Моё чудовище - Рия Шайн

То, что спасло меня в тот момент — внезапно начавшийся ливень.

Домой мы решили добраться на автобусе, поскольку наша одежда промокла насквозь.

Мы забежали в заполненный людьми автобус и заняли последние три места. С волос стекали капли дождя, а зубы стучали от холода. Из-за переполненности людьми, мы сели так близко, что Ника прижала какая-то женщина. И тут я резко ощутил, как меня обдало горячей волной, когда Дженни случайно соприкоснулась своим коленом с моим. Я смотрел прямо, боясь опустить взгляд вниз, но отчетливо чувствовал тепло исходящее от ее тела. Из-за столпотворения в автобусе, мы все были прижаты так, что пошевелиться особо не было возможности. Я чувствовал, как моё сердце бьётся с непривычной ему скоростью, но когда я набрался сил и посмотрел на Дженни, она смеялась с шуток Ника и для неё ничего такого не происходило. Жаль, что я не обратил внимания ещё тогда, может быть, мне стало бы легче.

Тогда я не знал, смогу ли я прикоснуться к ней ещё раз, и боялся, что это тепло, которое я испытывал в тот момент, больше не повторится.

Времени до отъезда Дженни оставалось всё меньше, а моих сомнений становилось лишь больше. Я ломал голову нужно ли мне сказать ей о том, что чувствую или оставить это лишь в моей голове. Видеться мы стали меньше, так как она была занята делами касаемо переезда. Так и прошли мои дни, наполненные молчанием и сожалением. Я ничего не сказал Дженни.

За час до ее отъезда мы втроём увиделись на нашем привычном месте, в парке. Ник выглядел довольно бодро, хотя знаю, что ему наверняка тоже было непросто, ведь наша троица рушилась, и, к сожалению, дружба на расстоянии не заменит то, что у нас было. Каждый займётся своими делами, а я с головой уйду в учебу, чтобы меньше думать о том, чего уже не будет.

— Эй, не грустите, засранцы! Я же начинаю новую жизнь, но и старую забывать не собираюсь. Может именно с этого дня начинается моё взросление.

«Начинается взросление» — фраза, которая еще несколько месяцев не могла выйти из моей головы. Тогда я понял, что взрослеешь ты тогда, когда что-то теряешь, и чем ценнее это для тебя, тем сильнее твое взросление.

Мы обнялись втроём, и сквозь макушку её светлых волос, я посмотрел на дерево сзади нас. В тот момент, я хотел иметь способность сохранять моменты, как на фотографиях, и возвращаться к ним, когда почувствую необходимость.

Дженни уехала, а я так и ничего не сказал ей.

После я понял, что проиграл и выиграл в одночасье. Одержал победу, поскольку не сказал ей о чувствах и не поставил в неловкое и тупое положение. Проиграл, потому что чувствовал, что влюблен был лишь я.

Моя влюбленность была так наивна, что мне было бы достаточно обмолвиться с ней пару фразами и знать, что она в порядке. От её голоса мне становилось легче, но я больше не мог его услышать. Тогда мне пришлось затушить в себе это чувство, ведь кроме меня оно никому не нужно было. И я потушил, со временем.…

Бросил окурок и пошёл дальше, став чуть холоднее к тому, что меня окружает.

Я как-то задал себе вопрос: «А чего я вообще хочу?». Кроме как, просто существовать, стараясь меньше волноваться о разных вещах, я не нашел других ответов. И в тот момент у меня возникла картинка в голове, как я сижу на берегу моря и мне спокойно. Это чувство обдало меня тёплым ветром, мысленно перенося к берегу.

Я захотел прикоснуться к этому чувству и решил выйти из комнаты, всё равно я пока был освобожден от занятий, и времени у меня было предостаточно, чтобы тратить его куда пожелаю. Но я ничего не желал, кроме как ощутить давно потерянное чувство спокойствия.

В этот момент я почему-то вспомнил о сообщениях Ника, чувство одиночества перемешалось с чувством вины перед ним. Мы давно не общались, а игнор с моей стороны лишь усугубил нашу дружбу. Не знаю, хотел ли я этого, но в порыве импульсной мысли, я взял телефон и отправил Нику сообщение «Ты занят? Встретимся на пляже через полчаса?». Мы не любили людные места, там невозможно было спокойно поговорить или остаться наедине с собой, поэтому как-то нашли «свой» пляж. Рядом шла многолетняя стройка, которая, казалось, никогда не закончится, деньги перестали выделять, а оборудование никто не забирал, поэтому там по-прежнему стоял забор с табличкой «вход посторонним запрещен». Как-то гуляя вечером рядом со стройкой, мы случайно заметили, что забор обрывается, не доходя до воды. Пробираясь вдоль запрещающей таблички, мы увидели, что за углом между забором и морем есть небольшой участок пляжа, который не виден, пока не подойдешь к нему, поэтому никто о нём не знал.

«Хорошо» — Ник прислал сообщение. Я почувствовал сильную тошноту, которая словно душила меня. Мы не виделись несколько недель, поэтому когда-то привычные встречи стали чем-то настолько трудным для меня. Мне хотелось увидеться с Ником, но при этом возникали мысли всё отменить и остаться в комнате. Я подошёл к зеркалу и посмотрел на Тераса.

— Мне страшно… мне страшно, ведь что-то могло измениться. Во-первых, это ты. Хоть тебя и не видят другие, но я знаю, что ты есть и по-прежнему не могу понять, почему ты появился. А вдруг это как-то повлияло на меня? Что, если я изменился? — страх одолевал сильнее, тошнота была невыносимой, а пульс звучал в моей голове.

— Терас, я должен идти? — чудовище было похоже на надвигающуюся чёрную тучу, а это означало ответ, от которого я почувствовал некое облегчение.

Схватив рюкзак и телефон, я побежал к пляжу, он был не так далеко от моего дома, но я потратил много времени на сомнения, поэтому опаздывал на встречу.

Пробираясь вдоль забора, я обошел угол и увидел, что Ник уже был на месте.

— Привет, — моё дыхание было сбито, голос был не естественным, — извини, что пришлось ждать.

— Привет, да не парься — холодно отозвался Ник.

Он не был похож на привычного себя, который даже в самой дерьмовой ситуации излучал улыбку и пофигизм. Из-за этого я чувствовал еще большую вину, что сделало разговор напряженным.

Мы сели на большие камни возле забора и Ник достал сигареты.

— Будешь? — он протянул мне одну.

— Д-давай, — я удивился, ведь мы оба раньше никогда не пробовали курить, но почему-то согласился.

Я