Оржицкие «фермопилы» Костенка - Виктор Григорьевич Стовба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Идут!
– Патроны беречь! Огонь вести только с близкой дистанции! —
Лейтенант, как и весь батальон, думал только об одном: «Пехоту сдержим, пока есть патроны, но если пойдут танки…».
Со стороны белых домов-мазанок, через поле шли немцы. Шли в полный рост, уверенные, с автоматами наперевес, как в учебном бою.
Фашистская пулеметная очередь ворвалась в предгрозовую тишину. В момент все вокруг застонало, заскрежетало. В диком свисте пуль, в стрекоте пулеметов на поле вздыбилась земля. Психическая атака немцев захлебнулась. Живые залегли. И здесь лейтенант увидел, как Петр Полищук, поднявшись во весь рост, нажал на гашетку немецкого трофейного автомата.
– Ложись!
– А-а-а, гады! Поползли! – продолжал строчить автомат ротного.
Вскипевшая злость подняла с земли Полищука, еще мгновение, и он бросится в атаку, поднимутся его солдаты. А это смерть. Коротких бросился к Полищуку.
– Ложись!
Пулеметная очередь. Лейтенант не успел. Упал подкошенный ротный. Теперь поднялись немцы, и снова вскипела земля. Несколько раз фашисты ходили в атаку. И столько же раз отступали, оставляя трупы на поле.
У Полищука навылет раны в груди, прострелена нога. Оттянув ротного за кустарник, в лес, лейтенант разорвал на нем гимнастерку от ворота, наложил бинт.
– Петр! Петр! Ты жив?
Пульс слабый. Полищук открыл глаза. Сквозь туманную поволоку он узнал лейтенанта:
– Как там наши ребята?
– Держатся, друг. Стоят. Крепись.
Кровь промочила бинт. Полищук слабо стонал.
– Послушай, лейтенант, если прорветесь…
– Мы тебя не оставим, слышишь, Петр!
Как из-под земли рядом вырос фашист. Лейтенант увидел его, когда немецкий штык коснулся плеча:
– Тихо! Молчать!
«Обошел, гад, прополз», – мелькнула мысль, – «один, или…?».
Осторожно положив Полищука на землю, освободив руки, лейтенант Коротких поднялся.
– Рюки! Рюки! – Зашипел фашист.
«Живым решил взять…» Решение пришло быстрое, как молния.
– Курить. Понимаешь, закурить хочу? – Почему бы таким сейчас не улыбнуться фашиста. – Понимаешь?
– О-о-о! Рюсский шютить… Орюжие!
На мгновение немец немного отвел в сторону штык. И в это время лейтенант головой нанес ему удар под челюсть, а в следующее мгновение выстрелил из пистолета в упор. Залег. Оглянулся. Никого. Оставался один патрон. Рядом шел бой. Но это уже была не психическая атака. Через поле грохотали танки…
…В минуты, когда сознание возвращалось к лейтенанту, он болезненно напрягал память, пытаясь вспомнить, что с ним и где он. Но только рваные языки огня и черного дыма мелькали перед глазами. Лейтенант чувствовал, что он лежит на голой земле, где то в сарае. Пытался встать, но от первых движений появлялась резкая боль, и он снова терял сознание. Липкая, как клей, кровь застыла на лице, в волосах.
– Встать! – Грубый окрик с темной, как ночь, пропасти. – Встать! – И еще какие-то непонятные слова на чужом языке.
Били по груди, по ногам. То ли прикладом, то ли кованым сапогом. Удар по голове. И снова тьма. Ни голосов, ни ударов, ни боли… Пустота.
Далее будет длинная дорога к офицерскому лагерю в Новоград-Волынском… Германия… побег из лагеря… блуждания по Чехословакии… арест… гестапо… Освенцим… еще побеги и аресты… и так вплоть до 1945 года».
Раков Николай Кузьмич, 1918 года рождения – 24 сентября 1941 года в районе города Оржица Полтавской области его часть, в которой он служил начальником санитарной службы при 19 танковой дивизии, попала в окружение, а затем их в количестве 50 человек немцы взяли в плен.
Но, к сожалению, не всем суждено было выйти. Немецкие войска, прорвав оборону в западной части Оржицы, вышли в тыл контратакующим частям Красной Армии. Зажатые с обеих сторон красноармейцы оказывали отчаянное сопротивление. Первыми упали минометные расчеты. Подавив разрозненные очаги сопротивления, немцы добивали оставшихся в живых на поле боя раненых красноармейцев.
