Жажда всевластия - Станислав Синицын

Во-вторых, обострились центробежные порывы в самом движении. Вопрос о продажности нельзя было упрятать в долгий ящик — когда в офис приходят активисты, отдавшие делу немножко трудовых денежек, и кричат «Продажные шкуры!!!», необходимо показательно выкинуть кого-то в окошко. Иначе эти самые активисты офис с чистой совестью разгромят, а секретариату и кассирам пластические операции без наркоза сделают. Еще лучше — найти настоящих виновных. Искали, проверяли, допрашивали.

И самые серьезные нарекания возникли в отношении японских отделений. Там, судя по всему, была прямая смычка корпораций с местными гуманистическими функционерами: всплывали пленки, записи бесед, виновные публично каялись, хватались за ножи с целью показать публике свои кишки и заодно оправдать душу, но им вовремя заламывали руки. Выяснилось это, как ни прискорбно, именно в силу того, что на японские корпорации особого эффекта действия гуманистов не произвели — было несколько вялых пикетов, и сколько-то дураков арестовала полиция. Узкоглазый Прометей приручил местного орла. Те же претензии выдвинули и к китайцам, но там трудно было к чему-либо придраться в силу очень крутых уголовных законов Поднебесной: попытки массовых выступлений кончились расстрелами.

Как бы то ни было, но движение слегка «обкрошилось по краям», усилились в нем разные толкования, крылья, фракции и тому подобные компании своих людей.

Общий итог на одном из бесконечных заседаний в деревянной резной комнате подвел Перун, почти сорвавший к тому времени голос и по щиколотку утонувший в бумагах.

— Пора заканчивать эту бодягу! Подтянуть гайки, усилить дисциплину и держать нос по ветру! Наша идея завелась в умах большого количества народа — и хватит. Но если у нас и дальше будет продолжаться такой распад организации, то мы утратим всякое политическое влияние меньше чем через год!

— Согласен, — присоединился Прокопий, протирая уставшие глаза. — Сектантство надо давить! Нас объединят несколько успешных показательных акций.

— Идеологическое прикрытие этих операций должно быть идеальным, чтобы они соединяли нас, а не раскалывали. — Нижняя челюсть Фрола опять двигалась по совершенно непонятным траекториям, которые коррелировались разве что с подвижками кожи на его лысине.

Прокопий посмотрел на коллегу-оппонента тем долгим запоминающим взглядом, каким офицеры осматривают потенциальных солдат-паникеров.

— Надо, согласен, тут не может быть никаких вопросов. — Политкорректности его голоса в тот момент мог позавидовать сам Ганди.

— Хорошо, но фракционеров надо давить в зародыше! — Перун последний раз хлопнул рукой по столу и оборвал прения по этому вопросу.

Как ни громки были споры на совещаниях гуманистов, в них не было и малой толики того ожесточенного накала страстей, того тихого зубовного скрежета, что сопровождал выяснение отношений в корпоративной среде. Четыре японские и две китайские компании, которые, по общему мнению и подсчету бухгалтерских программ, выиграли больше других от этой сентябрьской заварухи, теперь настойчиво стали приглашать на «стрелку» в ОРКСО. Естественно, те постарались сделать вид, что это их не касается. В данном вопросе у них образовалось трогательное согласие с гуманистами — обе стороны желали показать взаимное отвращение, для чего начали поджигаться здания и в массовом порядке задерживаться активисты.

Но если бы такими простыми мерами можно было бы убедить окружающих в своей невиновности, судебное производство значительно облегчилось. Нажим как со стороны ОРКСО, так и от конкурирующих фирм только усиливался. Журналисты обвинили эти несколько корпораций во всех смертных грехах и заодно возвели в этот статус некоторые обыденные финансовые преступления, совершенные ими. Слишком много людей было заинтересовано в приводе фирм-раскольников на «суд общественности».

Одна из предварительных встреч состоялась на шикарнейшем благотворительном приеме в йокогамском «Песчаном дворце», где давал представление Театр Пыльных Масок — роботы, наряженные в традиционные костюмы, разыгрывали одну из канонически пьес театра Но. Разница было только в масках, вернее, в их отсутствии. Лица, составленные из множества кусочков ржавой жести, которые ежесекундно двигались, создавая новые личины, они крепились к голове электронной куклы сотнями присосок и в случае смерти или бесчестия героя опадали на пол. Да еще кокэн, ассистент, был почти невидим — андроид состоял больше из проволочных рамок. Но основной изыск был не в этом — кто захочет смотреть на очередной механицизм? Роботами, почти как марионетками, управляли живые артисты, разыгрывавшие точно такое же представление под сценой, и знатоки пытались угадать в каждом движении механической руки человечность жеста кукловода.

Один из угловых столиков, почти скрытый от остального зала декоративной скалой, приютил двух вежливых господ. Наверное, из чувства гостеприимства стол огородил своих постояльцев выскользнувшими из пола и потолка твердыми прозрачными лепестками.

Две пары циничных, чуточку усталых глаз смотрели друг на друга.

— Возможно, в это трудно будет поверить, но умышленно такие действия не предпринимались. Это стохастическое явление, таковые происходят регулярно. При желании мы можем найти у вас идентичные процессы. — Собеседнику в классической темно-серой тройке не хотелось оправдываться, и потому он облек свои речи в покровы абсолютной истины.

— Я вас слушаю. — Над парой синих глаз удивленно выгнулись брови, а курительная трубка перекочевала из пальцев в зубы.

— Извольте. Например, ваши действия по расколу гуманистического движения, меры по защите лондонских офисов. Вы не отдавали приказа об этих работах, они начались по собственной инициативе, вернее, по инициативе среднего звена менеджмента. А стоило им начаться, как дальше все пошло по накатанному. — Сарказм обладателя трубки разбился о заранее подготовленный ответ. В радужке его левого глаза заиграла неправильная искорка — он сверял ответ с данными машины.

— Вы хотите сказать, что ни мы, ни вы не контролируем ситуацию? Как бы то ни было — сейчас вас призывают к усилению дисциплины. Мы, честное слово, не хотим настаивать, но если нынешняя ситуация не разрешится, начнётся торговая война. Что еще хуже, в нее втянутся государственные структуры — ведь придется давить гуманистов. Это сулит потрясения и неуверенность на рынке. Я уполномочен говорить только в самых общих чертах, но вам предлагается повысить уровень переговоров. Как максимум в качестве компенсации от вас могут потребовать уступить часть рынка исследований в программировании. Интересы Гонки затрагиваться не будут. — Его брови сочувственно опустились.