Борьба за будущее: Интроекция (СИ) - Мамука Пагава

Не вытерпев, юноша окончательно распластался на склоне, нежась в вечерних лучиках солнца и непроизвольно приоткрыв рот. Глаза совсем слипались. Посторонние звуки становились всё более отстранёнными, пока не слились в единый неразборчивый убаюкивающий гул. Лишь музыка упрямо проникала в ухо, не давая уснуть и снова погрузиться в кошмар.

Надо идти домой, понимал Синдзи. Домой? И после всего, что произошло сегодня, он ещё хочет здесь оставаться и пилотировать «Еву»? Скорее нет, чем да. Но что будет с этими людьми, если нагрянет очередной Ангел? От такой ответственности не отвертеться, юноша в этом уверен. Она всё равно настигнет рано или поздно, даже если он снова отгородится от всего и убежит. Раз судьба его выбрала, то расцепить её мёртвую хватку будет не так легко.

Как бы там ни было, но надо пойти в квартиру Мисато и нормально выспаться: оно того не стоит, чтобы вымучивать свой организм. Но травка столь мягкая, а солнце уже не такое обжигающее… Не сильно он сопротивлялся подступу неизбежного сна: пилот слишком устал. Темнота незаметно его окутывала, а шум удалялся всё больше и больше, только музыка напевала что-то позитивное. Но и она вскоре отступилась, проиграв дремоте.

Первое, что он почувствовал, прикоснувшись к мягкой траве, — приятное щекотание лица. Это принесло ему желанный покой. С каждым вдохом дышать становилось проще, будто температура и влажность воздуха резко упали, как по мановению волшебной палочки. А ещё умиротворённая тишина, свойственная бескрайним лугам. Лишь ветерок легко завывал, колыша какую-то листву. Ему хотелось полностью отдаться нахлынувшей безмятежности и погрузиться в долгожданный покой. Сколько у него времени? Час? Три? Вечность? С последним Синдзи перегнул, но он очень надеялся, что в запасе достаточно времени, чтобы наконец-то отдохнуть.

Однако что-то заставило его открыть глаза против воли. Икари сопротивлялся, но ничего поделать с собой не мог — что-то очень ярко светило сквозь веки. Сколько он сопротивлялся? Минуту? Десять? Казалось, здесь время течёт как-то по-своему. Но в итоге он сдался неведомой силе.

Юноша очутился в бескрайнем поле среди неизвестных ему растений с желтоватыми колосками. Сначала он принял их за пшеницу, но, дотронувшись до одного колоска и пристально всмотревшись, понял свою ошибку. Познания Синдзи в зерновых культурах были скудны, но ничего даже похожего ему не припоминалось. В довершение картины на каждом стебельке висело маленькое, не больше двух сантиметров, устройство. Приблизившись почти в упор, он попытался прочесть, что на них написано, но всё тщетно: надписи на незнакомом языке. «Бессмыслица какая-то», — подумал юноша, прикидывая в уме, сколько надо было истратить таких маленьких штук, чтобы повесить на каждый стебелёк.

Сквозь нечёткую бледную пелену Синдзи разглядывал, как по светло-голубому небу плыли кучки облаков, а за ними просматривалось светло-оранжевое светило. Хотя оно и в зените, но совершенно не обжигало ни глаза, ни тем более кожу. Странность шла за странностью, но ему незачем удивляться — сновидения, они такие. «Ведь это сон?»

Где-то наверху медленно пролетал какой-то еле различимый самолёт треугольной формы с очень вытянутым носом. После себя он не оставлял ни борозд, ни звука. Через пару секунд позади него слегка сверкнуло, и он очень резко ускорился, полностью скрывшись за облаками.

Не понимая, что же ему привиделось, Синдзи устало присел. Первым делом он почувствовал необычайную лёгкость в теле, не свойственную для сновидений. «А точно ли сон? — усомнился он. — Ведь редко когда ты себя осознаёшь во сне». Если бы не пелена перед глазами, то он бы чувствовал себя даже лучше, чем при бодрствовании.

С недоумением Синдзи оглянулся: у горизонта невысоко над полем плыла ромбовидная штука. Точнее разглядеть не позволяла дымка, да и далековато находилось это странное устройство. Но он мог поклясться, что ничего подобного никогда не видел даже на фотографиях.

Здесь явно было что-то не так, понимал Икари, но отчего-то на душе спокойно. Будто всё происходящее вокруг — это нормально, в порядке вещей. Поэтому он не сильно задумывался, где он и что он здесь делает. Он просто умиротворённо любовался бескрайними жёлтыми полями и голубым небом, стараясь все свои проблемы оставить где-то там — позади. И больше к ним не возвращаться. Просто плюнуть на все войны с Ангелами и вернуться к спокойной размеренной жизни, которую предлагал этот удивительный и странный мир.

