Возрождение - Стивен Кинг

— Нет. Все это… — Она обвела взглядом комнату. В груди у нее что-то посвистывало, как детская игрушка-пищалка. — Мартышкин труд. И мартышка тут я.

Джейкобс вернулся вместе с Дженни.

— Пора приступать.

Он повернулся к Астрид:

— Это совсем недолго, дорогая, и больно тебе не будет. Ты скорее всего потеряешь сознание, но большинство людей этого не чувствует.

— Я бы с удовольствием потеряла сознание навсегда, — ответила Астрид со слабой улыбкой.

— Нет, нет, даже не думай об этом. Я никогда не даю полной гарантии, но думаю, что очень скоро тебе станет намного лучше. Начнем, Джейми. Открывай шкатулку.

Я открыл ее. Внутри в своих бархатных гнездах лежали два коротких стальных стержня с наконечниками из черного пластика и белый пульт с ползунком-переключателем. Он был в точности похож на тот, которым пользовался Джейкобс в день, когда мы с Клер привели к нему Кона. У меня промелькнула мысль, что в комнате находятся три идиота и один псих.

Джейкобс вытащил стержни из гнезд и сдвинул вместе пластиковые наконечники.

— Джейми, возьми пульт и передвинь переключатель, совсем чуть-чуть. Ты услышишь щелчок.

Я послушался, и он развел наконечники. Проскочила яркая голубая искра, и раздался мощный гул. Он исходил не от стержней, а из дальнего угла — словно бы странное электрическое чревовещание.

— Отлично, — сказал Джейкобс. — Можно начинать. Дженни, положите руки на плечи Астрид. У нее начнутся судороги, а мы ведь не хотим, чтобы она очутилась на полу.

— Где ваши святые кольца? — спросила Дженни. С каждой секундой в ее голосе и выражении лица росло сомнение.

— Эти штуки лучше, чем кольца. Мощнее. Более святые, если хотите. Руки на плечи, пожалуйста.

— Смотрите не убейте ее током!

Своим хриплым, как у галки, голосом Астрид сказала:

— Это меня меньше всего пугает, Джен.

— Не убью, — сказал Джейкобс, переходя на тон, каким обычно читал лекции. — Это невозможно. При ЭШТ — шоковой терапии, проще говоря, — врачи используют напряжение в сто пятьдесят вольт, провоцируя большой эпилептический припадок. Но этот прибор… — Он сдвинул стержни вместе. — Даже на полной мощности его ток едва сдвинул бы с нуля стрелку вольтметра. Энергия, которую я собираюсь использовать, — энергия, присутствующая в этой комнате, окружающая нас в этот самый момент, — не может быть измерена обычными инструментами. Она, по сути, непознаваема.

«Непознаваема» — отнюдь не то слово, которое мне хотелось бы услышать.

— Пожалуйста, давайте уже начнем, — сказала Астрид. — Я очень устала, и в груди у меня сидит крыса. К тому же горящая.

Джейкобс взглянул на Дженни. Она заколебалась.

— На сеансах все было совсем иначе. Совсем!

— Может, и так, — сказал Джейкобс, — но это все равно возрождение. Вы увидите. Положите руки ей на плечи, Дженни. Приготовьтесь надавить изо всех сил. Ей не будет больно.

Она выполнила его инструкцию.

Джейкобс перешел ко мне.

— Когда я приложу кончики стержней к вискам Астрид, передвинь ползунок. Считай щелчки. Когда услышишь четвертый, остановись и жди новых указаний. Готов? Поехали.

Он приложил наконечники к провалам ее висков, где пульсировали нежные голубые жилки. Голосом воспитанной девочки Астрид сказала: «Я так рада тебя видеть, Джейми». И закрыла глаза.

— Она может повести себя беспокойно, так что будьте готовы ее удержать, — напомнил Джейкобс Дженни. — Давай, Джейми.

Я передвинул ползунок. Щелк… щелк… щелк… щелк.

Ничего.

«Стариковские бредни, — подумал я. – Что бы он там ни делал в прошлом, сейчас он уже ничего не мо…»

— Еще два щелчка, пожалуйста, — отчеканил Джейкобс.

Я так и сделал. Снова ничего. Под весом рук Дженни у себя на плечах Астрид совсем сгорбилась. Дышала она с таким свистом, что больно было слушать.

— Еще один щелчок, — сказал Джейкобс.

— Чарли, я уже почти дошел до ко…

— Ты меня слышишь?! Еще один!

Я сдвинул ползунок. Послышался еще один щелчок, и на этот раз жужжание в дальнем конце комнаты намного усилилось: из «мммм» оно переросло в «МММАУУУ». Никакой видимой вспышки не последовало (по крайней мере, я ее не помню), но на мгновение я все равно ослеп: в недрах моего мозга будто бы взорвалась глубинная бомба. Кажется, Дженни Ноултон вскрикнула. Я смутно увидел, как в инвалидном кресле дернулась Астрид, да так сильно, что отбросила Дженни – далеко не пушинку – и едва не сбила ее с ног. Ножки-палочки Астрид дернулись вперед, расслабились, снова дернулись. Завыла охранная сигнализация.

