Новаторы - Ю. Кулышев

Кончилась смена, и вместе со сталеварами он пошел на рапорт к начальнику цеха. Он не умолчал о всем том, чего навидался за эту ночь, хотя первоначально решил, что будет только смотреть, накапливать материал для парткома.

— Как вы дошли до жизни такой, — горячо говорил Камольников на рапорте, — что в течение получаса не могли открыть выпускное отверстие? Лишних полчаса в печи держали сталь, а ведь в это время металл ест подину.

Больше недели день за днем ходил Камольников в цех. Боровлев пытался убедить его, что дела в цехе не так уж плохи.

— Мы же теперь выдаем гораздо больше металла, чем при бельгийцах, — доказывал Боровлев. — Факт это или не факт? Факт! Зачем же народ зря хаять?

— А кто же народ хает? Но ты же сам говоришь, что то было при капиталистах! Как же сравнивать можно? Советское государство о народе как заботится! Чем вы отплачиваете? Металл в под выпускаете?

— Опять ты за это. Ну, был случай…

— Один? Ты думаешь, это случай? Если так будете заправку делать, то каждый день у вас такое случаться будет.

На партком комиссия пришла с обстоятельными выводами. Докладывал инженер Черняк. Когда он кончил, выступил Камольников. Он говорил о том, что в цехе недостаточно серьезно относятся к работе сталевара, не ценят опыт, плохо готовят новых сталеваров.

Тихон Сергеевич говорил как будто самые простые вещи, но они казались откровением.

Все это произошло вскоре после того, как на завод прибыл новый начальник цеха Яков Шнееров. Осмотревшись, начальник пришел к убеждению, что поправить дела цеха ему одному не под силу, нужна хорошая встряска, нужно поднять все живые силы цеха. И тогда Шнееров пришел в цеховой комитет партии и предложил созвать партийно-техническую конференцию.

Конференция проходила в столовой. Всем ее участникам раздали листки для предложений. В цехе появились плакаты, лозунги, призывы, как вносить предложения, как добиться, чтобы все плавки получались по анализу, как лучше организовать шихтовку.

Конференция имела успех. Было собрано много ценных предложений, разбор их занял несколько недель. Некоторые осуществили тотчас же. Это очень подняло авторитет нового начальника цеха.

В это время в цехе восстановили одну из мартеновских печей. Выяснилось, что для работы на этой печи нет сталеваров. Начальник цеха еще не знал коллектив настолько хорошо, чтобы решить, кому доверить восстановленный агрегат. Он посоветовался со старшим мастером Боровлевым. Тот перебирал фамилии сталеваров и первых подручных. В конечном счете остановились на кандидатуре Ивана Чашкина. Его сделали бригадиром, а других сменных сталеваров подобрали из подручных.

Начальник цеха наказал Боровлеву тщательно следить за работой молодых, помогать им, но делать это так, чтобы старые сталевары не затаили обиды.

Начальник цеха знал, что сталеварами раньше становились лишь те, кто успел отработать у печей десять-пятнадцать лет. Эту традицию надо было сломать. Иначе навсегда останешься в плену у стариков. Про себя Шнееров решил, что пора начать выдвигать молодежь. «Инженеров готовят четыре-пять лет, а сталеваров десять-пятнадцать. Разве можно с этим мириться?! Так металлургический фронт далеко не продвинется».

Вскоре пустили и еще одну печь. Бригаду ее сформировали из комсомольцев, а печь объявили комсомольской. Бригадиром решили поставить Макара Мазая. За прошедший год он сделал большие успехи, стал дисциплинированнее; и главное, он с настоящей страстью относился к делу.

Кандидатуру Мазая назвал сам Иван Гаврилович Боровлев. Его предложение единодушно поддержали и начальник цеха, и цехком комсомола. Дугин больше уже не был секретарем комитета комсомола завода.

1 сентября 1932 года — в Международный юношеский день — Макар Мазай выпустил свою первую плавку.

После того как Мазая сделали сталеваром, Боровлев не спускал с него глаз. Старики между собой говорили: «Выдвинули, а теперь нянчатся с ним, как с малым дитем». За Макаром в самом деле нужен был глаз да глаз. Увлеченный вопросом о разгадке каких-то особых тайн сталеварения, он порой забывал о самых простых вещах. Упускал из виду, что хорошая работа печи зависит от того, подадут ли вовремя лом и руду, будут ли ко времени жидкий чугун, а к выпуску стали — ковш и изложницы. Формально за все это отвечает мастер, начальник смены, но так уж сложилось в цехе, что сталевары вынуждены были заботиться и о шихте, и о заправочных материалах, и о раскислителях. Они то и дело отлучались на склады за материалами, на шихтовый двор. Одним словом, каждый обеспечивал себя сам. Макар же по наивности и молодости своей рассчитывал на то, что печь обеспечат всем необходимым поставленные на это люди, а они подводили.

А когда Боровлев чуть ослабил свою опеку над комсомольской печью, дела на ней пошли совсем плохо. Плавки надолго задерживались. Комсомольская печь оказалась на одном из последних мест. У Макара руки опустились. Стали поговаривать, что его слишком рано выдвинули.

Как-то время завалки шихты в печь затянулось часа на четыре. Начальник смены, им был комсомолец Моисеев, вспылил и стал кричать, что он снимет Мазая с работы. Он уже было разбежался к начальнику цеха писать рапорт, но затем остыл.

Через час или два Моисеев снова оказался у печи.

— Макар, давай поговорим по душам.

Макар ему ответил:

— Давай! Если по душам, тогда другое дело. А то зарядил — «сниму да сниму»…

Моисеев, видно, понял, что увольнением Макара не испугать. Чего ему было бояться? Уволят с завода Ильича — поедет на любой другой. Он уже был сталеваром. Впрочем, Макар и не собирался уходить с завода — он стал для него родным. Но работал он еще не так, как сам хотел. Не умел еще организовать свой труд, не представлял себе, как же ему «оседлать технику». И вот разговор с Моисеевым. Сначала они пытались поделить ответственность: в одном виноват один, в другом — другой, в третьем — еще кто-то. И так далее. Спорили долго. Тогда Моисеев неожиданно сказал:

— Знаешь, что, Макар. Во всем виноваты мы оба — ты да я.

Макар встрепенулся:

— То есть как так? Как я могу отвечать, если скрапу долго не подавали, и какой же это скрап — одна мануфактура! И вот завалка…

Моисеев его прервал:

— Ты ведь комсомолец! Завод-то ведь наш! Твой и мой! Так и будем отвечать за все вместе. Кто здесь наведет порядок? Ты да я.

Сильно подействовал на Макара личный пример Моисеева. Сын кадрового металлурга, он в семнадцать лет начал работать горновым на домне, затем перешел на мартен, быстро выдвинулся. И вот он начальник смены. Молодой парень не знал устали. Он