Кристальный грот - Мэри Стюарт

— Опять? — коротко спросил Вортигерн.

— Да, милорд, и сейчас как и в прошлый раз, и во все остальные, никто не может сказать, что это наша вина, могу в том поклясться. Ты ведь видел вчера, как мы на этот раз вели кладку. Ты видел, как мы расчистили все место, чтобы начать снова, и расчищая, добрались даже до твердой скалы. А это действительно твердая скала, милорд, клянусь в том. И все же стена треснула. — Он облизал губы, встретился взглядом со мной и тут же отвел глаза, из чего я заключил, что он знает о планах короля и его гадателей. — Ты поднимешься наверх, милорд?

— Да. Уберите людей с площадки.

Старшина сглотнул, повернулся и бросился бегом вверх по извилистой тропе. Донеслись его крики. Подвели мула, и король взобрался на него. Мое запястье грубо привязали к луке седла. Маг ты или не маг, но если тебя предназначали в жертву, то не оставляли ни малейшей возможности сбежать — пока не докажешь правоту своих слов. Стражи мои не отходили ни на шаг. Офицеры и придворные короля толпились вокруг нас, тихо переговариваясь между собой, но священники, надменные и настороженные, держались сзади.

Видно было, что они не очень-то боятся последствий — они не хуже моего знали, сколько в их магии силы их богов, а сколько — иллюзии, замешанной на вере. Они были уверены, что я не смогу сделать ничего, чего не могли бы они; что если даже я один из них, они смогут найти способ нанести мне поражение. Все, что я мог, по их мнению, противопоставить их отточенным до блеска обрядам — лишь хорошо знакомый им блеф да счастливый случай, остановивший дождь и заставивший выглянуть солнце во время моей речи.

Солнечные блики играли на промокших травах на гребне скалы. Мы находились высоко над долиной, под нами блестящей змеей извивалась среди окаймлявшей ее зелени река. От крыш строений королевского лагеря поднимался пар. Вокруг деревянного зала и строений поганками теснились маленькие кожаные палатки, а снующие между ними люди казались не больше мокриц. Место было просто восхитительное, настоящее орлиное гнездо. Король остановил мула в рощице искривленных ветрами дубов и указал вперед, под обнаженные ветви.

— Вчера западную стену было видно уже отсюда.

За рощей проходила узкая гряда, созданная природой мостовая, в которой работники и их лошади протоптали широкую колею.

Королевская Крепость была отвесной, похожей на башню скалой, на вершину которой можно было взойти с одной стороны по этой самой гряде, а с трех остальных сторон подступы к вершине охраняли крутые склоны и нагромождения скал. Вершина представляла собой плато шагов эдак сто на сто и была некогда площадкой, заросшей травами, из которых тут и там выглядывали скальные выступы да несколько чахлых деревьев и кустов. Теперь оно стало болотом из взбитой ногами строителей грязи, подходившей к самым развалинам злополучной башни. С трех сторон стены ее поднимались почти на высоту плеч; с четвертой же недавно обрушившаяся стена осела бесформенной грудой камней, частью обвалившихся и наполовину утопших в грязи, частью чудом удержавшихся там, где кладка велась прямо на выходах скальной породы. Местами виднелись пристроенные к стенам тяжелые сосновые жерди и наброшенные на них холстины, чтобы спасти работу от дождя. Некоторые жерди обвалились, некоторые треснули — очевидно, во время недавнего обвала. С тех же, что уцелели, свешивались колыхавшиеся по ветру или обвисшие и сочившиеся водой полотнища ткани. Все было пропитано влагой, везде стояли лужи.

Каменщики покинули площадку и столпились на краю плато, там, где выходила наверх тропа. Они молчали, на лицах был страх.

Видно было, что боятся они не гнева короля за случившееся, а той силы, в которую они верили и которой не понимали. У входа на тропу стояли стражники. Я знал, что не будь их, на площадке не осталось бы ни одного строителя.

Стражники скрестили копья, но, узнав короля, освободили путь. Я посмотрел вверх.

— Вортигерн, здесь я не могу сбежать от тебя — разве что брошусь со скалы и окроплю своей кровью ее подножие, чего как раз и добивается Мауган. Но я не смогу понять, что неладно с твоими фундаментами, если ты не развяжешь меня.

Он дернул головой, и один из стражей отвязал меня. Я направился вперед. За мной последовал мул, осторожно переступая по глубокой грязи. За ним двинулись остальные. Мауган протолкался вперед и настойчиво твердил что-то королю. Время от времени до меня долетали отдельные слова: «Сплошной обман… побег… сейчас или никогда… кровь…»

Король остановился, а с ним и толпа. Кто-то сказал:

— Эй, возьми, — я обернулся и увидел седобородого, протягивавшего мне посох. Покачал головой, повернулся к ним спиной и в одиночестве пошел дальше.

