Такси! Такси! - Анатолий Захарович Рубинов

Вернулась домой в половине двенадцатого ночи. Ее ждали - и муж, и дочь, и еще подарки. Как всегда, она рассказала, что произошло у нее интересного за день.

У нее всегда много интересного. На этот раз возила молодого японца с матерью. Они остановили ее утром на улице Герцена, и Людмила Николаевна сразу сообразила, что это японцы. Она подкатила точно к ним, потянулась, отворила дверь и сказала по-японски:

- Дозо.

Это означает: «Пожалуйста», «Милости просим».

Японцы так удивились, что сначала онемели. Вернее, он, молодой японец. Потом выяснилось, что он студент, знает уже и русский язык, а мать к нему приехала в гости из самого Токио.

Когда они сели, Людмила Николаевна сказала:

- Охайе газемас.

Это означает: «Доброе утро». Японка осмелела и о чем-то спросила. Людмила Николаевна, конечно, не поняла, объяснила, что японский язык она знает мало, всего несколько слов: «Большое спасибо», «У меня есть дочь», еще может попрощаться, пригласить в гости. Всему этому ее научили в Токио.

- В Токио? - удивился молодой японец, и Людмила Николаевна уточнила: научили токийские таксисты. Их представители сначала побывали в Москве, в пятнадцатом парке, а потом она в составе делегации московских таксистов ездила в Японию. Один раз даже водила такси марки «Тоёта». Правда, белых перчаток, которые носят японские таксисты, ей не дали, но прокатиться позволили, и токийские таксисты очень похвалили ее за то, как она вела машину.

Так она водит и «Волгу» по Москве. Даже лучше. Потому что в Москве она хозяйка. «Волга» хорошо слушается ее, а она любит Москву, машины, пассажиров. Теперь до конца своей трудовой жизни она будет только шофером - только таксистом, потому что понимает, что нашла в этой работе свое призвание.

КОМАНДАРМ ТАКСИ

Николая Ивановича Ипатова можно считать потомственным таксистом, хотя дед нынешнего директора второго таксомоторного парка, крестьянствуя возле Вереи, каждую зиму приезжал в Москву и занимался извозом. Хозяин давал лошадь, экипаж, сено, а также место для ночлега извозчику и лошади. Многодетный извозчик - семья пятнадцать душ - ночевал на постоялом дворе и питался то всухомятку, то по дешевке в трактире, экономя каждую' копейку, а весной все беспокоился, глядя на солнце: пора домой или можно еще денек подождать - жалко было пропустить дневной заработок (три рубля хозяину - остальные твои) и нельзя было возвращаться к земле неделей позже. С 1914 года старший Ипатов стал брать с собой в Москву сына Ивана. Ему уже шел одиннадцатый год, ростом он был высок, умел править лошадьми - чем не извозчик? Отец с сыном стали жить вместе в Дорогомиловском подворье, с утра разъезжались незаказанными вольными дорогами и встречались к ночи. Юному извозчику попалась смышленая лошадь. Видно, она всегда ночевала в Дорогомилове и чутьем угадывала, когда можно возвращаться домой. Отвезя последнего пассажира, мальчик засыпал на козлах и просыпался в руках отца: лошадь доставляла на место спящего извозчика без всяких приключений.

Рассказы отца любил слушать его сын Николай. Все хорошо запомнилось, и когда Николай, уже будучи таксистом, возвращался домой, измученный бесконечными городскими дорогами, поворотами, тряской, он завидовал отцу: вот бы заснуть и - оказаться дома.

Но это будет не скоро! Отец стал извозчиком в 1914 году, а сын у него родился в 1930. За шестнадцать лет произошли огромные изменения. За это время бывший извозчик Иван Ипатов, получив в 1928 году шоферские права, был направлен водителем во второй таксомоторный парк, который находился тогда в Гороховском переулке. А через тридцать пять лет директором именно этого парка станет сын Ипатова - Николай…

Мальчишкой Николай больше всего любил автомашины. Отец иногда брал его на работу с собой. Повозит часок-другой, и если случится, что пассажира можно провезти мимо Усачевки, ссадит сына, отдаст матери. Мальчонка много места в машине не занимал, пассажиры не протестовали.

Теперь Николай Иванович утверждает, что именно в ту пору он полюбил пассажиров - приветливых, всегда рассказывающих что-то интересное.

Отец работал на разных машинах, и сын, подрастая, знал толк в каждой - одна была крепкой, но только с виду, другая - капризна, у третьей хитрый норов, любит уход. В 1938 году отец пересел на маршрутное такси. Сначала было два маршрута: «А» - по Бульварному кольцу, от Кропоткинской до Астахова моста, и «Б» - по Садовому кольцу. В машину садилось шесть человек, отец продавал билеты. Стоили они по-разному - в зависимости от расстояния. Часто в машине находился и седьмой, бесплатный пассажир. Контролеры знали Николая и не сердились, что он катается без дела. А потом отец перестал брать сына с собой - перешел на новую, пригородную линию Москва - Ногинск.

Николай год не видел отца - после того, как началась война. Тот приехал в военной форме - в Москве формировалась его часть. Им обоим повезло: формирование затянулось, и Николай, которому уже было двенадцать, попробовал сесть за руль. Тогда было не страшно учиться водить машину в самой Москве. Никогда еще улицы ее не были так пустынны, как в тот военный год, когда все машины ушли на фронт, да и жителей оставалось не так-то много. Милиционеров-регулировщиков не видно, опасен лишь военный патруль, да и тот, наверное, понял бы чувства прибывшего с фронта отца и сынишки, который дождался его. Ведь неизвестно, как у них там сложится в дальнейшем: войне тогда не видно было конца.

Директор второго