Алый снег охотника Лю (СИ) - Прядильщик Артур Иванович

А то, что цзянь был в ножнах — я типа не заметил. Мы ж, мужики — нам положено быть дубами! Вот я и соответствую, так сказать.

Только где-то на середине между сном и явью показалось, как нечто теплое и лохматое подлезло под правую ладонь.

Бом-м-м!

— … за что же Небо так с нами? В один день… в один день! Такие люди, ох-ах!

Высокий чиновник первого класса Зу Ик Мун сегодня выказывал последнее благоволение своему другу и протеже — чиновнику второго класса Дай Гану. Тоже почившему. Тоже вчера. И тоже — скоропостижно. Собственно, их двоих сегодня в главном храме Твердыни «обслуживали» одновременно. Паланкины с телами, усыпанные свежими цветами (сейчас, в начале зимы!), стояли рядышком.

В толпе бормотали о каком-то страшном и злом проклятии. Оказывается, у обоих покойных в правом кулаке обнаружили какую-то мелкую серебряную монетку. «Мелкую» — ну, понятно, тут собрались весьма и весьма небедные люди. Для которых какая-то серебряная «Лиса» — действительно, мелочь.

Дай Ган, к слову, был правой рукой начальника Приказа Высокого Образования и Нравственности. Один из непосредственных начальников Мары Бейфанг. А первый советник Зу Ик Мун — это, извините, первый советник. Наушник императора. В некотором отношении — еще круче, чем даже какой-то министр, глава какого-нибудь Приказа-министерства. Потому что доступ к императорским ушам может быть осуществлен им практически в любое время дня и даже ночи!

Бом-м-м!

Среди многочисленных шепотков острый слух выловил интересные сплетни о том, что главные участники сегодняшней церемонии — Дай Ган и Зу Ик Мун — отправятся сегодня на Небо в хорошей компании. Оказывается, ночью произошло еще несколько неожиданных смертей. Чиновники, какие-то военные — то ли сотники, то ли, о боги, тысячники… в двух или трех купеческих гильдиях тоже что-то там произошло… печальное. Нет, точно проклятие! Абсолютно точно! Наверняка, тигры наслали!

Про наличие в вышеупомянутых случаях неких серебряных монеток слухи умалчивали.

Кстати, из тех же обрывков сплетен я узнал, что Зу Ик Мун, оказывается, принадлежал к партии умеренных. И очень сильно топил за тех купцов, которым приближающаяся война — как серпом по причиндалам.

— Ах, какая утрата для Империи! — Тихонько посетовали из-за спины.

Огорчение в знакомом женском голосе было таким неподдельным…

Я скосил глаза. Мара, как всегда, выглядела прекрасно. А сегодня еще и одета была, как дама высшего света — ослепительно белое длинное ципао, светло-голубой полушубок, волосы убраны в замысловатую прическу, украшенную нежными крохотными цветками роз. И легкий веер. Ага, зимой. Назад от Мары, склонившись в поклоне, отступал какой-то мальчишка, опуская красивый белый зонт. Крепенький такой паренек лет двенадцати. И глазки, как у взрослого волка. Прямо вылитый «волчара» Ри Джу в детстве!

— Мара! — Задохнулась восторгом дернувшаяся Шу Шан.

У нее даже из глаз исчезла эта ее влюбленность… Временно. Потому что тут же сменилась всепоглощающим пожаром обожания. Но уже другого объекта — Мары Бейфанг.

Шу Шан как-то торопливо отлипла от меня, будто испугалась, что ее поймают на горячем. И уже хотела броситься к Маре….

— Прекрасные серые и голубые цветы растут в саду дядюшки Амаоха Фейхаоха ибн Умаоха… — Едва слышной скороговоркой произнесла Мара.

И Шу Шан будто на стену наткнулась! Застыла, выпрямилась. А взгляд ее… остекленел. Натурально — направленный в пространство, расширенные зрачки. И с лица исчезло любое выражение.

— Да, Мара… — Медленно ответила она. — Растут…

— Маре любопытно, сколько людей присутствует сейчас здесь, во дворе храма. Сосчитай их для своей Мары, милая Шу Шан! Но от Лю Фана не отходи — эта Мара будет недовольна! А еще не слушай, о чем говорят друг с другом твои милые Мара и Фан. Они обсуждают абсолютно неважные и совершенно неинтересные вещи… Ты поняла, Шу Шан?

— Да, Мара!

