Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов

Лично отъ меня многія детали пребыванія Государя въ Галичинѣ ускользнули, такъ какъ я видѣлъ Императора лишь мелькомъ, имѣя свое прямое дѣло и стараясь не удаляться слишкомъ далеко и надолго отъ помѣщенія, гдѣ расположилась моя походная канцелярія, которая была связана прямымъ проводомъ со Ставкой. Но Ве-аикій Князь былъ во время всей поѣздки не въ духѣ и лица, непосредственно при немъ состоявшія, разсказывали мнѣ пе мало слу -чаевъ, явно выражавшихъ стремленіе администраціи, шедшей въ етомъ отношеніи даже противъ графа Бобринскаго, придать посѣщенію Императора Николая П-го болѣе широкое, чѣмъ это хотѣлось Ставкѣ, значеніе. Въ этомъ отношеніи особенно мало такта проявили власти въ Иеремышлѣ, съ русскимъ комендантомъ генераломъ А. во главѣ.

Въ день пріѣзда Государя во Львовъ во Дворцѣ Намѣстника былъ пріемъ, затѣмъ обѣдъ и вечеромъ раутъ, на которомъ графъ Бобринскій получилъ званіе генералъ-адютанта. На всѣхъ этихъ празднествахъ присутствовали сотни приглашенныхъ. Преимущественно военные. Статскіе лишь изрѣдка выдѣлялись на фонѣ походныхъ мундировъ своими черными фраками. Были ли дамы — не помню. У меня осталось внѣшнее впечатлѣніе какъ бы спеціально военнаго собранія. Впрочемъ на раутѣ я оставался очень недолго, занятый собираніемъ данныхъ для подробнаго доклада Императору. Докладъ этотъ былъ назначенъ на утро на вокзалѣ, передъ отправленіемъ Государя въ дальнѣйшую поѣздку.

Ночлегъ во Львовѣ, въ роскошныхъ палатахъ польскаго магната, связанъ у меня съ чрезвычайно оригинальнымъ утреннимъ впечатлѣніемъ, полуденнымъ мною при пробужденіи отъ обширныхъ размѣровъ занимавшейся мною комнаты и ея высокаго потолка. Съ моего выѣзда на войну изъ Петрограда 14-го августа 1914-го

года, то есть, свыше 8-ми мѣсяцевъ, я вѣдь спалъ все время въ узкомъ низкомъ помѣщеніи вагоннаго купе! Понятно поэтому мое удивленіе, когда, проснувшись во Львовѣ и забывъ о перемѣнѣ обстановки, я, вмѣсто своихъ обычныхъ тѣсныхъ и сдавленныхъ перегородокъ, получилъ сразу впечатлѣніе большой п радостно залитой солнцемъ комнаты! — Съ чувствомъ какой то особенной свободы я только п могу сравнить мое первое утреннее ощущеніе.

Прибывшій на вокзалъ лишь за нѣсколько минутъ до отхода поѣзда, Государь не могъ, конечно, вдумчиво отнестись къ сдѣланной мною оцѣнкѣ общей обстановки, а между тѣмъ, уже тогда съ запада стали поступать глухія свѣдѣнія о какихъ то перевозкахъ, совершаемыхъ нѣмцами на востокъ. — Я особенно дорожилъ поэтому наличіемъ у Хьгрова, въ распоряженіи Верховнаго Главнокомандующаго, ІИ-го Кавк. корпуса. — Этотъ корпусъ, подъ командой своего доблестнаго командира генерала Ирманова, пріобрѣлъ громкую боевую депутацію въ русской арміи, и мнѣ стоило не мало усилій сберечь его до описываемой поѣздки отъ всепоглощающей наступательной энергіи генерала Иванова, отправлявшаго всѣ попадавшія къ нему войска въ карпатскія горы и тѣмъ лишь облегчавшаго непріятелю выполненіе уже подготовлявшагося контръ-удара. Корпусъ этотъ составлялъ «единственный» резервъ на всемъ Ю.-З. фронтѣ и тѣмъ съ большимъ усердіемъ я стремился, къ его наилучшему пополненію и снабженію, что было очень нелегко въ виду общаго недостатка вооруженія и снабженія. — Меня также искренно радовалъ предстоявшій корпусу Высочайшій смотръ и предположенная раздача самимъ Государемъ нѣкоторыхъ боевыхъ наградъ, что должно было поднять духъ корпуса еще на большую высоту. «Возможно и даже вѣроятно, писалъ я въ одной докладной запискѣ еще отъ 12-го апрѣля, что германцы имѣютъ въ виду собрать значительныя силы на австро-венгерской территоріи, дабы не дать развиться нашему наступленію за Карпаты. Имѣются указанія о вѣроятности удара германцевъ на центръ 3-н арміи, съ цѣлью выйти на правый флангъ нашихъ войскъ, перевалившихъ главный карпатскій хребетъ, каковой ударъ можетъ обѣщать имъ успѣхъ, въ силу происшедшей растяжки фронта названной арміи».

