Герои Курской битвы - Сергей Егорович Михеенков

же время экипажи засад не выпускают из поля зрения соседей и бьют в борта прорвавшихся танков противника. Получается косоприцельный, прекрасный, губительный огонь.

Командир засады выходит на огневую позицию только в случае крайней необходимости. Откуда-нибудь из окопчика или из-за кустарника следит он за полем боя, намечает цели, определяет прицел и лишь после этого садится в танк, и машина выскакивает, чтобы открыть огонь. Прицел поставлен, пушка приблизительно наведена на цель. Сделав три-четыре выстрела, танк задним ходом отползает в укрытие. Долго стоять на позиции нельзя: экипаж станет жертвой прицельного огня.

Из укрытия командиры снова ведут наблюдение и снова выскакивают на позицию, но теперь уже на другую. Так повторяется несколько раз.

Бой — это целый комплекс сложных проблем, часто настолько связанных друг с другом, что порой трудно разобраться, где причина, а где следствие. Наверняка лишь можно сказать, что успех всегда зависит от правильного решения многих, зачастую косвенных вопросов. Далеко не всегда победа достаётся стороне, обладающей превосходством в силах. Но почти всегда — стороне, превосходящей в организации боевых действий».

Вот расширенная, разложенная по ролям и деталям формула ведения боя из засад от Катукова. Однако такая формула не для всех экипажей. Чтобы стоять в засаде, видеть соседей и противника одновременно, знать и чётко выполнять собственный манёвр, стрелять по прорвавшимся танкам через линию пехотных окопов с короткой дистанции, нужны навыки, опыт и, главное, крепкие нервы. Хладнокровие охотника.

Довоенные инструкции и некоторые положения уставов явно устарели и не отвечали запросам реального современного боя. К примеру, танкистам запрещалось брать на броню пехотный десант. Но как быть, когда в ходе боя возникала смертельная необходимость произвести глубокий, хотя и ограниченный манёвр? Танки перемещались быстро, а пехота оставалась далеко позади. Как обеспечить необходимое взаимодействие танков и пехоты? Катуков заметил, что стрелковые отделения свободно помещаются на «тридцатьчетвёрках» и, тем более, на просторных КВ. Во время боя самые отчаянные и опытные ведут огонь из стрелкового оружия прямо с брони, трассами указывают экипажам огневые точки.

Все эти навыки взаимодействия танков с пехотой, с артиллерией и авиацией будут отработаны в осенних и зимних боях 41-го и 42-го годов и успешно применены летом 43-го в дни Курской битвы и Белгородско-Харьковской наступательной операции. Начиная с оборонительного периода, танковая армия генерала Катукова всегда будет в самой гуще боёв на южном фасе Курской дуги.

После того как бригада была укомплектована новенькими, прямо из цехов, боевыми машинами, катуковцы со всем своим хозяйством погрузились в эшелоны. Никто, даже командир бригады, не знал, какой маршрут определило им командование. И только когда поезд повернул на северо-запад, солдаты и офицеры заговорили в один голос: Москва, Москва…

3

На шестые сутки головной состав остановился на небольшой станции, погремел буферами вагонов и платформ, на которых под брезентом горбились «тридцатьчетвёрки», и замер. Возле станционной постройки стояла группа офицеров. Катуков доложил о прибытии и услышал в ответ краткое:

— Разгружайтесь.

Состав расцепили, и паровоз начал расталкивать платформы по тупикам.

К рассвету все два батальона уже стояли в лесу, тщательно замаскированные, готовые и к маршу, и к бою. Третий батальон лёгких БТ ждал их в деревне Акулово близ станции. Там же подполковник П. В. Кульвинский[68] уже расквартировывал штаб бригады. Батальон лёгких танков Катукова радовал. Во-первых, теперь бригада обрела, наконец, полный штат. Во-вторых, батальон БТ был укомплектован опытными, обстрелянными экипажами. Но радость оказалась недолгой. Буквально на следующий день третий батальон приказом командования перевели на один из участков Западного фронта, где складывалось тяжёлое положение.

