Приданое для Царевны-лягушки - Нина Васина

- Пошел ты на фиг со своими словами! - рассердилась она. - Думаешь, мне в радость исправлять твои ошибки?

- Мои ошибки? - не поверил ушам Платон.

- Да любой нормальный человек, даже бухгалтер, давно бы пораскинул мозгами и подумал, как защитить племянников! Почему я должна это делать? Одна! Почему, черт побери?

- Как это?.. Как это ты их защищаешь?

- А ты думаешь, что Цапель просто так сообщил матерям Веньки и Федора о смерти Богуслава? Он-то умеет просчитывать, не то что некоторые!

- А что - некоторые?

- А некоторые пускают в дом незнакомых женщин, даже не проверив их документы. Ладно. С Авророй ты думал, что она специально к тебе приставлена. Но Лужана-то! Разве тебе не приходило в голову, кто она такая?

- Приходило. Хватит кричать. Я и про Веньку думал и чувствовал, что он жив.

- Уйди, я спать хочу. Зачем разбудил тогда, наорал? Чувствовал он. Устала я с тобой, Платон Матвеевич. Уйду я от тебя. Трудно с тобой жить, ты слишком тупой.

- Минуточку, - присел Платон на диван. - Почему я тупой? И куда ты уйдешь?

- К мужу, куда же еще?! Мое место - возле мужа, а я с тобой тут вожусь с утра до вечера!

- В каком смысле - возле мужа? В смысле - ты хочешь умереть?.. - испугался Платон.

- О-о-о! - застонала Илиса. - Так и хочется засадить в тебя подушкой!

- Не надо подушкой, я еще не все переварил, много убирать придется. К какому мужу?

- К Федьке! У меня один муж пока что, выздоравливает, слава богу.

- Ага... - задумался Платон. - С Веней, я понимаю, как это ты сделала. А как же с Федором, он же раненый был?

- Ты понимаешь, как я это сделала с Венькой, который не умеет плавать? подозрительно поинтересовалась Илиса.

- Что, совсем не умеет? - не поверил Платон.

- Я не знаю, совсем или не совсем, некогда было выяснять. Я просто нырнула в воду, лягнула ногой по голове Лужану и сунула Веньке нагубник от баллончика с кислородом. А как уж он потом - плыл или пешком по дну шел, этого я не знаю. А ты все понимаешь, да?

- Ты взяла с собой баллончик с кислородом на эту прогулку?

- Взяла! Я его купила на второй день пребывания у нас монашенки.

- Да откуда же ты знала, что она его топить будет?

- Я знала, что ей придется действовать по обстоятельствам. Венька не даст ей оружия и не попросит пальнуть в него. А обстоятельства можно ведь самой выстроить и ей навязать.

- Да, извини, я не представлял себе масштабов всего... - развел руками Платон. - Но Федор!.. Ты говорила, что Птах осматривал его тело. Как же это?

- С Федькой все как раз было проще - платишь деньги, и все дела. Твои, кстати, деньги. Короче, нырять хотя бы не пришлось.

- Но если Птах должен был увериться, что он мертв, это как минимум...

- Глубокая анестезия - триста пятьдесят. Наклейки на места возможного прослушивания пульса - сто.

- А вскрытие?.. Он наверняка поинтересовался вскрытием.

- Исполнение накладного шва и окраска кожи тела - тысяча. Оплата за молчание - еще пятьдесят процентов от общей суммы. Похороны с регистрацией места - тысяча. Новые документы - пять. Но это Федька сам захотел.

- Еще и похороны?.. Подожди, у него же были раны, их нужно лечить!

- Это, - кивнула Илиса, - самое дорогое. Одно проникающее ранение в грудь, одно касательное. Сейчас он в клинике под Москвой - триста пятьдесят в день. Оплачено до конца месяца. Выздоравливает...

- Что значит - сам захотел?

- Он не хочет возвращаться в свое имя, в свою прошлую жизнь.

- А чего он хочет?

- Он в Австралию хочет.

- Очень интересно. И что он будет делать в Австралии? - не сдержал улыбки Платон, представив Федора рядом с кенгуру - вместо шимпанзе.

- Гонять на мотоцикле, - как что-то совершенно естественное и понятное сказала Илиса. Они помолчали. Потом Платон спросил:

- А он не хочет меня видеть?

- Не знаю. Он хочет, чтобы я в Австралию с ним ехала.

-А ты?

- С этим есть некоторые проблемы.

- Давай уж сразу все проблемы вываливай на меня. Еще есть что-то, чего я не знаю?

- Я, Платон Матвеевич, должна подгадывать ситуации, чтобы рассказывать тебе, чего ты еще не знаешь.

- Значит, еще что-то есть совершенно потрясающее и невозможное, помимо ситуации с братьями, да?

- Точно.

- Ты не смеешь так со мной обращаться! Ладно, ладно. Я не кричу. Так, вырвалось. Давай хотя бы подведём баланс.

- Это можно.

- Мои племянники живы.

-Угу.

- Нет, дай еще раз скажу. Оба - живы?

- Оба.

Глубоко вздохнув, Платон посмотрел на Илису, замотавшуюся в одеяло и подсевшую поближе к нему.

- Гимнаст знает, что Федор живой?

