Жажда всевластия - Станислав Синицын

И когда отчаяние почти совсем захлестнуло меня, на экране вспыхнуло уведомление о приходе почты с обратным адресом моего потенциального работодателя.

— Открывай, Сенька! — Стоя посреди комнаты, я выкрикнул команду домовому, но сам не двинулся с места.

Вежливое лицо замначальника отдела кадров сообщало мне, что я принят на искомую должность. Электронная имитация (для экономии времени он просто сказал «да», и его запись лица во время разговора была просто подкорректирована машиной — очередная выдумка психологов) рассказала мне, куда и когда я должен явиться. Текстовое сообщение и копия договора прилагались. Теперь можно было звонить, и я почти на крыльях подлетел к объективу уточнять, нет ли какой ошибки.

Но сразу после того, как я убедился, что все это правда, что меня действительно ждут, я почему-то не запрыгал от радости. Я всего лишь успокоился. Не было ощущения какой-то полной победы, оглушительного успеха, невероятной удачи. Я почувствовал впереди бездну работы, странное напряжение ума, бессонные ночи.

Нормально! Так должно быть, я сам выбрал эту дорогу, я хочу по ней идти — и из зеркала на стене на меня посмотрел почти незнакомый мне человек. Он был среднего роста, худощавый и чуточку сутулый. Видно было, что он изредка занимается спортом, но ему не хватает терпения как следует лепить свою мускулатуру. Темно-каштановые волосы, такие же глаза, крепкие и гибкие пальцы. От его лица недавно отвернулась юность, но молодость еще продолжается. В его чуточку смущенном взгляде горел темный огонь. Это был я. Вперед!

Пока, впрочем, можно и отдохнуть. Не расслабиться, а просто выровнять дыхание перед долгой, в несколько лет, гонкой. Я позвонил жене, рассказал, что принят, и спросил, долго ли она еще будет сидеть у подруги. Ведь я ее жду.

Глава 14

Шаги командора

Вам нечего бояться, кроме собственного страха.

Это хороший лозунг по агитации людей на восточных землях для работы в Рейхе.

Резьба по ободу большой круглой деревянной столешницы была просто чудесной. Прихотливые лиственные узоры сплетались в картины птиц, зверей, красавиц. Темная древесина, крытая лаком, мерцала в пламени свечей почти волшебно. В комнате вообще было много дерева: резные стулья, подсвечник, половицы и бревна сруба в стенах. Даже потолок деревянный, тоже изукрашенный прихотливыми извивами резьбы.

Люди, что собрались здесь, внешне напоминали участников фольклорного кружка: домотканые полотна рубах, вышивка в старорусском стиле. Лаптей, правда, не было, их заменили сапоги. На этом сходство кончалось: стрижки были вполне современными, зубы вставными, кожа омоложенной, а глаза, прищуренные от постоянной работы, не стали близорукими.

Но маскарад был необходим. Это вопрос идеологии. Как левый, социалист или коммунист новейшей генерации обречен встать под красные знамена, как неофашист или националист будет стряхивать пыль со свастики, так и гуманисты, при всем богатстве форм, цветов и подвидов, неизбежно должны изображать возвращение к корням. Это могут быть самые ранние эпохи, когда человек вообще должен был жить в полном симбиозе с природой, такими собираются натуристы. Могут чуть более поздние, когда людям уже был свойственен какой-то быт.

Интересная закономерность, выведенная одной надзирающей программой, гласила, что чем более северным был ареал обитания гуманистов, тем больше они склонялись к дарам цивилизации, пусть даже и в упрощенной форме. Берегли здоровье, ведь в буран трудно пировать на поляне, изображая эльфов или индейцев. Была и другая закономерность, по которой гуманисты безотчетно копировали самую успешную эпоху своей страны. Греческие рядились в костюмы Гектора и Александра Македонского, монгольские не мыслили свои сборища без халатов времен Чингисхана. Таких закономерностей было найдено великое множество, суть же оставалась неизменной — противники компьютеров, эти современные луддиты, красиво именовавшиеся гуманистами, страдали неистребимой тягой к историческим маскарадам, конспиративным кличкам и пышным ритуалам.

Но это милое хобби не всех их делало примитивными ретроградами. Как спастись от подслушивания сотнями видов «закладок», подсматривания летающими телеуправляемыми «комариками», снятия эмоциональной картины биологическими «глистами»? Надо защищаться. Поэтому за резными досками, исправно выполнявшими эстетические функции, размещалось не слишком дешевое и довольно современное оборудование. В комнатке благодаря его работе не могла нормально существовать ни одна сколько-нибудь тонкая микросхема: она бы просто перегорела или выдавала бы в эфир лапшу из собственных галлюцинаций. Да и выйти радиоволны из совещательного помещения тоже не могли. А «глисты», несмотря на полное отсутствие в них металла или пластика,. аккуратно фиксировались и подавлялись еще на входе.

Такая серьезная защита комнаты просто исключала пребывание в ней любителей, недальновидных фанатиков или растяп. Четверо собравшихся политиков умели дружить с врагами, предавать друзей и часами рассуждать на пустопорожние темы. Кроме этих полезных качеств, объединяло их еще одно отличительное качество — разделяемая идея. Они действительно не любили компьютеры. Причины были различны, подчас глупы или фантастичны, но результат неизменен — компромиссная линия была не для них. Они могли взять деньги, но продолжать действовать по-своему не из страха последствий, а по убеждениям. Возможно, из-за этого они пользовались среди коллег тем презрительным уважением, что верующий косноязычный священник испытывает к проповедям наверняка грешного, но красноречивого коллеги.

Собрались они, естественно, не для обсуждения последних мод или архитектурных проектов. На резном столе лежали серьезные документы, и еще более серьезными последствиями могли обернуться принятые за ним решения. Слово держал самый младший из них, обладатель ярко-голубых, почти ультрамариновых глаз, пробивавшийся сейчас депутатством.

— Главные итоги августовской Триполийской конференции сейчас известны всем, не буду вас утомлять. Факт в том, что мы разделяем опасения коллег по поводу создания ИИ. Лично я считаю следующие несколько лет особенно опасными — люди еще не осознали всего его вреда, а потому почти безразличны к распространению. — Он на секунду замолчал, и этой паузой воспользовался второй из собравшихся, обладатель пышной бороды и самый красноречивый из них.

— Коллега Прокопий, к сожалению, слишком оптимистично понимает реакцию населения. — Святополк, отвечавший за противодействие государственным структурам, язвительно усмехнулся и глазами показал, что они сейчас не на конференции. — Пропаганда пользы ИИ, обещания золотого века — все это бьет по ушам. Сейчас, даже по нашим — нашим! — опросам, за активные действия и десяти процентов не наберется, — обывателю хорошо. Что еще хуже, нас начали пиарить по-черному. Работают четко, эффективно, только пальцы не отхватывают. Мое хилое прогностическое бюро сообщает, — он грустно кивнул на листы бумаги, устилавшие резьбу стола, — из нас активно делают маргиналов.