Везде стояла вода, она отсвечивала в лужицах между островками травы и на скрученных еще стебельках молодого папоротника, пробивающихся сквозь бледные травы зимы. Она блестела на сером камне скалы. Медленно продвигаясь вперед, я вынужден был прищуриваться, чтобы вообще хоть что-то видеть в этом ослепительном блеске влаги.

Обрушившаяся стена смотрела на запад. Она возводилась очень близко к краю скалы, и, хотя большая часть камней упала внутрь, груда обломков подходила снаружи почти к самому краю, где свежий оползень обнажил сырую и скользкую глину. В северной стене был оставлен проем — там должны были располагаться ворота; я направился к нему, осторожно обходя груды тесаного камня и инструменты строителей, и вошел внутрь строящейся башни.

Пол здесь представлял собой толстый слой взбитой грязи с лужами стоячей воды, в которых ослепительной медью сияло солнце.

Оно уже заходило, бросало свои последние лучи перед сумерками и рдело мне прямо в глаза, когда я обследовал обвалившуюся стену, разломы, угол падения, о многом говорящее расположение выходов горной породы.

Все это время до меня доносилось движение и бормотание толпы.

Время от времени луч солнца вспыхивал на обнаженном оружии. Высокий и резкий голос Маугана пробивал бреши в молчании короля.

Если я ничего не сделаю и ничего не скажу, то скоро толпа станет прислушиваться к его словам.

Оттуда, где он остановил своего мула, король мог видеть меня через проем северного входа, но для большей части толпы я был невидим. Я взобрался — или, скорее, взошел — с таким достоинством это было проделано — на упавшие камни западной стены, пока не оказался в стороне от уцелевшей части здания, и теперь все могли видеть меня. Сделал я это не только для того, чтобы произвести впечатление на короля. С этой удобной точки я должен был увидеть заросшие деревьями склоны внизу, по которым мы только что поднялись сюда, и попытаться теперь, когда мне не мешала толпа и подталкивания, разыскать путь, много лет назад приведший меня ко входу в штольню.

Голоса толпы звучали все более нетерпеливо, и я, прервав свое занятие, медленно поднял обе руки в сторону солнца — что-то вроде ритуального жеста, которым, как мне доводилось видеть, священники призывают духов. Если я устрою хотя бы какое-то подобающее магам представление, то, может быть, удастся заставить их притихнуть, в священниках зародить сомнение, а в короле — надежду, пока я не вспомню точно. Я не мог позволить себе носиться по лесу, меняя направления, как ищущий пес; я должен был привести их к тому месту быстро и прямо, как некогда меня самого привел сокол.

И счастье мне не изменило. Как только я воздел руки, солнце зашло и начали сгущаться сумерки.

Более того, когда яркий блеск перестал слепить глаза, я увидел. Я проследовал взглядом вдоль края тропы к изгибу горного склона, где так много лет назад карабкался, чтобы удалиться от толпы, окружавшей двух королей. Склоны густо заросли деревьями, гуще, чем мне помнилось. На тех из них, что были защищены выемкой на склоне, уже начали распускаться ранние листья, среди деревьев темнели кусты колючек и падуба. Я не мог узнать путь, по которому пробирался сквозь зимний лес. Я вглядывался в наплывающие сумерки, стараясь памятью дотянуться до ребенка, карабкавшегося по тем склонам…

Мы въехали со стороны открытой долины, вдоль вон того потока, под густой зарослью деревьев, через ту низкую гряду и затем в выемку. Короли с Камлахом, Диниасом и прочими расположились на южном склоне, чуть ниже дубовой рощи. Костры для варки обеда были там, а лошадей поставили тут. Был полдень, и когда я уходил — вон туда, — я наступал на собственную тень. Я уселся поесть под укрытием скалы…

Теперь я увидел. Серый утес, скала неподалеку от молодого дуба.

А по другую сторону скалы прошли короли, направляясь к Королевской крепости. Серый утес, скала у молодого дуба рядом с тропой. И прямо от нее, вверх между деревьями по крутому склону, пролегал полет мерлина.

Я опустил руки и обернулся. Натянуло серые облака и быстро стемнело. Подо мной заросшие деревьями склоны были плотно укутаны сумерками. За спиной Вортигерна вздымалась груда облаков, подсвеченная по краям желтым, и одинокий луч туманного света круто падал на темневшие вдали горы. Люди казались темными силуэтами, их одежда развевалась на промозглом ветру. Горели факелы.