Отцеубийцы - Мария Вой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зачем бы я тогда спасал тебя, кретин?
– Ты таскаешься за нами, ожидая, пока тебе перепадет Дар!
– ПРЕКРАТИ! – заорал Рейнар так громко, что зазвенело в ушах. Его лицо тоже перекосилось от злости, превратившись в бледную страшную маску. Он выхватил меч. – Пока ты упиваешься своей гордыней, Хроуст…
Латерфольт не дал ему договорить: свист рассеченного воздуха сменился оглушительным звоном железа. Сабля скользнула по клинку меча, напомнив тот бой в Козьем Граде, который Латерфольт так позорно проиграл.
– Не стреляйте в него! Он мой!
– Не трогайте хиннов! Латерф, успоко…
Но на сей раз он не был оглушен. Левая рука бессильно висела, зато у Рейнара были искалечены и левая, и правая. Хинны и рыцари из Митровиц растерянно следили за боем, не в силах возразить своим предводителям. Как и раньше, юркий Латерфольт не давал Рейнару опомниться, нанося быстрые удары с разных сторон, но всякий раз встречал блок. Рейнар почти не двигался с места, не наступал – лишь летал в его руках меч, отбивая атаки сабли.
«Рано или поздно раны на руках снова его предадут», – подумал Латерфольт, но тут Рейнар резко подался вперед, схватил его за сломанное запястье и швырнул на землю. Выбил из правой руки саблю, едва не сломав пальцы, и теперь уже в обеих руках запульсировала боль. Какая ирония!
– Не трогайте хиннов! – снова прогремел голос Рейнара. – Еще раз говорю, Латерф, прекрати, поверь мне, я…
«Никогда не болтай во время боя, тупица!»
Латерфольт мгновенно взвился с земли. Удар локтем в челюсть заставил Рейнара заткнуться и отступить. Он слепо взмахнул мечом, но егермейстер уже подобрал свою саблю. Воины Митровиц подались вперед, звеня мечами, хинны натянули луки. На лицах противников появилась первая кровь: капли собирались на рассеченной губе Рейнара и содранной при падении щеке Латерфольта. Отбив очередную атаку с мощью, которая едва вновь не свалила егермейстера на землю, Рейнар поймал его взгляд и сморщился. На его лице не было ни злости, ни ненависти, лишь мрачная досада.
Внезапно между Рейнаром и Латерфольтом выскочил Фубар. Быстрый, как вихрь, он отогнал рычащего от злости хинна.
«Снова ты встаешь у меня на пути!»
Латерфольт сжал рукоять сабли, примериваясь к новому противнику, куда более опасному, чем король-калека. Судя по выражению обезображенного лица, Фубар поддаваться не собирался.
– Латерф! – раздался знакомый голос. Он не обернулся, но услышал, как хинны расступились. Фубар посмотрел на говорившего с облегчением, меча не опустил, но немного расслабился. Вот он, удачный момент! Латерфольт напряг все силы и бросился вперед, но чья-то сильная рука схватила его за пояс и оттащила, как ребенка.
– Отпусти меня, кретин! – завопил Латерфольт. – Тарра? Что ты здесь делаешь? Ты должен быть с Хроустом! Какого хрена?!
– Послушай! – закричал Тарра и встряхнул его как пьяного. Люди Митровиц под прицелами хиннов стояли в полной готовности, но не спешили в атаку.
– Говори и отпусти меня!
– Хроуст послал Дэйна в бой с Хвалом, а Шарка поскакала за ним!
Рейнар, кажется, расслышал крики Тарры: его лицо помрачнело еще больше, и он что-то заговорил на ухо Фубару, указывая на левый фланг в дыму.
– Ты слышишь меня? Латерф!
Тут до него дошло. Рейнар с Фубаром мгновенно вылетели из головы, пока Латерфольт повторял про себя слова Тарры, словно услышал их на малознакомом языке.
– Послал в бой? Дэйна? Нашего Дэйна, мальчишку?
Тарра сердито закивал. Встревоженные взгляды хиннов оторвались от воинов Митровиц и стеклись к Латерфольту. Хвал командовал левым флангом всадников. Роща, огибавшая левую часть поля, все еще горела, и черный дым поднимался над ней, собираясь в уродливое тяжелое облако. На иссушенных кронах танцевали сквозь темную завесу языки пламени.
