Возрождение - Стивен Кинг

— В тот раз ты был так нежен, — сказала Астрид. – Не все парни вели бы себя так на твоем месте. У тебя не было опыта, но ты умел быть добрым. Для меня ты тоже был всем миром. — Она убрала руку и взглянула мне в глаза, в которых больше не гнездились отчаяние и боль. Теперь они светились жизнью… и беспокойством. — Ты ему что-то пообещал. Я это знаю. Не буду спрашивать, что именно, но если ты когда-то любил меня, будь с ним осторожен. Я обязана ему жизнью, но, как бы ужасно это ни звучало, мне кажется, что он – опасный человек. Наверно, ты и сам это знаешь.

Значит, не так уж я и преуспел во вранье. Или теперь, после исцеления, она видела больше.

— Астрид, тебе не о чем волноваться.

— Джейми… можно попросить тебя поцеловать меня? Пока мы одни? Знаю, выгляжу я не очень…

Я опустился на колено — снова чувствуя себя героем любовного романа — и поцеловал ее. Да, выглядела она не очень, но по сравнению со вчерашним — великолепно. И все же это было просто соприкосновение губ. Никаких тлеющих углей этот поцелуй не разжег. Во всяком случае, для меня. Но мы все равно были связаны друг с другом. А узлом был Джейкобс.

Она погладила меня по затылку.

— Все те же прекрасные волосы, хоть и седые. Жизнь так мало оставляет нам… а это, глянь-ка, тебе оставила. Прощай, Джейми. И спасибо тебе.

На обратном пути я остановился, чтобы перекинуться парой слов с Дженни. Больше всего мне хотелось знать, далеко ли она живет от Астрид и сможет ли присмотреть за ней, пока та будет восстанавливаться.

Она улыбнулась.

— Мы с Астрид подружки-разведенки. Познакомились, когда я переехала в Портленд и стала работать в местной больнице. А когда Астрид заболела, я переехала к ней.

Я дал ей номер своего мобильного и телефон «Волчьей пасти».

— Могут быть последствия.

Она кивнула.

— Пастор Дэнни говорил. То есть мистер Джейкобс. Я так и не привыкла называть его этим именем. Он сказал, что она может ходить во сне, пока ее мозговые волны не придут в норму. Говорит, это может длиться от четырех до шести месяцев. Я видела такое поведение у своих пациентов — обычно это следствие передозировки снотворного.

— Да, это вероятнее всего. — А еще не исключены поедание земли, синдром Туретта, клептомания и «призматика» Хью Йейтса. Насколько я знал, снотворное таких побочных эффектов не дает. — Но если случится что-нибудь другое… звоните.

— Насколько сильно вы беспокоитесь? — спросила она. — Чего мне ожидать?

— Точно не могу сказать, и, скорее всего, с ней все будет в порядке. — Как с большей частью пациентов Джейкобса, по его собственным словам. И хотя я ему не доверял, мне оставалось лишь надеяться на правоту этих слов. Сделанного не воротишь.

Дженни встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

— Ей лучше. Это милость Божья, Джейми, что бы там не думал мистер Джейкобс. Без этого — без него — через шесть недель ее бы уже не было в живых.

По рампе для инвалидов Астрид съехала на коляске, но в «Субару» забралась без посторонней помощи. Джейкобс закрыл за ней дверь. Она высунулась в окно, взяла его руку в свои и поблагодарила еще раз.

— Я был рад помочь, — сказал он. — Не забывайте свое обещание. — Он высвободил руку и приложил палец к ее губам. — Никому ни слова.

Я наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Ешь, — сказал я. — Отдыхай. Лечись. Радуйся жизни.

— Вас понял, капитан, — ответила она. Потом взглянула мне за спину, увидела, как Джейкобс медленно поднимается по ступенькам крыльца, посмотрела мне в глаза и еще раз повторила: — Будь осторожен.

— Не волнуйся.

— Все равно буду. — В ее глазах стояла смертельная тревога. Она, как и я, постарела, но теперь, когда болезнь ее покинула, я снова видел перед собой девчонку, танцующую вместе с Хэтти, Кэрол и Сюзанной перед сценой под музыку «Хромовых роз». Девчонку, которую я целовал под пожарной лестницей. — Буду волноваться.

Я поднялся на крыльцо к Чарли Джейкобсу, и мы вместе наблюдали за тем, как маленький аккуратный «Аутбэк» Дженни Ноултон катит к воротам по подъездной дороге. Стояла приятная теплая погода. Снег сошел, обнажив зеленеющую траву. Удобрение для бедных, так мы его когда-то называли.

— Они не проболтаются? — спросил Джейкобс.

