Натиск - Денис Старый

Войны с сельджуками пока не случилось. Во многом из-за того, что время нынче бежит намного медленнее, а ещё потому, что Крестовый поход, организованный мною, достиг приемлемых результатов.

Сельджукам пришлось отвлечься, иначе они получали бы серьезные проблемы на юге своего султаната. Осаждённый крестоносцами Дамаск остался местом, где произошло грандиозное сражение. Если считать, что одна из самых масштабных битв в нынешнем веке была при Дамьетте, то уже через полгода после неё состоялось ещё более грандиозное сражение. С обеих сторон участвовало более ста двадцати тысяч воинов при ощутимом перевесе у турок. Причём, получилось переправить немало рыцарских отрядов из Европы, которые стали серьёзным подкреплением всем тем силам, которые были задействованы в Крестовом походе.

Моё письмо Элеоноре Аквитанской дошло до адресата. Во Франции шли серьёзные дебаты насчёт того, как правильно оформить развод Людовика VII и Элеоноры. Речь шла, прежде всего, об огромных территориальных просторах, которые принадлежали женщине, были её приданым. Французские элиты пошли на соглашение с Элеонорой. Аквитания оставалось у Франции. В свою очередь, Людовик VII должен был отправить немалое войско в поддержку крестоносному движению. Но проблему между бывшими супругами решал не французский король, даже не та женщина, которая родила, скорее всего, от меня сына. Папа Римский включился в политическую игру. Ведь запахло жареным, когда православное воинство способно было сделать то, что не удалось католикам. Вот Римский Престол, понимая, что покорить Византию не получилось, что европейское воинство, ведомое, прежде всего, Венецией и Сицилией, разгромлено, потому нужно как-то договариваться с православными.

Последовало предложение от русского царя, по которому предлагалось сделать из Иерусалима своего рода свободную экономическую зону, а также и зону свободного вероисповедания. Свободную, прежде всего, для всех христиан. В противном случае, и это католические элиты прекрасно понимали, крестоносное государство стало бы православным. Принцип во все времена един: кто девушку кормит и поит, тот ее и… танцует. Если Иерусалим будет кормиться с рук Православного Союза, то элитам крестоносцев придется делать свой выбор. Впрочем, и выбора у них не оставалось бы.

Наши победы над египетскими войсками Фатимидов под Дамьеттой резко отрезвили умы фанатов католической веры. Они могли потерять всё. По сути, Европа в данный момент не обладала такими серьёзными силами, которые могли бы существенным образом помочь крестоносным государствам. Кроме того, крестоносцам нужно было сдерживать вендов, которые сковали большие европейские силы и уже не только оборонялись, но и угрожали Саксонии. При этом среди вендов начали появляться христиане, которые принимали в качестве своего пастыря Русского Патриарха.

А почему бы и нет? Русь, пусть вроде бы как и тайно, но поставляет оружие, Братство обучает и дает свои базы для вендов, в том числе и морские. На Эзеле базируется полупиратский флот славян, который, правда, бьет пока только шведов и датчан.

Кроме того, существует враждебно настроенная Византийская Империя. И она никоим образом не пропустила бы ни единого отряда европейцев на святые земли. А флота, который мог бы переправить крестоносцев в Иерусалим или другие города Ближнего Востока, ни у кого не было.

Вернее, не так, такой флот был у Генуи, были корабли также и у Франции, не весь флот Венеции был разгромлен, как и Сицилии. Пизанский флот также составлял теперь немалую силу. Вот только всем им договориться было сложно. Тем более, что Генуе была обещана беспошлинная торговля со всеми землями, которые смогут завоевать православные крестоносцы. А флот Византии начинал активно действовать на коммуникациях, вытесняя венецианцев. Там, кстати, стажируются и русичи.

Что характерно, и даже меня порадовало, вся дипломатия, все политические интриги и переговоры вёл сам русский царь и его приближённые. Не без проблем, не без ошибок, однако русская дипломатия показала себя как фактор европейской и мировой политики. Я лишь только указал некоторые векторы, высказал своё мнение. Но у царя нашлись и без меня исполнители, хотя государь хотел меня привлекать и только нелегкий процесс передачи государству части моего имущества не позволил прозвучать приказу, которому я должен был подчиниться.

На самом деле, неимоверно сложно отказываться от власти. И данный процесс сейчас продолжается. Весь остров Хортица, ряд крепостей между Днепром и Доном, даже Ольвию — всё это я передавал русскому государству.

За Братством пока оставалась лишь область южнее Суздаля, а также все крепостицы, приграничные по Уралу и в Пермском крае. И то, по договоренности, как только экспансия Братства продолжится на Восток, то и эти крепостицы будут переданы государству.

Получалось, что православное Братство Андрея Первозванного сейчас представляло собой частную военную компанию, которая находится в постоянном найме у Русского царства. То есть, мы не какой-то отдельный субъект, мы лишь инструмент для возвышения России. И всё звучит вроде бы правильно, и соответствует тем целям и задачам, которые я оставил перед собой первоначально. Но чего-то все равно поганенько на душе. Наверное, немного вкусив того самого наркотика под названием «власть», сложно слезть с этой «иглы». Вот я и переживаю, мучаюсь наркотической ломкой.

— Я тебя уже ревную. Вот нет ни одной девицы, к которой я могла бы ревновать своего мужа, а вот к этим травам ревную! — казалось, что слова прозвучали шутливые, однако Маша говорила предельно решительно и даже жестко.

— Это будущее нашей с тобой страны, — отвечал я. — Но я тебя не променяю ни на кого и ни на что. Буду любить и тебя, и детей наших, и картошку с кукурузой и с подсолнечником.

Я обнял жену, она дёрнула плечиком, будто бы хотела вырваться, но оставалась на месте.

— Ну не могу я никому доверить это богатство. Это словно тебя доверить какому-нибудь мужу, — пошутил я, указывая на картошку, но и эта шутка не прошла.

— Не смей меня сравнивать с травой! — прошипела моя змеючка.

Как можно заставить женщину молчать? Способов на самом деле крайне много, но самым действенным, который подходит конкретно нашей семье, — это поцелуй. Правда, настроение жены было таковым, что одним поцелуем я не отделался. Моё сердце, которое тянулось к сердцу любимой женщины — всё это способствовало тому, что я не уставал любить свою жену, принимал и ее буркотню и ревность. Как же нет девицы? Мозг уже выела ревностью к византийской императрице. И я даже ничего не рассказывал, а то и страшно подумать.

В прошлой жизни подобного, когда я принимал женщину всю, со всеми «тараканами в голове»