Но если он снова убежит — тогда что? Прекрасно зная по своему опыту, насколько плохо, когда тебя ранят и словом, и делом, Синдзи не любил, когда из-за него страдали люди. И понимал, что ответь он на письмо отца, то с Маной ничего бы не случилось, не пострадали бы жители Мисимы, возможно, и с Аянами ничего бы не произошло, и тем более не погибли бы те пилоты. Но свершилось так, как свершилось. В итоге виноват сам Синдзи со своей ненавистью к отцу.

Юноша разрывался между тем, что он хочет, и тем, что необходимо. На чаше весов — его спокойная жизнь и пилотирование «Евой». Равно как и несколько недель назад после боя с первым Ангелом. Казалось бы, такой лёгкий выбор: остаться здесь или уехать восвояси. Тем не менее тогда он и его не сделал, отдав всё на откуп Мисато, и поплыл по течению. Как когда-то ему посоветовали начать играть на виолончели, так и сейчас сказали: «Залезай в чёртова робота». В обоих случаях он повиновался, не особо размышляя, чего хочет сам. Да, когда он полез в «Еву», очень надеялся, что отец обратит на него внимание, одобрит, похвалит. Теперь же Синдзи понял, насколько был наивен. Он для отца пустое место, никто. Так было всегда, и вряд ли что-то изменится в будущем.

И вот сейчас он задумался над своими личными желаниями. Чего же он хочет на самом деле, после всего произошедшего в Токио-3? Варианты очевидны, но, как назло, теперь уже нельзя так просто взять и сделать выбор — в этот раз, помимо всего, навалился гигантский груз ответственности. Кроме того, он не может вернуться к дяде. Жить придётся одному, бросив школу и начав работать. Осилит ли?

Выбор стоял между «плохо» и «плохо».

Пойти на поводу у своих желаний и бросить на произвол судьбы тысячи людей?

Или продолжить нести внезапно свалившееся на Синдзи бремя, потому что так ему сказали?

«И что же мне теперь делать?»

Он оглянулся в поиске хоть какого-то намёка на правильный ответ. Перед ним простирался всё тот же чудной мир с необычной «пшеницей», странным ромбом вдалеке да неестественным небом. Логика подсказывала, что всё это ненормальное, чужое. Но в сердце крепло противоположное мнение, что лишь добавляло ещё больше вопросов.

В ответ на его терзания внутри расцветало чувство, что место, где он сейчас находится, — родной дом. Не просто здание, в котором вырос, а что-то гораздо большее. Даже большее, чем Родина. Что-то такое, что когда-то у него отняли, украли. И вот он наконец-то здесь. И вот он хочет остаться здесь. Навсегда. Ибо это его дом, здесь его место. Здесь он сможет обрести своё счастье.

Но сможет ли? Внутри заскребло, напоминая, что это неправильные мысли. Что он предаст тех, кто самозабвенно его защищал. Разочарует тысячи людей, которые положились на него, связали с ним надежды. Поставит под угрозу своих новых одноклассников и всех тех, с кем познакомился в NERV.

«Я всё понимаю, Мисато-сан».

Повернув голову в другую сторону, юноша приметил в сотне метров от себя размытую фигуру девушки в лёгком сарафане бирюзового цвета. Она медленно шла по полю, нежно дотрагиваясь то до одного колоска, то до другого. Синдзи постарался присмотреться, но тщетно. Всё, что он смог разобрать: незнакомка очень вытянутая, а её длинные и почти белые волосы распущены. Только Икари захотел встать и направиться в сторону девушки, как у его уха кто-то произнёс незнакомым мелодичным голосом всего одно слово. Разобрать он его не смог не оттого, что не расслышал, — это был неизвестный ему язык. Машинально Синдзи резко обернулся на источник звука и почти в упор уставился в чьи-то усталые красные глаза.

Глава 22. [Интроект II]

Юноша встрепенулся, открыв собственные глаза. Мышцы тут же заныли, неистово протестуя против таких резких движений. В уши уже ворвались привычные звуки города, а очередная мелодия в наушниках настойчиво завывала, требуя внимания. Пересилив себя, Синдзи оглянулся: вокруг него всё так же сновали люди, а где-то внизу бурлил полевой лагерь. Ещё дальше — Токио-3 работал над зализыванием своих ран. Небо сильнее налилось красным, а родное солнце ушло ближе к горизонту. Где-то за горной грядой показались тёмно-серые тучи, предвещающие долгожданный дождь. Юноша уже и забыл, что вода может лить не только из трубы, но и с небес.

Синдзи глубоко вздохнул и сильно потёр глаза. «Сколько я проспал? Вероятно, не очень долго. И что это был за сон?» Он отчётливо его помнил, каждую деталь, словно наяву. Сказанное слово так и не смог разобрать, но почему-то знал его значение — «прими ответственность».