Альфа и Омега. Книга 2 (СИ) - Сейд Анна

— Из-за Звездной пыли?

На этот раз удивление на его лице куда быстрее сменилось улыбкой, после чего детектив снова обернулся через плечо, словно говоря нашим невидимым наблюдателям, мол, ну вот, а вы не хотели меня к ней пускать.

— Значит, ты и об этом знаешь, Хана Росс? — резюмировал он. — С каждым твоим словом ты становишься все более ценным свидетелем. Я только одного не понимаю. Зная так много об этих негодяях, пострадав из-за них, потеряв подругу и став жертвой шантажа… почему вы не пошли в полицию? Я понимаю, что такой, как твой альфа, вряд ли стал бы доверять правосудию, но ты, Хана! Ты могла…

— Не могла, — категорично помотала головой я. — Есть… причина, но я бы предпочла ее не озвучивать. Она не имеет никакого отношения к этому делу.

— Причина, причина… какая уж тут может быть причина, — пробормотал себе под нос детектив, взглядом пробегая свои сделанные заметки. — Тут только из того, что ты уже рассказала, можно собрать целую пачку обвинений и уголовных сроков.

— Я не слышу энтузиазма в вашем голосе, детектив, — слабо улыбнулась я.

— Будь я проклят, если мне позволят дать этому делу ход, — едва слышно выдохнул он, видимо надеясь, что его не услышат наблюдатели снаружи. — Но тебя я вытащу, Хана. Я тебе обещаю. Чего бы мне это ни стоило. Ты наш главный свидетель и информатор, и я позабочусь о том, чтобы взамен на сотрудничество и дачу показаний с тебя сняли все обвинения по делу Ортего.

— А Йон? — тут же спросила я.

— Я уже говорил, Хана, на свободе ты будешь ему полезнее. И он сам наверняка бы хотел, чтобы тебя не заставили расплачиваться за его преступления. Разве я не прав?

Я вынуждена была согласиться. Как бы мне ни хотелось разделить участь любимого мужчины и быть с ним до конца, нам бы все равно этого не позволили, рассадив по разным тюрьмам и исключив возможность свиданий. Жестокая правда заключалась в том, что, чтобы помочь Йону или хотя бы иметь возможность видеться с ним, я должна была выпутаться из этого и выйти на свободу.

— Ладно, — кивнул детектив Гаррис. — Значит, жена Грека вытащила вас, вернувшись к нему? А Стоуны? Какое они имеют ко всему этому отношение?

— Они появились уже позже, буквально месяц назад или около того. Они узнали о связи Йона и Сэма и о том, что Йон выжил на арене бешеных. И предложили нам работу. А потом…

Дверь в комнату допросов снова открылась, и на этот раз я вздрогнула от неожиданности. На пороге стоял другой полицейский, приземистый и лысоватый, и вид у него был довольно мрачный.

— Можно вас на пару минут, детектив? — пробасил он. Ощутив его резкий и взвинченный запах альфы, я инстинктивно отпрянула в сторону, насколько мне позволяли наручники и привинченный к полу стул, но он даже не посмотрел в мою сторону.

— Это не может подождать? — недовольно уточнил мой собеседник. — Вы не видите, у меня тут допрос в самом разгаре? Сейчас исключительно неподходящее время.

— Пришли результаты от нюхачей, — отозвался тот. — Они подтвердили, что есть совпадения по тому прошлогоднему висяку. Я думаю, это стоит обсудить отдельно.

— Какому висяку? Причем тут вообще моя подозреваемая? — продолжил недоумевать детектив, ощутимо раздражаясь все сильнее.

— Я говорю про убийство в складском квартале. Ее запах тоже там обнаружили, — пожал плечами он. — Судя по всему, эти двое не первый раз проворачивают подобное. Почерк тот же — тому несчастному ублюдку тоже почти целиком шею разворотили. Шеф требует поднять больше старых дел с подобным почерком. Я уж не знаю, что за лапшу она вам тут на уши вешает, но, по-моему, эта парочка — хладнокровные серийные убийцы. И я бы, на вашем месте, не верил ничему, что она тут городит. Все еще считаете, что это может подождать?

Детектив перевел на меня ничего не понимающий взгляд, а я лишь развела руками, насколько это позволяли наручники, и проговорила:

— Я же сказала — была причина, по которой мы не могли обратиться в полицию.