В комнату вбежал Руди, за ним – Норма.

— Я же тебе сказал выключить эту чертову штуковину! – заорал Джейкобс на Руди.

Астрид вскинула руки вверх. Одна чуть не вмазалась в лицо Дженни, которая вернулась, чтобы снова надавить Астрид на плечи.

— Виноват, мистер Джейкобс…

— Выключи сигнализацию, идиот!

Вырвав у меня пульт, Чарли вернул ползунок в исходное положение. Астрид сдавленно забулькала.

— Пастор Дэнни, она задыхается! – закричала Дженни.

— Ерунда! – бросил Джейкобс. Щеки его порозовели, глаза сияли. Он будто помолодел на двадцать лет. – Норма! Позвони в сторожку! Скажи им, что сигнализация сработала случайно!

— Может, мне…

— Ну же! Бегом! Бегом, чтоб тебя!

Она убежала.

Глаза Астрид открылись, только это были не глаза – одни выпученные белки. Еще раз дернувшись, она начала соскальзывать с кресла, не переставая бить ногами. Она молотила по воздуху руками, словно тонущий пловец. А сигнализация все выла и выла. Ухватив Астрид за бедра, я вернул ее в кресло, пока она не оказалась на полу. Ее брюки потемнели в паху, и в нос мне ударил резкий запах мочи. Посмотрев вверх, я увидел, что в уголке рта Астрид запузырилась пена. Она стекала по подбородку и падала на воротник ее блузки, от чего тот тоже потемнел.

Сигнализация смолкла.

— Слава тебе, Господи, — сказал Джейкобс. Положив руки на ляжки, он наклонился вперед и наблюдал за конвульсиями Астрид с интересом, но без тревоги.

— Нам нужен доктор! – крикнула Дженни. – Мне ее не удержать!

— Вздор, — бросил Джейкобс. На его губах играла полуулыбка (другой у него не получалось). – Вы думали, что будет легко? Господи, ведь это же рак. Подождите минутку, и она…

— В стене есть дверь, — промолвила Астрид.

Из ее голоса исчезла хрипота. Глаза вернулись в нормальное положение… но не вместе, а один за другим. А вернувшись, уставились на Джейкобса.

— Вы эту дверь не увидите. Ее увил плющ. Мертвый плющ. А там, на другой стороне, над разрушенным городом и бумажным небом ждет Она.

Вообще-то в буквальном смысле кровь не может застыть в жилах, но моя, похоже, нарушила это правило. «Что-то случилось, — подумал я. – Что-то случилось, и Мать скоро будет здесь».

— Кто? – спросил Джейкобс, взяв Астрид за руку. Его полуулыбку как ветром сдуло. – Кто ждет?

— Да. – Астрид не спускала глаз с Джейкобса. – Она.

— Кто, Астрид? Кто?

Она помолчала, а потом ее губы растянулись в жуткой ухмылке, обнажившей все зубы.

– Не та, кто нужен вам.

Он отвесил ей пощечину. Голова Астрид откинулась в сторону. Полетела слюна. Вскрикнув от неожиданности, я схватил Джейкобса за руку, когда тот поднял ее для очередного удара. Я его остановил, но с большим трудом: он оказался сильнее, чем я мог себе представить. Такую силу может придать истерия. Или всплеск ярости.

— Не смейте ее бить! – закричала Дженни. Убрав руки с плеч Астрид, она обходила кресло, чтобы помешать Джейкобсу. – Не смейте, псих вы эда…

— Хватит, — сказала Астрид. Тихо, но четко. – Успокойся, Дженни.

Дженни оглянулась. От увиденного глаза ее округлились: на бледных щеках Астрид проступил румянец.

— Почему ты на него кричишь? Что-то случилось?

«Да, — подумал я. – Что-то случилось. Что-то определенно случилось».

Астрид повернулась к Джейкобсу.

— Когда вы начнете? Лучше поспешите, потому что боль очень… очень…

Мы втроем уставились на Астрид. Даже не втроем – впятером: в дверях Восточной комнаты уже стояли Руди с Нормой, и они тоже смотрели во все глаза.

— Подождите, — сказала Астрид. – Одну минутку.

Она принялась себя ощупывать. Накрыла ладонями иссохшие грудки. Нажала на живот.

— Вы уже закончили, так ведь? Я это точно знаю, потому что боль ушла! – Она набрала в легкие воздух и выдохнула его с ошеломленным смешком. – И я могу дышать! Дженни, я снова могу дышать!

Дженни Ноултон упала на колени, приложила ладони к вискам и затараторила «Отче наш», словно пластинка-сорокапятка на удвоенной скорости. Ей вторил еще один голос. Нормин. Она тоже стояла на коленях.

Джейкобс бросил на меня озадаченный взгляд, прочитать который было несложно: «Вот видишь, Джейми? Всю работу делаю я, а вся хвала достается Небесному Папаше».