Натиск - Денис Старый

ослабить Византию, нам достаточно будет вооружить венгров или же воодушевить сербов на расширение своего государства. А вот восток нужно очищать.

Чингисхан ведь привёл на Русь не столько непосредственно самих монголов, сколько собрал в своё войско огромное количество различных народов Азии. Если прямо сейчас у этих самых народов выбить почву из-под ног, забрать у них часть крепостей, — то не будет у Чингисхана шансов пополнить свое воинство.

Киев встречал победителей ликованием. Ещё раньше, когда только случилась победа, когда ещё на поле боя стонали раненные, уже отправились вестовые с текстом, который должен был быть напечатан в огромных количествах на тех печатных станках, что находились в Воеводино. Воодушевление, гордость за свою державу, желание быть причастным к победам — вот те скрепы, которые дают возможность создавать мощное, централизованное государство. И мы делали информационную повестку единой по всей России. Пусть каждый гордиться!

— Отчего ты такой смурной? — с тревогой в голосе спросила Маша, когда мы после страстной встречи сидели на лавке в бане.

— Похоже, любимая, что мог, я уже все сделал в этой жизни. Теперь вот, нужно просто жить и стараться сделать так, чтобы не растерять, не потерять уже всё добытое, — с горечью сказал я.

— У нас еще вся жизнь впереди, а ты говоришь, как старик, — усмехнулась Мария-Тесса.

— Иди ко мне! — сказал я и увлек к себе красавицу-жену.

От автора:

Я проснулся в теле советского футболиста 50-х годов и попал в ад — смертельный турнир НКВД, где проигравших расстреливают, а победители становятся пешками режима: https://author.today/work/433076

Эпилог

* * *

Я стоял на борту большого тридцатипушечного корабля, названного в честь моей жены, пусть и несколько завуалированно, нехристианским именем. Корабль назывался «Воинственная Тесса». Жена моя была рядом и все так же сияла красотой. Хотя мы уже престарелые люди, по нынешним меркам так и очень. Нам почти шестьдесят лет.

Однако, я всю вторую жизнь прожил с пониманием правильного питания, физическими нагрузками, получил лишь одно достаточно серьёзное ранение в плечо, а больше, почти и не болел. Сейчас немного ломает кости, как у старика, на смену погоды, но всё это незначительно. Так что в Новороссию я отправлялся не как пенсионер, решивший дожить свои дни, а как человек, который ещё собирался лет десять творить, создавать, делать из русской колонии что-то такое, что могло бы помочь России развиваться и дальше.

— Отец, ты обещал дать мне урок! — сказал Глеб, самый младшенький из моих сыновей, прерывая мои мои мысли.

— Обещался, значит урок будет. На часы посмотри! До занятий ещё двадцать минут. Во всём нужен порядок и дисциплина, — нравоучал я своего сына.

Когда Маше было уже сорок пять лет, и мы не помышляли о детях, наблюдая за тем, как наши чада здоровые и сильные, работают на благо Отечества, а две дочери уже замужем, причём, Катьку я отдал за нынешнего русского царя Ярослава Второго, жена моя понесла. Это к слову о том, когда мы предполагаем, а Бог располагает. Даровал нам Господь-Бог сына, когда уже и не чаяли заводить еще детей.

Я вдохнул морского бриза, ветерок был небольшой, но почти нам попутный, и корабль с огромной скоростью, это, если судить по нынешним меркам, нёс нас к берегам Новороссии.

— Отчего ты так груб с Глебом? — спросила жена, которая подкралась сзади и слышала мой разговор с сыном. — Он же всей душой тянется к тебе, а ты всё о правилах, дисциплине. И откуда это слово взял? Все же меньше тебе надо было общаться с этими немецкими купчинами!

Я не стал объяснять своей жене, что также люблю своего сына, как и всех остальных детей, что пытаюсь в Глебе вырастить не такого обормота, каким вырос Александр, потому и строг с младшеньким.

Сашка, старшенький, на самом деле, не такой уж и бездарный вырос. Просто кровь была сильно горячая и остаётся таковой у этого, уже зрелого мужчины. Александр Владиславович так и не нашёл себе пристанище при дворе русского царя, все девок портил, причём, знатного рода, стращал их да совращал, будучи признанным красавцем, то дуэли устраивал.

Долго мне приходилось разгребать за ним, да выплачивать виры за поруганную честь девиц. В какой-то момент мне даже показалось, что родители девушек старались одеть своих дочерей покрасивше, да волосы им уложить поаккуратнее, чтобы Александр позарился на красоток. Щедро я платил царским боярам за то, что мой сын никак не может унять свою похоть.

И отлучал Сашку от денег, но всё равно Александр как был раздолбаем, таким до сей поры и оставался. Так что, как только в Сибири началась очередная заварушка, и местные князьки попробовали скинуть русскую власть, я отправил туда своего старшего.

Вот там Александр Владиславович и остепенился, да приезжает теперь в Киев крайне редко, всё чаще посылает весовых, чтобы те сообщали о делах в сибирских русских землях. Там же он без родительского благословения обвенчался с девицей, причём, не самого знатного рода, дочерью какого-то из мелких князьков, который, между прочим, участвовал в восстании против русской власти. Ох и бесился я тогда! Чуть ли не порывался пустить кровь своей родной кровиночке. У меня же была сговорена одна из дочерей Мстислава Изяславовича, русского царя.

Вот только, когда я увидел своего сына, когда он приехал в Биляр, где в это время я его и дожидался, да привёз Саша жену свою и сына, растаяло моё сердце. Богатство, власть, статусность — это всё важно, но, если нет простого человеческого счастья, когда мужчина не может найти ту самую женщину, с которой ему хочется идти по жизни, то всё бренное и ничтожно. Я увидел, что Александр нашёл свою женщину. Ну и действовал сын в Сибири предельно эффективно, города строил, да замирялся с местными племенами.

Отступные русскому государю за сорвавший брачный союз мне стоили многого. Я передал русскому государству большой и бурно развивающийся торговый город Ольвия, а также окончательно передал России и Славгород.

Ну, и чего мне было оставаться в России? Я же, если даже пенсионер, то весьма активный, жаждущий приключений. Вот и отплыл я покорять империю ацтеков. Которых так и не нашли. Ну нет тут их еще. Скорее всего, и не будет.

— Глеб! Поди сюда! Потренируемся с тобой, — сказал я, поцеловал жену, и направился на палубу, где было огорожено канатами место для