Он ничего на это не ответил. Резко поднялся на ноги и вышел вслед за коллегой, а меня снова окутала душная непроницаемая тишина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После этого со мной больше никто не разговаривал. Я не знаю, что происходило снаружи и какую позицию занял детектив Гаррис в моем деле, но спустя какое-то время меня из комнаты допросов доставили прямиком в одиночную камеру предварительного заключения, забрав у меня все личные вещи и переодев в черную тюремную форму. Когда я заикнулась о том, что мне, возможно, нужен адвокат, на меня посмотрели почти с жалостью, но никакого внятного ответа я не получила. На все вопросы мне отвечали, что следствие еще идет, обвинения мне пока не предъявлены, но что мне самой же будет безопаснее там, где я сейчас нахожусь. Ну а когда я сказала, что хочу видеть детектива Гарриса, мне был дан ответ, что сам детектив меня явно видеть не хочет.

В свою первую ночь в одиночке я засыпала, уткнувшись носом в свое предплечье, дыша запахом Йона и шепча ему что-то бессвязное. Альфа, скорее всего отсыпающийся после операции, не отвечал, но запах его был ровным и сильным, как всегда, и это меня успокаивало.

— Мы справимся с этим, — убеждала его я, на самом деле не представляя даже примерно, с чем именно нам на этот раз придется справляться. — Мы всегда справлялись, ведь так? Это просто еще одно… еще одно испытание для нас обоих. Ведь мы должны доказать, что мы сильные, что мы достойны… такой большой… такой настоящей…

Мысли путались все сильнее, и скоро я перестала различать их между собой, позволив тревожному забытью поглотить меня целиком. А следующим утром ко мне явился совсем уж неожиданный гость.

Меня растолкали ни свет ни заря, совершенно точно задолго до официальных часов посещения, и уже по одному этому стоило бы понять, что разговор будет серьезным. Но я все еще ни о чем не подозревала, пока двое конвоиров не притащили меня в комнату для свиданий с арестованными. Солнце еще не взошло, поэтому помещение наполняла сумеречная голубизна, прохладная и мягкая, как разведенная акварель. Из приоткрытого окна пахло зеленью и землей после дождя, но я не успела в полной мере насладиться этим запахом и видом, потому что в этот момент увидела того, кто ждал меня для разговора, и мое сердце ухнуло в пятки.

Отец Евгений не слишком изменился со времени нашей первой и единственной встречи — все та же белоснежная ряса, так резко контрастировавшая с цветом моей робы, те же седые волосы, гладко зачесанные назад, и отвратительно ласковый голос, от одного звучания которого вдоль хребта бежали холодные мурашки.

— Приветствую тебя, дитя мое, — произнес он, сложив белые руки с аккуратно подпиленными ногтями поверх стола, что теперь разделял нас. — Ты скверно выглядишь.

— Что вам нужно? — отрывисто выдохнула я.

— Оставьте нас, — мягко попросил он моих сопровождающих, и те послушно исполнили его указание, выйдя за дверь. — Хана, думаю, нам с тобой нужно поговорить.

— Как вы нашли меня? — Я по-прежнему ничего не могла поделать с пронизывающим меня чувством животного ужаса, которого я не ощущала, даже когда на меня кричал тот гончий в участке. Я даже кардинала Боро так не боялась, как этого альфу с медовым голосом и страшными мертвыми глазами, чей взгляд ползал по мне, как муха по свежему трупу.

— Вы с Йоном привлекли к себе слишком много внимания, — развел руками он. — Еще вчера были просто парочкой жучков, снующих себе по обочине жизни, а теперь ваши лица знают почти все, кому бы знать их не стоило. Вчера мне звонил Его Святейшество кардинал Боро, и у нас состоялся долгий разговор о вас двоих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот как? — тихо спросила я, не зная, что тут еще можно сказать и так сильно сжимая переплетенные между собой пальцы, что это было почти больно.

— Ему не понравилось, что ваши имена появились в газетах в связи с убийством этого наркобарона. Он боится, что вы заговорите о том, о чем не стоило бы говорить, если ты понимаешь, о чем я. — Его взгляд прожигал меня насквозь, и мне даже не нужно было чувствовать его запах, который он пока сдерживал, чтобы ощущать давящую тяжесть внутри и желание немедленно распластаться на полу.