Такси! Такси! - Анатолий Захарович Рубинов

- Именно яркие, красивые женщины остаются одинокими. Они так требовательны!

- Товарищ водитель, а как думаете вы?

На это пришлось ответить. Она сделала это не сразу. Сказала ровно и медленно:

- Извините меня, пожалуйста, но у меня плохой слух.

Разговор прекратился. А при расчете обидчики дали три копейки лишнего, выскочили, не обращая внимания на ее протянутую руку, державшую сдачу. Тогда она тоже вышла из машины. И, хотя пассажиры находились уже среди компании, которая их поджидала, она приблизилась и громко сказала:

- У вас, наверное, тоже не все хорошо со слухом. Я говорю: вы оставили мне три копейки. Вот они.

Конечно, было глупо, но зачем люди так бесцеремонно задевают других! А главное, эти дорожные ухажеры так примитивны. Говорят одинаковые пошлости. Как часто, прочитав табличку с ее фамилией, именем, отчеством, приставали и наигранным, фальшивым голосом спрашивали:

- А почему нет номера домашнего телефона? Или еще бесцеремоннее:

- А почему не написано, замужем ли?

По большей части она никак не реагирует. Тогда ей задают второй вопрос:

- А почему вы не отвечаете?

- Извините, но я не разговариваю, потому что хочу вас довезти получше.

А между тем Людмила Николаевна любит поговорить с пассажиром - если отношения искренние и нет в них намека на флирт. Сама не затевает беседы, но живо и с достоинством включается в разговор, который с чистым сердцем затевает пассажир.

Иногда где-нибудь возле аэровокзала, на Ленинградском проспекте, или в центре города сядет человек и скажет:

- В Москве проездом. Час лишний у меня. Не больше. Покажите мне Москву!

И Людмила Николаевна сама выбирает маршрут, везет по любимым своим местам.

А случаются с приезжими хлопоты. Однажды вечером, когда пора было возвращаться в парк, сели к ней пожилые люди с чемоданами и попросили отвезти в Сокольники. Дорога от Ярославского вокзала недлинная - успеет свозить и вовремя вернуться. Да не тут-то было! Дом в Сокольниках не нашли. Пустая площадка вместо двухэтажного деревянного дома, в котором жили родственники пассажиров. В таком случае делается все очень просто: надо подъехать к киоску Мосгорсправки, а если поздно- - на Пушечную улицу, где помещается Центральное адресное бюро, и узнать, куда переехали люди из снесенного дома. На беду, старый дом сломали несколькими днями раньше, всех переселили в новые дома, но - куда, в какие? Даже Мосгорсправке не было об этом известно: пока люди обоснуются на новом месте, пропишутся там…

- Ну, что ж, - сказали пассажиры. - Плохо, но выход есть. Поедем к Иванниковым. Когда-то друзьями были - не прогонят.

А Иванниковы уехали отдыхать! Всей семьей. Об этом рассказали соседи.

- Ну, что ж, - не унывали пассажиры. - Здесь живет Марии Тимофеевны дочка. Прежней нашей соседки. И адрес имеется. Гостинцы от матери везем.

Поехали к дочке Марии Тимофеевны, а та в больнице - только накануне попала туда на срочную операцию.

Часа три ушло на разъезды, на расспросы. Гости приуныли: уже давно на улицах зажглись фонари.

- Может, в гостинице найдется место? Попробовали в одной. Там сказали: и не ищите!

Большое совещание открывается, мест нигде нет. Тогда веселым голосом сказала Людмила Николаевна:

- Ну, что ж, тогда поедем ко мне.

Сказала весело, а сама всю дорогу прикидывала, куда положить незнакомых людей. Привезла, отдала дочери распоряжение и, на ночь глядя, вернулась, наконец, в парк. Там рассердились:

- Почему так поздно?

Дело в том, что руководители парка, заботясь о шоферах, об их безопасности, не разрешают переработки. Устанут водители - недалеко и до аварии. Людмила Николаевна объяснила, ее простили. Потом она долго добиралась ночными автобусами домой. Пришла, когда и дочь, и нежданные гости давно уже спали. А утром поднялась первой: гости же - надо что-нибудь приготовить.

Многие пассажиры располагают к себе в первую же минуту. Так было с этой парой, так было со старым летчиком, который сел к ней в машину вечером 1 мая 1970 года.

Летчик был в форме, высокий, совершенно седой. Пригнувшись, втиснулся в машину и сказал нерешительно, точно извиняясь:

- Дорога дальняя. Несколько дорог. Не прогоните?

И улыбнулся. Он тут же начал откровенничать. Только что ушел на пенсию. Родился и начинал летную жизнь в Москве. Миллионы километров налетал. В последнее время живет в Омске, в Москву наведывался часто, да все никак не мог прокатиться по дорогим местам - все некогда и некогда. Теперь будет посвободнее. Вот вчера в министерстве побывал. Накануне праздника никуда не торопился. Даже неловко как-то, у занятых людей время отнял. Они ему много времени уделили. Знаете, по какому поводу? Награду получал! И вот решил, прежде чем возвращаться в Омск, побывать в Москве там, где он раньше жил, учился, свадьбу справлял…

Вместе с летчиком они объехали полгорода. Пассажир рассказывал о своей юности, о матери, которая заплакала, когда услыхала о том, что он поступил в авиационную школу. «Такая опасная профессия», - приговаривала мать… А вот он дожил до пенсии. На фронте летал, потом служил в гражданской авиации, излетал всю страну вдоль и поперек, а умрет, наверное, от инфаркта, в постели.

- Да ну что вы! - перебила его Людмила Николаевна, словно хотела уверить, что тот никогда не умрет.

Пассажир сам назначал остановки, задумчиво ходил вокруг домов, и Людмила Николаевна не хотела мешать его воспоминаниям, старалась быть незаметной, однако в любой