, что пугали и причиняли боль, Немферис не понимала теперь – как будет жить дальше и пронзительная боль, что жгла душу, выливалась слезами. Но они все равно не могли облегчить страдания. Ей мучительно хотелось разъединить связанные руки, оказаться в другом месте, как можно дальше от того, кого Хефнет дала ей в мужья.

 - Теперь, ты – жена, - донеслись до нее слова жрицы.

 Она – жена. То есть, должна принадлежать мужчине, вызывающим только отвращение! Она – арахнида – та, которая всегда считала мужчин ничтожными созданиями, теперь отдана одному из них! Теперь она – жена, и должна уйти от той, что любила и нуждалась, как никогда прежде. Испуганная тем, что открылось ночью, царевна попыталась поговорить с Хефнет, но та (впервые!) отказала дочери в аудиенции. Что было делать ей - подавленной, запутавшейся, очутившейся в полнейшем одиночестве? Смириться. Она смирилась. И ничего не могла теперь поделать, только плакать от отчаяния…   

    На помосте никто не видел, как одна из танцовщиц (случайно или намеренно) оказалась слишком близко к гостям. Тяжелая гирлянда зацепилась за белый плащ Ларенара, стаскивая за собой скользкий шелк. А девушка, смеясь, накинула его себе на плечи.

 - Если заметит Хефнет, - пробормотал Ва-Йерк. – то… не миновать беды.

 Знамение оказалось не напрасным - с шумом отошел золотой диск, пропуская в залу людей в черном.

 - Волею Арахна, - неестественно громко произнесла верховная жрица. – Немферис принадлежит Ормонду.

 - Остановись, Хефнет! – зло крикнула стремительно идущая к помосту Валаис. – Вот новое решение Совета. Твоя дочь должна быть отдана Арахну.

 - Ты опоздала, – хрипло ответила жрица, с жалостью взглянув на залитое слезами лицо своей дорогой Немферис. – Ты опоздала…

 - Тебе придется пожалеть об этом! - в ярости крикнула черная служительница, делая знак вооруженным оклусам, пришедшим с ней. 

 - Видит бог, что я не просто жалею – я проклинаю себя! - Хефнет обвела залу мутными глазами. Боль в груди стала невыносимой, будто все каменные своды подземелий обрушились на нее. Неизбежная разлука с дочерью стала слишком страшным испытанием, отнявшим силы не только бороться с болезнью, но и само желание жить. Вынужденная быть холодной, избегая Немферис, чтобы не уступить ее желанию остаться, она неизмеримо страдала от того, что царевна неверно понимала происходящее. Пойти дочери навстречу, дрогнуть от слез, отменить эту свадьбу – значило погубить её. Пусть лучше считает мать жестокой предательницей, чем погибнет на алтаре! Верховная жрица всегда была сильной. Всегда. Но сердце оказалось не способным принять грядущую разлуку. Хефнет не могла вдохнуть, не могла пошевелиться, равно, как не могла попросить о помощи. Тускнеющий взгляд её остановился на лице тмехта…

 И он понял. Услышал безмолвный крик.

 - Госпоже плохо!

 Послушник бросился следом за Ва-Йерком, который успел подхватить терявшую сознание верховную жрицу. А та, обвив его шею слабеющей рукой, успела что-то прошептать тмехту на ухо.

 Он передал бесчувственную арахниду ее встревоженным сестрам, которые отклонили предложение помочь им, и сами вынесли из залы госпожу. Немферис, терзаемая  страхом за жизнь матери, вскочила, намериваясь последовать за ней, но была грубо остановлена новоявленным мужем.

 - Куда это ты собралась, красавица моя?

 - Пусти меня!

 - Она – моя! – черная жрица сделала нетерпеливое движение, желая быстрее окончить этот фарс, и передать жертву служительницам. Сердце ее трепетало от предвкушения – так близка она была сейчас к мечте!

 - Ну, хватит истерик, – принц, ставший с этого момента наследником самого Кхорха, поднялся с помоста и бросил на Валаис надменный взор. – Церемонии закончились. Немферис – моя жена. И она под защитой Антавии. Если вы посмеете причинить ей вред – войска, что ожидают моего возвращения в Дэнгоре, двинутся на Улхур и сметут это логово с лица земли!

 - Так вот как ты держишь слово! – опешила черная жрица, но быстро пришла в себя. – Ты должен быть покорным мне, – заговорила она властно.

 - Я покорен воле бога, которому поклонился ради жены.

 - Жены? Вы слышите? Жены! – жрица расхохоталась. - По закону Антавии антигус не может иметь жену, если уже обвенчан с другой!

 - О чем она говорит? – подал голос Гродвиг. – Ты женат, Ормонд?

 В страшной зале снова застыла тишина. Взгляды всех обратились на принца.

 - Да, – ничуть не смутившись, ответил он. – Но Селетта сама умоляла меня скрыть наш брак, и была так счастлива, что те, которые кичатся своим благородным происхождением, не станут насмехаться над бедной девушкой из деревушки под Дороком.

 - Ты посмел обмануть и бросить самую доверчивую женщину в Сульфуре? – удрученно воскликнул Гродвиг.

 - Я не намерен слушать твои нравоучения, барон! С Селеттой меня соединил Аспилус, от которого мне пришлось отречься перед статуей Арахна. Отныне я служу иному божеству. И чист перед ним и супругой.

 - Если ты отрекся от своего бога и бога предков, всевышний все равно покарает тебя. Праведный гнев его не оставит грешника! – ядовитым тоном произнесла черная жрица, и снова разразилась хохотом.