— Нет. — Во всяком случае, не раньше, чем он закончит свои дела — если он действительно так близок к завершению, как мне рассказывал. — Они же пообещали.

— А ты, Джейми? Ты сдержишь свое обещание?

— Да.

Это, похоже, его успокоило.

— Может, переночуешь тут?

Я покачал головой.

— Я уже заказал номер в гостинице. Надо успеть на утренний рейс.

А еще мне не терпелось убраться отсюда, как не терпелось убраться из «Латчес».

Этого я вслух не произнес, но, уверен, он и сам это прекрасно знал.

— Хорошо. В таком случае, жди звонка.

— Что вам нужно, Чарли? Письменное заверение? Я сказал, что приеду — значит, приеду.

— Здорово. Большую часть жизни мы отталкивались друг от друга, как пара биллиардных шаров, но все когда-то заканчивается. К концу июля — самое позднее, к середине августа — наши отношения прекратятся.

И в этом он был прав. В этом он был прав, помоги ему Господь.

Если, конечно, Он существует.

Даже с пересадкой в Цинциннати я прилетел в Денвер еще до часу дня: ничто так не способствует путешествию во времени, как полет на запад на реактивном самолете. Включив телефон, я обнаружил два сообщения. Первое было от Дженни. Она сказала, что перед сном заперла комнату Астрид, но за всю ночь «радионяня» даже не пикнула, а когда в полседьмого Дженни проснулась, Астрид все еще спала как сурок.

«На завтрак она съела вареное яйцо и два тоста. А как она выглядит… мне по-прежнему приходится убеждать себя, что все это не иллюзия».

Это была хорошая весть. Плохая пришла от Брианны Донлин, то есть уже Брианны Донлин-Хьюз. Она оставила его за несколько минут до моей посадки: «Джейми, умер Роберт Райвард. Подробностей не знаю». Но к вечеру она их выяснила.

Медсестра рассказала Бри, что большинство пациентов клиники «Гэдз-Ридж» остаются в ней до самой смерти. Это определенно относилось и к мальчику, которого пастор Дэнни исцелил от мышечной дистрофии. Его нашли в палате висящим в скрученной из джинсов петле. «Я все время вижу проклятых. Их череде нет конца», — говорилось в его предсмертной записке.

12

ЗАПРЕТНЫЕ КНИГИ. МОИ МЭНСКИЕ КАНИКУЛЫ. ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ МЭРИ ФЭЙ. ШТОРМ НАДВИГАЕТСЯ.

Примерно через шесть недель я получил электронное сообщение от своей давней напарницы по сыскной работе.

Кому: Джейми

От кого: Бри

Тема: К сведению

Ты написал мне электронное письмо — после того, как побывал в нью-йоркском поместье Джейкобса — и упомянул в нем книгу под названием «De Vermis Mysteriis». Название запало мне в память — возможно потому, что моих знаний латыни хватило, чтобы понять перевод: «Мистерии Червя». Полагаю, от привычки копаться в делах Джейкобса сложно отказаться: я тут же начала рыть в этом направлении. Без ведома мужа — он-то считает, что я с этим завязала.

В любом случае, дело серьезное. Если верить католической церкви, «De Vermis Mysteriis» — одна из полудюжины так называемых Запретных книг. Все они известны под общим названием «гримуары». Другие пять — это «Книга Аполлония» (который был лекарем во времена Христа), «Свод Альберта Великого» (заклинания, талисманы, беседы с мертвыми), «Малый ключ Соломона» (якобы написанный самим царем Соломоном) и «Гримуар Пикатрикс». Последняя, наряду с «De Vermis Mysteriis», стала, вероятно, основой для вымышленного Говардом Лавкрафтом «Некрономикона».

Любую из Запретных книг легко найти, КРОМЕ «De Vermis Mysteriis». Согласно Википедии, тайные агенты католической церкви (привет Дэну Брауну) сожгли все экземпляры — к концу двадцатого века уцелело всего шесть или семь штук (папская армия, кстати, теперь вообще отрицает существование этой книги). Все они предположительно утеряны или осели в руках частных коллекционеров.

Джейми, все Запретные книги описывают ЭНЕРГИЮ и учат, как ею управлять — с помощью алхимии (которую мы сейчас зовем «наукой»), математики и жутких оккультных ритуалов. Наверняка это полный бред, но мне почему-то не по себе — ты рассказывал, что Джейкобс жизнь положил на изучение феномена электричества, и, судя по его успехам в лечении, поневоле приходишь к выводу, что он смог овладеть некой мощной силой. Что напоминает мне старую поговорку: «Поймавший тигра за хвост не дерзнет отпустить его».