– Коня! – выдохнул Латерфольт.
– Коня Латерф-Гессеру! – закричал Гюрхан, мгновенно выдав его намерения Митровицам.
Но думать о них было уже некогда. Только горящая роща завладела его беспокойным умом. Боль от предательства растеклась в груди сильнее, чем в ранах, вот только не Рейнар теперь был ее причиной. Рейнар-то его почти не удивил, он всегда был к этому готов в глубине души. Он уже даже не был уверен, что Рейнар лжет или Митровицы и вправду его предали. Какая разница? Другой человек, куда более важный, нанес ему удар в спину.
Латерфольт взобрался в седло, собираясь кинуться к роще прямо через бушующее поле.
– Они же нас растопчут и перестреляют! – вскричал Нанья, преграждая ему дорогу и указывая на рыцарей, несущихся через поле к вагенбургам Сироток.
– Уходите в вальной гуф, – ответил он рассеянно – его умом владела лишь Шарка. – Я поеду один. Дождитесь меня там!
– А что с ними? – спросил Гюрхан.
Егермейстер обернулся: Рейнар и его воины, кажется, собирались двинуться за ним следом. Некоторые косились на рыцарей и пытались переубедить предводителя, но Рейнар был полон решимости и громко убеждал своих людей, что они успеют пересечь поле. Можно подумать, кто-то звал их с собой! Почему бы Рейнару просто не убраться с ними в свои долбаные Митровицы? Нужно было с самого начала от него избавиться и никого не слушать: ни Хроуста, ни его военачальников, ни Шарку. Все всегда считали себя умнее его. Латерфольт горяч, Латерфольт скор на расправу, Латерф то, Латерф се! Разве чутье его подвело?
– Увести их в вальной гуф? – нерешительно спросил Нанья, уже представляя, как пытается уговорить упрямого короля.
– Пусть делают что хотят! Уходите! – бросил Латерфольт и пришпорил лошадь.
Хинны замедлились, разворачивая лошадей. Рейнар и его всадники тоже замешкались, и прямо на поле перед врагом, несущимся в атаку, образовалась давка. Латерфольт напоследок обернулся, следя, как хинны один за другим спешно убегают за укрепления. За грохотом копыт коней королевских всадников он слышал проклятья и команды гетманов, пытавшихся в неразберихе перестроить отряды, но все это его больше не касалось. Он несся прямо сквозь вражеские и дружеские ряды, небрежно уворачиваясь от стрел, пуль и осколков, не отрывая взгляда от рощи, чувствуя, как на глазах набухают едкие слезы, и рассерженно смахивая их полуживой рукой.
Затрещали тетивы и зазвенели клинки. Первые ряды Сироток и рыцари сошлись в ожесточенной схватке у укреплений. Там, зажатые между двумя войсками, бились Рейнар и сорок его жалких вассалов из Митровиц – великая рать, обещанная Истинному Королю.
XVI. Стороны
Больше Латерфольт не оборачивался, не отзывался на крики Сироток и не оценивал положение на поле боя. Он забыл о Хроусте и Рейнаре и думал лишь о том, как не выпасть снова из седла, пока его конь несся из последних сил. Левую руку терзало болью, когда он сжимал в онемевших пальцах поводья. Но и боль, и хрип несчастного животного, и скорость, пули и стрелы егермейстер встречал с радостью: они отвлекали. Он не хотел думать о том, что бросил своих юнцов, что Рейнар оказался прав и что с ним наконец покончено…
«Не думай о них. Думай о Шарке. Только о ней!»
Конь перемахнул через баррикады, отделявшие поле от рощи. Здесь пахло гарью, во влажные глаза бросился пепел. Сквозь пелену огненного мрака Латерфольт увидел в чаще слабое движение. Грифоны хотели пустить пехоту сквозь рощу, чтобы подобраться к Хроусту со слабого левого фланга. Гетман послал туда Хвала со своими всадниками… Неужели ни у кого не хватило смелости сказать ему, что это чистое самоубийство? Всадники – в рощу? Петлич справился бы куда лучше со своими стрелками!
Рейнар был прав: Хроуст намеренно отправил на верную смерть Хвала и его людей. Даже не их – Дэйна. Он хотел, чтобы все это увидела Шарка и вступила в бой. Так
