Натиск - Денис Старый

к Царю Всея Руси Мстиславу. Ещё раньше я рассказал своему государю, что хотел бы привлечь к нашей войне с сельджуками все народы, которые захотят восстать, выйти из подчинения султаната.

Предварительно была проведена большая работа, в ходе которой всем возможным игрокам были переданы послания от имени русского царя. Суть предложения сводилась лишь к одной формуле: не разрушать старины, не вводить новины. И те, кто присоединился бы к нашему войску, в будущем могли жить по собственным правилам, подчиняясь русскому царю лишь в том, что обязаны будут приводить своих воинов в русское войско, защищать границы царства, давать небольшую, почти символическую дань. В ответ они получают всемерное покровительство со стороны России.

Немало кто отказался от подобного предложения, а туркмены, как и каракитаи так и вовсе убили послов русского царя. Они таким образом показали, что готовы сражаться за султана, хотя туркмены, скорее, были готовы сражаться со всеми, лишь бы получить ещё чуть большую свободу или вовсе независимость. Конечно же, мы будем просто вынуждены наказывать и тех туркменских предводителей и каракитайских беков за то, что они сделали. Убийство послов, особенно здесь на Востоке, — это не просто преступление, это тот вызов, на который, если не ответишь, то с тобой вообще больше никто не будет разговаривать.

— Доблестные грузинские войны уже перед началом сражения готовы перейти на сторону России, — торжественно провозгласил Шалва.

— Отменные войны аланов уже и так пребывают в становище русского царя, — поспешил сказать и Аджак.

— Тогда от имени своих правителей подпишите этот договор, — сказал я и представил своим гостям два листа бумаги.

Это не то, что в будущем, когда договора составляются на десятках листов, да ещё и мелким шрифтом. Здесь всё было прописано достаточно просто, при этом, основные моменты были учтены. Так, например, мы прописывали возможность выхода из Союза для Грузии, и выхода из состава России для аланов. Словом сказать, и там, и там сделать это будет сложно, без последствий обойтись никак не могло. Здесь и штрафные выплаты, и враждебность, и полная остановка всех торгово-экономических операций.

Уже через пару минут печати пришедших людей были поставлены на бумаге, Аджак был безграмотен и писать своё имя не умел, а вот Шалва написал и своё имя, и сверху имя своего правителя.

— Ты не думаешь, друг мой, что мы пришли сюда с избыточным войском? — сказал мне Аепа, когда мы провели моих гостей за пределы военного лагеря Братства.

— Аепа, ты же понимаешь, что мы должны показать всем известным народам, что Россия — это великая сила, и что не нужно с нами шутить, пытаться противостоять нам, иначе придёт такая несокрушимая силища в следующий раз и уничтожит всех и вся. Но ты, мой друг, смотрю, начал думать о средствах и деньгах. Да, нам больших трудов и затрат будет стоить кормить всё это огромное воинство. И, если битва не состоится в ближайшее несколько дней, то боюсь, нам нужно будет урезать выдачу еды, — сказал я, одевая доспехи.

На самом деле, с едой не так уже было и сильно плохо, да и аланы продали и овец, и валов. Так что, где-то с месяц мы бы могли бы продержаться. Но это мы, та часть войска, которая была отдана мне в командование, я небольшой запас имел. А вот остальные войска через неделю-полторы могут начать, если не голодать, то садиться на низкокалорийную диету, что в условиях войны чревато очень серьёзными последствиями. Воин, который недоедает — это слабый воин, это потенциально убитый воин.

— Поехали, друг, ещё раз объедем наши укрепления, на месте ещё раз подумаем, как будем действовать. Только возьмём с собой Мечеслава, — сказал я, начиная облачаться в свою новую броню, которую мастера выполнили аккурат перед тем, как я отправлялся в поход.

Золочёная, с узорами — это было истинное произведение искусства. Учитывая то, что-то доспехи не только не потеряли в прочности и функционале, но также были улучшены, например, удалось добиться максимальной сопряжённости панциря и латных доспехов. А также у мастеров уже получалось сделать очень гибкие и почти не замечаемые в бою сочленения лат. Теперь я уверен точно — на мне самая лучшая и, возможно, самая красивая в мире защита. Хотя, нет, государю я такой же комплект передал, поэтому имеется два шедевра бронного дела.

— Владислав Богоярович, — сказал Мечислав, когда мы с Аепой прибыли в ту часть военного лагеря, где находились венды.

— Ну, будет тебе Мечислав, кланяется ещё мне! Такое случится, что ещё мне поклоны отбивать придётся славному Мечиславу, — сказал я высокому, статному, похожему своей мощью на меня, вендскому воину.

Мечислав здесь, рядом со мной, не просто так. Это даже нелепо. Где находятся венды, а где мы сейчас начинаем войну⁈ Но есть политика, которая, порой, может закинуть и в более дальние края, если на то будет необходимость. А необходимость была.

Вопреки всему сотрудничеству, нам не удаётся хоть как-то определить вендов в свою зону политического влияния. Часть племен, те же поморяне, уже более чем лояльны Руси, и у нас даже смешанные морские экипажи на Балтике. Но есть один товарищ, который считает, что мы просто обязаны его спонсировать, выдавать огромное количество и серебра, и оружие готовить для его воинов, а он нам… Спаси Бог скажет. И ладно бы ещё обращался к нашему, истинному Господу Богу, так нет же, всё ещё язычник.

Это я о Никлоте. Победы над саксонцами помутили рассудок этому вендскому вождю. Он уже развязал не только войну со внешними завоевателями, но и уничтожает своих конкурентов внутри вендского Союза племен. Порядка семи различных племенных союзов назревает бунт уже начинали волноваться, не желая подчиняться Никлоту, там вероятна гражданская война, что никак не может способствовать достижению тех целей, которые я ставил перед Россией.

Нам нужно распространять своё влияние на вендов, нависающих над княжествами Священной Римской империи и служащими буфером. При этом, венды никоим образом не могут быть теми субъектами политических отношений, которые в любой момент могут перекинуться на сторону наших вероятных противников. Они должны полностью войти в сферу влияния России. А это просто невозможно без того, чтобы на них распространялось русское право, православная церковь, чтобы они были экономически, если не полностью, то большей частью зависимы от нас.

И Николот этому всячески сопротивляется. Но ему не так долго осталось жить. Четыре группы по пять человек уже должны были работать над