- Нет. Он и о Веньке ничего не знает. Ты ему не говори. Дед... как бы сказать - он старой закалки. Все время думает, какую из всего можно поиметь выгоду. Он не со зла, это от тяжелой жизни и от страха за нас.

- За нас? - удивился Платон.

- За меня, я имела в виду, - отвела глаза Илиса.

- Хорошо. Значит, об этом знаем только мы с тобой?

- И еще человек тридцать ребят на мотоциклах.

- Кока, твой адвокат говорил, что он видел знакомые глаза в шлеме, когда его избивали человек тридцать ребят с мотоциклов. Ты думаешь, Федор мог приехать на такое интересное дело?

- Я думаю - да, - кивнула Илиса. - Он знал, что Кива имел отношение к смерти Богуслава.

У Платона перехватило дыхание.

- Откуда?

- Гимнаст сказал. Пришел к нему в больницу в первый же день. Дождался, когда Федор очнется после операции, и сказал, что адвокат Кива руку к смерти его отца приложил. Надеюсь, - заметила она, - Гимнаст обошелся без подробностей.

- Пожалуй, я на сегодня переел новостей, - встал Платон. - Если смогу заснуть - не буди меня, хоть сутки просплю.

Платона разбудили в восемь утра. В коридоре стояли двое детей - близнецы Коки и с ними заплаканная худенькая девушка. Платон не узнал ее сразу, причесанную и в джинсах.

- Хулио умирать, - заявила девушка страстно, - он говорить, что вы хороший человек!

Плохо соображающий со сна Платон схватился за голову.

Илиса провела детей в кухню, усадила есть. Девушка, как привязанная, ходила за Платоном, но больше всего его пугало, что она то и дело порывалась схватить его руку и подтащить к лицу.

- Мы оставаться сиротливы! Вы знать, что мать детей тоже умирать?

- Да-да, я в курсе, пожалуйста, мне нужно одеться. Идите в кухню, вас покормят, там поговорим.

- Я не буду кормиться, пока вы не соглашаться нас приютить.

- Как вас зовут? - Платон подталкивал девушку к двери спальни.

- Эльза. Но я давно жить здесь, дети называть меня Чуня. Бог мой - они все умирать, и я тоже - умирать, и дети тогда оставаться трижды сиротами!

- Не надо, Эльза, так себя накручивать, вы не умрете, я уверен.

Кое-как дотолкав ее до кухни, Платон бросился переодеться - под утро, когда он решил все-таки лечь и выспаться, он смог самостоятельно облачиться в пижаму.

- Что делать? - в панике спросил Платон Илису, показывая на кушающую за столом троицу.

- А что тут поделаешь? Ты обещал Киве присмотреть за детьми?

- Обещал, но...

- Чего ты так пугаешься, Платон Матвеевич? Они же взрослые совсем. Да еще с собственной няней! Это тебе не новорожденные близнецы.

- При чем здесь - новорожденные близнецы? Что ты хочешь сказать?

- Потом, - отмахнулась Илиса. - Мы с Эльзой и с детьми поедем в магазин покупать еду. Нервной девушке я дам отварчику. Поселим их в гостиной, а я, уж ты извини, переберусь поближе к компьютеру - в кабинет. А ты иди, иди, Платон Матвеевич, занимайся своими делами.

- Да какие дела, у меня голова идет кругом!

- Кива оставил завещание?

- Кажется, да...

- А говоришь - какие дела. Кто хочет поехать со мной по магазинам? крикнула она, уже отстранившись, уже вся - в новых заботах.

Через полчаса Платон остался в квартире один. Он никак не мог справиться с ужасом нахлынувших проблем. Пометавшись из спальни в кухню, потом в кабинет и обратно, Платон на третьем забеге почти споткнулся о сонную Василису в ее, вероятно, любимой и универсальной одежде - рубашечке на бретельках.

- Что ты здесь делаешь? - обалдел он настолько, что ущипнул себя за ногу. - Ты же только что...

- Писать иду.

- А откуда ты идешь, деточка? - он присел, отводя длинные волосы от ее прекрасного лица.

- Оттуда - показала она рукой на дверь кабинета.

- Ты не можешь идти оттуда, тебя там только что не было!

- Отстань, - сказала Василиса, пытаясь оттолкнуть Платона.

- Покажи, где ты спала!

Проигнорировав его просьбу, Василиса зашла в туалет и, не закрывая двери, устроилась на унитазе.

Платон, не веря глазам, смотрел, как девчонка прошлепала мимо него в кабинет, подошла к лежанке и... подняла ее верхнюю часть! После чего спокойно улеглась на наваленные туда подушки и опустила над собой крышку.

Стукнув себя кулаком по лбу, Платон чуть не взвыл: они с Венькой при обыске не посмотрели в хранилище подушек в кабинете - в открывающуюся тахту-лежанку! Подбежав, Платон поднял верх тахты и осмотрел подъемный механизм. Девочка с безмятежным лицом ангела лежала с закрытыми глазами на боку, подтянув ножки, и дышала совершенно бесшумно. Подъемный механизм по всем признакам заменили на новый, легкий в употреблении. А это еще что? Платон наклонился, разглядывая странную коробочку с прозрачной крышкой, в которой были сделаны крошечные отверстия. Он взял коробку в руки и чуть не закричал - там что-то шевелилось, большое и серо-зеленое.