Къ сожалѣнію, я оказался правымъ въ своихъ соображеніяхъ. Но, что могъ сдѣлать одинъ корпусъ противъ макензеновской фаланги, да еще тактически неудачно направленный! Онъ только увеличилъ собою ряды отступавшихъ!

Въ этотъ день, 23-го апрѣля, предстояли: желѣзнодорожный переѣздъ въ Самборъ — мѣсто расположенія штаба 8-й арміи, затѣмъ

въ Хыровѣ, какъ я уже сказалъ, смотръ III Кавк. корпусу и вечеромъ — прибытіе въ Перемышль.

Въ Самборѣ насъ привѣтствовалъ командующій 8-й арміей, генералъ Брусиловъ. Для встрѣчи Государя былъ вызванъ изъ Карпатскихъ дебрей почетный караулъ 16-го стрѣлк. полка, шефомъ котораго состоялъ Государь. Полкъ этотъ принадлежалъ къ составу 4-й стрѣлковой бригады, которая была прозвана еще по отличіямъ въ Турецкую войну «желѣзной» бригадой. — Тотъ же видъ «желѣзныхъ стрѣлковъ» сохраняли и теперь смуглыя загорѣлыя лица людей «почетнаго» караула, въ большинствѣ украшенныхъ однимъ, двумя и болѣе георгіевскими крестами. — Ихъ бравая внѣшность и молодецкая выправка, прекрасное обмундированіе и хорошо пригнанное снаряженіе, конечно, весьма мало говорили о страданіяхъ и лишеніяхъ тѣхъ русскихъ воиновъ, которые вынуждены были карабкаться въ горахъ съ камня на камень и гнать штыками передъ собою австрійцевъ, безъ содѣйствія артиллерійскаго и ружейнаго огня, изъ-за отсутствія боевыхъ патроновъ.

Полный порыва, Брусиловъ ручался за успѣхъ, но.... просилъ подкрѣпленій и патроновъ!...

Читатель уже знаетъ, что генералъ Брусиловъ былъ въ свое время начальникомъ офицерской кавалерійской школы въ Петербургѣ и что онъ являлся ближайшимъ сотрудникомъ Великаго Князя Николая Николаевича въ вопросахъ совершенствованія кавалерійскихъ офицеровъ въ ихъ спеціальной службѣ. — Это былъ очень образованный генералъ, хотя н не прошедшій академическаго курса, но много читавшій и размышлявшій надъ военными вопросами.

Непосредственно до войны генералъ Брусиловъ былъ одно время помощникомъ командующаго войсками Варшавскаго военнаго округа; затѣмъ онъ командовалъ ХІІ-мъ армейскимъ корпусомъ и съ перваго же дня мобилизаціи вступилъ въ командованіе 8-й арміей.

Генералъ Брусиловъ былъ военноначальникомъ, такъ сказать, кавалерійскаго типа и по своему физическому строенію и по моральнымъ даннымъ. Въ дѣлѣ веденія боевыхъ операцій онъ отличался большимъ порывомъ и необыкновенною стремительностью, каковыя качества удваивались при успѣхѣ. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, подъ вліяніемъ встрѣчавшихся затрудненій и особенно при отсутствіи немедленной поддержки, эти его качества имѣли свойство довольно быстро падать. — Во всякомъ случаѣ, это былъ одинъ изъ самыхъ выдающихся русскихъ генераловъ. Въ революціонное время онъ занималъ одно время даже должность Верховнаго Главнокомандую-