Плененное сердце - Диана Казанцева

— Вот только надолго ли?

Тут со стороны аллеи показались счастливые лица молодоженов и их друзей.

— Кажется, молодые нагуляли аппетит, — обрадовано воскликнула сеньора Перес, едва завидев, как шумная веселая компания направляется к накрытым, ломившимся от всевозможных яств, столам. Это дало возможность вовремя замять зарождающийся скандал, постепенно снимая напряжение среди гостей, и хозяйка дома, подбадриваемая красноречивыми взглядами мужа, поспешила пригласить всех занять свои места за праздничными столами.

Каталина же, порядком подустав от оказанных ей знаков внимания, настойчиво проявляемых назойливыми кавалерами, и ощущая себя при этом зрелой самкой в стае крикливых и самодовольных павлинов в период брачного сезона, решила провести последние предзакатные часы в блаженной тишине и покое среди душистых кустов желтых мирикарий. С сестрой и ее новоиспеченным мужем она попрощалась заранее, искренне пожелав им приятного свадебного путешествия и счастливого медового месяца. Молодожены собирались отбыть за час до заката, чтобы поспеть в Малагу на корабль, отплывающий на Майорику с первыми лучами солнца. Слуги к этому времени упаковали вещи молодой графини д’Альварес и заблаговременно подготовили карету, предусмотрительно снабдив ее подушками и мягкими покрывалами. По словам самой Элены, едва прибыв «на сказочный остров, точно бриллиант играющий на солнце всеми цветами радуги, они с Диего отдадутся во власть любви и томной неги средь пальм и апельсиновых рощиц, будут купаться под бирюзовым небом в теплом аквамариновом море и вдыхать пьянящий горный воздух, пропитанный свежестью и морскими приключениями». Каталина улыбнулась, вспоминая задор, с которым говорила сестра, обнимая ее на прощание и клятвенно обещая заехать и повидаться с ней по возвращению на континент.

— Вы очаровательны, когда улыбаетесь, — услышала девушка и, вздрогнув, взмахнула темными шелковистыми ресницами.

В зарождающихся сумерках августовского вечера среди самшитовых аллей и густых зарослей можжевельника неспешным, скользящим шагом к ней приближался незнакомец. Он был одет в темно-бардовый камзол, плотно облегающий его атлетическую фигуру и подчеркивающий ширину плеч, а белоснежная рубашка из тонкого льна, перехваченная на шее золотой булавкой, оттеняла бронзовую смуглость его кожи. Голова молодого человека была обнажена, его темные волосы, зачесанные назад, стягивались на затылке в тугой хвост. На вид ему было не больше двадцати четырех лет.

Каталина, пристально разглядывая незнакомца, невольно покраснела, ловя себя на мысли, что она бы почувствовала, если он вдруг решился бы ее поцеловать. Внимательные черные глаза смотрели на нее, не отрываясь, и ей показалось, что он все прочитал по ее взгляду. Она в смущении отвернулась.

— Мы знакомы, сеньор?

— Простите за мою бестактность, сеньорита, — молодой человек стоял уже на расстоянии вытянутой руки, — но вы так прекрасны, что я не смог пройти мимо вас и отказать себе в удовольствии отметить вашу красоту.

— Вы не первый, кто говорит мне это, сеньор.

— Что ж, я не удивлен, — его твердые, плотно сжатые губы растянулись в ироничной полуулыбке, обнажая ряд ровных здоровых зубов. — Но почему же вы здесь одна, сеньорита, и никто из той толпы напыщенных индюков, что вертелись рядом с вами весь день-деньской, не последовал за вами, чтобы сорвать хотя бы один поцелуй?

— Вы забываетесь, сеньор, — рассерженно топнула ножкой Каталина. — Я не давала вам повода разговаривать со мной в подобном тоне. Либо говорите, кто вы и зачем пришли, либо отправляйтесь восвояси. Я не желаю иметь дело с грубияном!

— Ничего не могу с собой поделать, — ни на мгновение не устыдившись справедливого упрека, молодой человек коротко поклонился и представился: — Родриго Эмилио де Сильва де Кабрера, к вашим услугам, сеньорита…

— Каталина де Перес де Гарсия, — кивнула в ответ девушка.

— Вот мы и познакомились. Вы младшая дочь сеньора Переса, хозяина поместья. Я, конечно же, знал об этом, — прибавил Родриго, лукаво подмигивая и продолжая улыбаться во весь рот. — О вашей несравненной красоте судачит вся округа, — он придвинулся ближе, и она почувствовала его теплое дыхание на своей щеке. — У вас такая чистая гладкая кожа, что может свести с ума мужчину, с куда меньшим темпераментом, чем у меня… маленький аккуратный носик идеальной формы, которому позавидовала бы любая монаршая особа… и чудесный пухлый ротик, обещающий наслаждения… Однако самыми необыкновенными на вашем лице, сеньорита Каталина, являются ваши глаза, такие глубокие и бездонные, точно прозрачные горные озера, что забывая обо всем на свете, тут же хочется окунуться в них с головой.

Каталина сама не понимала, почему слушает все эти пылкие дерзновенные речи незнакомого ей человека? Почему не воспрепятствует ему, не заткнет уши и не убежит от него, сломя голову, куда подальше? Она не догадывалась, что всему виной был его низкий обволакивающий голос и горящий притягательный взгляд, вопреки всякому здравому смыслу, заставляющий оставаться на месте. Он протянул к ней руку и дотронулся до шелковистого локона, мирно покоящегося на ее длинной точеной шее.

Взволнованная странным возбуждением, наполнявшим ее грудь, и пытаясь бороться с магическим действием, которое оказывал на нее этот мужчина, она, глубоко вздохнув, отступила на шаг назад:

— Что вы делаете? Я не позволяла вам…

— Вы слишком красивы, чтобы быть правдой, — пробормотал он охрипшим голосом и притянул ее к себе.

Мгновение и Каталина ощутила, как его теплые губы касаются ее щек, лица, медленно опускаясь к полураскрывшимся губам. Терпкий аромат мускуса ударил ей в нос. Она не успела остановить его, как он порывисто поцеловал ее и так же внезапно отстранился с виноватой улыбкой на красивом мужественном лице, выражая тем самым свое глубокое сожаление.

— Прошу прощения за мою несдержанность, сеньорита Каталина, — в его взгляде сквозило тоскливое отчаяние, — но вы должны знать. Вы способны искусить самого дьявола.

Глава II

— Дорогая, не грусти.

Каталина с матерью, доньей Вероникой, уютно устроившись в садовой беседке, в окружении пышной зелени и цветов, коротали послеобеденные часы за вышивкой гобелена. Этот трудоемкий процесс, требующий должного внимания и скрупулезности, позволял Каталине душевно расслабиться, побыть наедине со своими мыслями и, если случалась вдруг какая неприятность, занятие рукоделием представлялось настоящим спасением от сожалений и упреков к самой себе или окружающим. Вот и сейчас она с завидным упорством маленького котенка, который пытается забраться на вершину высокой ели, продевала шелковую нить сквозь плотную ткань полотна, закусив нижнюю губу, как обычно у нее случалось в минуты глубокой задумчивости.