Вскоре бригада была переброшена в район Орла. Именно там, близ Мценска, Катуков впервые применил свою засадную тактику. Его «тридцатьчетвёрки» уничтожили немецкую колонну, действуя огнём и гусеницами. Трофеи: 10 лёгких и средних танков, два тягача с противотанковыми орудиями, пять автомашин с пехотой, два ручных пулемёта и до 90 солдат и офицеров. Были захвачены пленные. У убитого немецкого офицера обнаружили папку с ценными документами.

Из захваченных документов узнали, что перед ними части XXIV моторизованного корпуса 2-й танковой группы генерала Гейнца Гудериана. Вот где довелось схватиться Катукову с гением танковых атак.

Следующий бой произошёл 5 октября северо-восточнее Орла на реке Опухте. Здесь дрались с танками и пехотой, развернувшимися в боевой порядок после пятнадцатиминутной артиллерийской и авиационной подготовки. Немцы атаковали оборону бригады по всем правилам современного танкового боя, в первые минуты боя подавили артиллерию мотострелкового батальона, ворвались на позиции артиллеристов и начали утюжить окопы расчётов и пехотного прикрытия. И тогда Катуков бросил вперёд танки. Он вспоминал: «Наступили критические минуты… Прорвав нашу оборону, танки противника могут выйти нам в тыл, и тогда…

Даю команду по радио ввести в бой танковые засады. В бинокль вижу, как из-за пригорка выскочило несколько „тридцатьчетвёрок“. Сверкает пламя выстрелов. Один за одним, словно наткнувшись на видимую преграду, застывают гитлеровские машины. А юркие, стремительные „тридцатьчетвёрки“ выскакивают и выскакивают из-за стогов сена, из-за сараев, из-за кустарников, делают несколько выстрелов и так же стремительно меняют позиции.

Грохот стоял невообразимый. Немолчно трещали пулемёты и автоматы, хлопали винтовки. Цепи гитлеровских автоматчиков залегли».

Здесь, на Опухте, немецкие танки столкнулись с нашими «тридцатьчетвёрками» во встречном бою. Результат обескуражил штаб 2-й танковой группы: потеряно 18 танков, 8 орудий вместе с расчётами и несколько сотен солдат и офицеров.

После этого столкновения была выпущена директива, чтобы немецкие экипажи танков избегали поединков с советскими танками Т-34 и КВ. За каждый сожжённый советский Т-34 немецкое командование предоставляло своим солдатам двухнедельный отпуск, за КВ — трёхнедельный. И ещё: «При неудаче наступления или в том случае, когда на успех его рассчитывать нельзя, целесообразно оторваться от противника и снова организовать наступление в другом месте».

Под Мценском открыли свой боевой счёт танковые асы Великой Отечественной войны: старший лейтенант Дмитрий Лавриненко[69], старший лейтенант Константин Самохин, старший лейтенант Александр Бурда. Все — подчинённые и ученики полковника Катукова. Никто из них не доживёт до Победы. Война, так говорят в народе, забирала лучших. А они, все трое, были лучшими.

Шестнадцатого октября 1941 года боевой приказ Катукову отдал сам Верховный главнокомандующий.

Командира бригады вызвали в штаб 50-й армии, к аппарату.

— Здравствуйте, товарищ Катуков.

— Здравствуйте, товарищ Сталин, — ответил он и доложил о состоянии бригады и положении на фронте, который она контролирует.

— Вам надлежит немедленно погрузиться в эшелоны, чтобы как можно быстрее прибыть в район Кубинки. Будете защищать Москву со стороны Минского шоссе.

Через трое суток марша бригада остановилась у станции Чисмена на Волоколамском шоссе. Это был участок обороны 16-й армии. Снова Катукову военная судьба посылала служить под