Вспоминает капитан Е. Пискунов, что:
«…положение становилось все хуже и хуже. Когда стало ясно, что завладеть единственной дорогой и переправой, по которой можно провести технику, невозможно – дивизионное начальство собралось на совещание. Решался один вопрос, как быть дальше. Боеприпасов нет, среди личного состава начали проявляться случаи недисциплинированности. Нужно было срочно принимать решение о дальнейших действиях. Стало очевидным, что артиллерию без боеприпасов и горючего вывести невозможно.
Конский состав из артиллерии и обозов частично был уничтожен на пропитание. Было принято решение в обстановке, которая сложилась, пожалуй, единственно правильное: артиллерийские системы затопить.
Артиллерия на механической тяге была затоплена в пойме реки Оржица, предварительно из пушек были сняты замки и уничтожены прицельные приспособления».
Интересный вопрос – где она была затоплена? Были ли пушки после освобождения Оржицы в 1943 году подняты?
«Личный состав дивизиона по решению командования разбился на группы и обходным путем начал выходить из окружения в направлении Богодухов, Ахтырка. Их группа командиров и рядовых артиллеристов решила недалеко от переправы форсировать р. Оржица. Однако, они оказались в ловушке.
Немцы обнаружили их и открыли по обоим берегам реки сильный автоматный и пулеметный огонь. Они оказались где то метрах в 800 от правого берега, в достаточно глубоком болоте (пойме). На поверхности воды оставалась только голова. Все тело оказалось под водой. Решили в таком положении ждать темноты, чтобы ночью попробовать выбраться на берег. К вечеру начало подмерзать и они оказались в плену тонкого льда.
Единственным спасением в таком положении оказался спирт. Через небольшие промежутки времени употребляли по глотку спирта. Меркой была крышечка от фляги. Примерно в середине ночи немцы прекратили вести огонь, и они решили выбраться. Далее оставаться в таком положении было невозможно. Единственным оружием у них для прорыва были пистолеты. На их счастье, на берег они выбрались благополучно. На окраине населенного пункта залезли на чердаки двух домов, чтобы обсушиться. Другого выхода не было. Лесов поблизости не оказалось, а идти в таком положении было невозможно.
Какое было их удивление, когда днем они увидели, что в селе полно немцев. У каждого из них, как указывает Пискунов, было единственное оружие – пистолет. Из офицеров в их группе было четверо: сам Пискунов, командир отдельного зенитного дивизиона Михаил Демин, командир разведки, политрук и работник контрразведки и несколько солдат.
Делать было нечего, приготовились к обороне, если немцы полезут за чем-нибудь на чердак. К дому почти вплотную подходило от берега поймы реки кукурузное поле. Початки были сорваны, а стебли остались нетронутыми, а они могли бы служить укрытием.
Если бы немцы нечаянно смогли их обнаружить, решение было одно – открыть по ним огонь и быстро по кукурузе отходить назад в болото. Болото было надежным укрытием. Немцы в болото не лезли, очевидно, считая, что пробыть в болоте долго невозможно, и они сами должны были попасть к ним в руки. Но немцы не знали того, что пока в них текла кровь, и они могли бороться, о добровольной сдаче не могло быть и речи».
Отряд под командованием командира 1-го вдк генерал-майора М. А. Усенко, который пытался прорваться в районе Мацковцы Лубенского района, почти полностью погиб в окружении.
Вряд ли в отряде М.О Усенка было значительное количество десантников, так как уже на 13 сентября 1941 остатки 1 ПДК составляли всего 50 человек.
Последняя радиограмма от окруженной группировки 26-й армии была принята в 8 ч 11 мин. 24 сентября по радио в Москве:
«Начальнику Генштаба Красной армии. Нахожусь Мацковцы. Боевых частей нет. Продержаться могу не более суток. Будет поддержка? Усенко».
Усенко Н. А. – Генерал-майор, командир 1-го вдк (1, 204, 211 бригады), присоединился к войскам 26-й армии и возглавил один из ее отрядов, который почти полностью погиб в этом окружении, пытаясь прорваться в районе села Мацковцы, Лубенского района.
С начала Великой Отечественной войны – Усенко на ее фронтах. Участвовал в боях на Юго-Западном и Южном фронтах. Участвовал в боях на государственной границе СССР, Киевской оборонительной операции. 23 сентября во время боев в окружении под Киевом (очевиднее всего – у Мацковцев) Усенко был ранен.
С декабря 1941 командовал 2-м кавалерийским корпусом Южного фронта. Еще
