Натиск - Денис Старый

не было. Порой, интерес к женщине мог пропадать даже после одного бурного секса. Причём, несмотря на то, что этот самый секс был качественным. Сейчас же всё совсем не так, как было в прошлой жизни. Мы вели себя словно подростки, которые только и ищут момент, чтобы остаться наедине и как-то прикоснуться друг другу, чтобы только никто не увидел, родители не прознали о наших шалостях.

И то, что мы порой скрывали свою любовь даже от прислуги, забавляло. Но для Маши, которая что-то слишком много стала общаться со Спиридоном о морали и добродетелях, и всё больше становилось ярой христианкой, было важно на людях показывать свое благочиние. Можно подумать, можно подумать… в нашем городе никто не еб… не предаётся плотским утехам.

— Ну не здесь же, стёкла прозрачные, — одёрнула меня Маша, когда я начал уже задирать ей подол. — Да и картошка твоя увидит, ещё заревнует, не уродит. А ты её это… семенем своим не подкармливаешь?

Я рассмеялся. Набралась от меня жёнушка похабщины всякой.

— Нет, только тебя удобряю! — смеясь сказал я.

— Оно и правильно, — деловито заметила Маша. — Вот только ты уже давно, почитай целый год не удобряешь меня, только плугом своим и вспахиваешь.

От таких образов, я засмеялся ещё громче. Между тем, Маша оставалась серьёзной. Она укоряла меня за то, что я решил пару годиков больше не заводить детей. Плодиться и размножаться, когда за три года рождаются четверо детей, я не хотел. Во-первых, я сильно жалел свою жену. Самая главная причина женской смертности в этом времени — это либо роды, либо частые роды. Женский организм изнашивается настолько, что после пятнадцатого ребёнка на женщину без слёз и не взглянешь. А я хочу видеть всю свою семью здоровой и жизнерадостной. И плакать уж никак не хочу.

Взявшись за руки и оглядываясь, словно преступники какие, мы побежали на ближайший сеновал. Краем глаза я заметил, что группа мужиков была неподалёку и, возможно, направлялась туда, куда и мы с женой побежали. Но прислуга прекрасно знает, что туда, куда мы бегаем с Машей, да ещё и держась за руки, им ходу нет. А вот подслушивать, стервецы, могут. Ну, да узнаю, так леща своего хозяйского пропишу.

— Ты скоро опять отправишься в поход? — спросила Маша, когда мы, насладившись друг другом, уже просто лежали на мягком и душистом сене.

— Ты поняла это потому, что вчера прибыл гонец от государя? — догадался я.

— А ещё он даже не переночевал у нас, а поскакал дальше, в сторону Суздаля и Владимира. Так что это, если не призыв царя нашего Мстислава Изяславовича в поход? — сказала Маша, присаживаясь и смотря на меня печальными глазами.

— Ну, чего ты? В первый раз что ли? — сказал я, обнимая жену.

Её всё ещё молодое, упругое, несмотря на рождение двух детей, тело прижалось к моему. И я, желая уйти от ответов начал свои грязные, но искренние и наполненные любовью, приставания.

— Нет! — сперва поддавшись на мои прикосновения и томно задышав, Маша всё же нашла себе силы и оттолкнула меня. — Насколько и куда отправляетесь? Если в Константинополь, к этой девке…

— Ты девкой называешь императрицу империи рамеев? — улыбнулся я.

— Её! Для меня все, хоть королевы, хоть императрицы, всё едино — подлые девки, которые на мужа моего глаз острят, — решительно сказала Маша, вставая и очень сексуально поправляя растрёпанные волосы.

До чего же прелестная картина!

Между тем, действительно, по всей России, а именно так сейчас начинают называть Русь, и по всем подчинённым Руси территориям, были разосланы вестовые от государя. Как я понял, пришли сведения, что сельджуки, вместо того, чтобы двинуться вновь на Дамаск, уже принадлежавшему Иерусалимскому королевству, решили всё-таки напасть на Русь. Они собрали новое войско и полны решимости.

Если подходить к ситуации сугубо географически, то именно на русские княжества, земли Руси, что были до моего появления в этом мире, сельджуки нападать не намерены. Для них это далеко, не совсем понятна география, а ещё их изрядно, как докладывает разведка, беспокоят леса. Они небезосновательно считают, что в лесах им с нами не тягаться. Так что будет война в прикаспийском регионе. Наша крепость, названная Каспийском, находится сейчас в устье Волги, рядом достраиваются другие крепостицы. Таким образом, мы по Волге собираемся отрезать немалый участок Великой степи и ставить засечную черту таким образом, чтобы все Дикое Поле было русским.

Сельджуки к нам идут не в одиночку. Стало понятным, что они выжидали в том числе потомук, что искали себе союзников. Так что нас ожидает встреча с кипчатскими ордами, кочующими восточнее Волги. Что характерно, по сведениям, в войсках Султана будут также и армяне, и грузины.

И вот этот факт, на самом деле, на меня оказывает не самое лучшее воздействие. На кой-нам операция в Закавказье, если сейчас мы станем воевать с грузинами? Как отнесутся армяне, составляющие немалую часть византийского войска к тому факту, что их собратья будут им противостоять?

На Кавказе сейчас, да и в будущем это имело место, очень развиты клановые взаимоотношения, кровная месть. Если мы будем резать грузин, то они должны будут объявлять нам кровную месть, то же самое и с аланами, аварами и другими народами, проживающими сейчас на Кавказе.

Но, ничего, попробуем что-нибудь сделать и с этим. По крайней мере, когда подойдём к Северному Кавказу, можно будет попробовать договориться с этническими группами, проживающими там, чтобы они встали на нашу сторону.

— Пошли, княжна, принимать деток в послужники! Ты только оденься, а то дети не поймут, а их наставники так и вовсе после тебя на своих жен смотреть не смогут, — пошутил я.

Появилась у нас новая традиция, как и новая организация. Теперь всех детей, начиная с шести лет мы принимаем в так называемые «послужники» Братства. Наверное, в какой-то степени на меня влияла ностальгия по пионерии и комсомолу. Однако, организация «Послужники» неожиданно стала проявлять немало положительных моментов.

Любое, даже самое маломальское поощрение за хорошую учёбу или хорошее достижение в освоении воинской науки, за какие-нибудь добрые дела, всё это настолько сильно действовало на детей и подростков, что доходило и до перегибов. У меня даже образ возникал иногда, как старушка стоит на пешеходном переходе, а послужники, чтобы количество хороших дел у них было больше, водят бабулю несколько часов туда и обратно через дорогу.

Вот, нечто