— Шу Шан — хорошая! Мара обязательно поблагодарит Шу Шан за ее усердие! Старайся, маленькая Шу Шан! Старайся и будь прилежной!

Шу Шан «отмерла», лицо ее стало осмысленным. Она снова завладела мои локтем и стала усердно вертеть головой.

М-да. Вот о ТАКОМ мне матушка совершенно точно не рассказывала!

— Позвольте узнать, с кем свела дорога эту бедную Мару Бейфанг? — В пространство негромко произнесла Мара.

— Лонг Фан, прекрасная Мара Бейфанг. — Я легко поклонился. — Лонг Фан перед вами радуется, что ваша красота разогнала уныние и печаль в его сердце…

Шумы вокруг исчезли. Понятно, сфера от подслушивания.

— Медведи бросили тебя, Фан. — Веер совершил «насмешливое» движение.

— Никто меня не бросал. — Пожал я плечами.

— Я не вижу здесь свою прекрасную соперницу, с которой борюсь за твое сердце, Лю Фан…

— Пришло ей время навестить дом предков.

— Я же и говорю — бросили.

— Ма остались.

— И это удивительно. — Покивала девушка. — Ма У слывет в наших кругах крайне осторожной и очень хитрой… дрянью.

— Насколько понимаю, в ваших кругах все тобой перечисленное — огромный комплимент?

Мара тихонько рассмеялась, прикрыв низ лица веером.

— Но все же, Лю Фан… Почему ты не призвал эту Мару Бейфанг? Возможности Бейфанг в столице стократ превосходят возможности Ма.

— В том, что произойдет, даже близко не должно быть чего-то или кого-то, имеющего отношение к Императору.

— Знаю-знаю… — Печально вздохнула Мара. — Этой Бейфанг уже рассказали об идее, что в очередной раз посетила голову этого хитроумного Лю Фана. И знаешь, что скажет тебе Мара, м? Так вот, когда услышала об этом, то даже подумала — что-то случилось с моим слухом! И до сих пор я уверена…

Я затаил дыхание…

— … это — полное безумие!

О, да-а-а, детка! Да-а-а!

— С другой стороны, остальные предлагаемые варианты либо сложны, либо не столь эффективны. Если у Лю Фана все получится — ждет его достойная награда из рук Самого… — Она помолчала. — Или смерть. От тех, кто набирает слишком большой вес — часто избавляются, дабы не отягощать Его Императорское Величество лишними обязательствами и хлопотами.

Я молчал. Ну, честно говоря, просто любовался. Даже не обдумывал то, что говорила Мара. Я и так все это понимаю — ничего нового она мне не сказала.

— … хм… — Взмах «задумчивым» веером. — Этот Лю Фан не слушает. С другой стороны, это ни капельки не обижает Мару Бефанг. Как и любой другой девушке, ей очень льстит внимание мужественного принца Лонг Фана. У нашего Лонг Фана взгляд такой… горячий!

И снова я промолчал.

— Оу! — «Испуганный» веер прижался к губам. — Совсем забыла эта Мара о поручении!

— Слушаю. — Вздохнул я. Кажется, мы подошли к главному.

— Неприятный запах разлился в кабинете нашего мудрого дедушки. — Медленно говорила Мара… и при этом явно к чему-то прислушивалась. — И разлился аккурат после ухода из него Лонг Фана! Вначале думали на него… Тем более, впервые непонятное и необъяснимое случилось целых два раза именно в его покоях! Но сегодня ночью кто-то сильно подрал любимого кота Ее Величества Туэт, белого, как склоны окружающих нас гор, Вудаха! А ведь это самый сильный кот среди тех, которым позволено находиться на территории Твердыни! Бедняжечке порвали ухо и сильно оцарапали его пушистую шейку! Любимый хомячок принцессы Ахенис исчез… Красные и Белые драконы перешли на усиленный режим несения службы, Черные драконы вынюхивают и расспрашивают… А клетки с певчими птицами подвесили повыше, к потолку! Что невероятно огорчает слуг, вынужденных их как-то кормить и ухаживать. — Она замолчала, выдерживая паузу. — Что известно тебе, Лю Фан обо всем этом? Можешь ли ты поделиться чем-то, что прольет свет на эти странные происшествия?

— Нет. И мне об этом ничего неизвестно.

Выражение вежливого внимание на лице Мары не изменилось. А вот веер «стал» «довольным»:

— Оу! Мара в точности передаст эти твои слова. И Мара ничего не будет говорить о своих ощущениях, когда Лонг Фан говорил эти слова.