Русско-еврейский Берлин (1920—1941) - Олег Будницкий

Состав правления Общества был опять-таки довольно необычным. Деятели сравнительно левой или умеренно левой ориентации оказались в одной компании с такими правыми деятелями, как сенатор Бельгард или председатель II отдела Русского общевоинского союза генерал фон Лампе. Состав Общества в какой-то степени отражал этническую композицию тогдашней профессиональной и политической элиты русского Берлина: пятеро евреев, двое немцев (Бельгард и фон Лампе) и двое русских (Кречетов и о. Шаховской). Это был нечастый случай, когда ради общего дела – сохранения русской печати, точнее русской газеты, – объединились люди столь различных политических взглядов.

Пестрый состав правления общества пришелся, однако, далеко не всем по вкусу. Коллега и многолетний корреспондент Гольденвейзера Б.И. Элькин писал ему вскоре после создания Общества, одним из первых дел которого стала подготовка воззвания о помощи русской печати:

Пожалуйста, не ставьте моей подписи под воззванием о помощи «Новому Веку» [так! – О.Б.]… в организации газеты я не могу делать общего дела с рядом лиц, приглашенных «Новым Веком» (или инициативной группою) и засим даже избранных в состав исполнительного органа создаваемой организации.

Инициаторы этого дела поступают, действуя таким образом, с их точки зрения правильно. Но мне это дело – не по дороге789.

Общество друзей русской печати выпустило воззвание с призывом поддержать «Наш век» и вступать в Общество. Членский взнос составлял 10 марок в год. Нетрудно подсчитать, что если бы в Общество вступили 300 человек, то сумма членских взносов как раз составила бы искомые 3000 марок, необходимые для издания «Нашего века». Воззвание подписали:

Я.Л. Тейтель, председатель Союза русских евреев в Германии,

И.В. Гессен, председатель Союза русских журналистов и литераторов,

проф. В.И. Ясинский, председатель Союза русских инженеров,

Ф.Ф. Шлиппе, председатель Обществ российского Красного Креста,

о. Иоанн Шаховской, настоятель прихода церкви Св. Владимира,

сенатор А.В. Бельгард, председатель Общества помощи русским гражданам 1916 г.,

Я.В. Молдавский, председатель Союза русских врачей,

ген. А.А. Лампе, начальник II отдела Русского общевоинского союза,

Н.Н. Рамминг, председатель Общества русских судебных деятелей,

В.С. Слепян, Русское студенческое христианское движение,

Б.Л. Гершун, председатель Союза русской присяжной адвокатуры,

проф. А.И. Каминка, председатель Русского академического союза,

С.Д. Боткин, начальник организации для защиты русских беженцев,

Тихон, епископ Берлинский,

о. Прозоров, настоятель православной русской патриаршей церкви790.

Взносы собирали председатель Общества Гершун и казначей Аптер.

Однако такое воззвание, обращенное ко всем и ни к кому конкретно, вряд ли могло привести к желаемому результату. Его требовалось подкрепить личными обращениями, причем к людям, которые могли дать гораздо больше, чем 10 марок.

Гольденвейзер в конце мая – начале июня 1932 года разослал письма идентичного содержания состоятельным берлинцам: Максу Альбертовичу Соловейчику, Льву Мироновичу Фейгенбергу, Генриху Марковичу Фишеру, а также Лазарю Моисеевичу Голодцу (Гамбург) и Герману Абрамовичу Бромбергу (Лейпциг). В списке на рассылку значились также И.В. Харин, Я.М. Демент, А.Е. Камушер, Б.Э. Роде, И.М. Троцкий, Д.Л. Брикер, С.Л. Вульфсон791. Нетрудно заметить, что почти все адресаты – евреи, несомненно, причисляющие себя, как и Гольденвейзер, к членам русской эмигрантской колонии.

В письме говорилось:

Прилагаемый циркуляр «Общества друзей русской печати» объяснит Вам цель моего письма. Учредители общества исходят из мысли, что русские беженцы в Германии, чтобы окончательно не зачахнуть, должны иметь хоть какую-нибудь газету. Эта газета должна обслуживать не только берлинскую русскую колонию, но и лейпцигскую, гамбургскую и др. Поддержать «Наш Век» и, при первой возможности, улучшить его качественно и количественно – несравненно легче, чем создавать новую газету, после того, как «Наш Век» закроется.

…Мы рассчитываем, что в Германии найдется достаточно русских, которые дадут на это дело единовременный взнос в 200, 100 или 50 марок, или хоть запишутся в члены Общества, уплатив взнос в 10 марок792.

Среди бумаг Гольденвейзера сохранился ответ лишь одного из потенциальных доноров, Д.Л. Брикера. Брикер соглашался, что газета нужна, но сомневался, что найдется 20 человек, которые «могли бы покрыть тот фонд, который необходим» [т.е. 3000 марок. – О.Б.]. «В русской колонии такая невероятная и неслыханная нужда, – писал он далее, – что буквально не проходит дня, чтобы ко мне не обращались, даже мои близкие друзья, за более или менее крупной помощью». Поэтому Брикер перевел 30 марок, а не столько, сколько ему, по его словам, хотелось793.

Несмотря на финансовые трудности, «Наш век» выходил до апреля 1933 года. Прекращение издания газеты, как, впрочем, и прекращение существования русско-еврейской колонии в Берлине, было связано не с обычными эмигрантскими проблемами, а с радикальными политическими переменами в Германии. В марте 1932 года, накануне выборов президента Германии, Гольденвейзер писал:

Русские беженцы в большинстве приехали в Германию между 1920 и 1922 годами. На их глазах прошла почти вся история новой Германской республики – от Каппа794 до Гитлера. Они могли многое оценить в приютившей их стране, но во многом и разочаровались. Они многому научились у немцев, но успели убедиться и в том, что не по всем предметам можно идти к ним на выучку. Наряду с величайшими достижениями культуры духовной, хозяйственной, организационной, отчасти социальной – пришлось констатировать крупные недостатки культуры политической. Русские беженцы нашли в Германии такую же раздробленность и борьбу партий, какую они помнили из России. И на протяжении десяти лет им пришлось увидеть лишь считанное число государственных людей крупного масштаба, с талантом, волей и авторитетом795.

К таким деятелям Гольденвейзер относил Ф. Эберта, Г. Штреземана, о тогдашнем рейхсканцлере Г. Брюнинге он замечал, что тому «недостает увлекающего массы боевого темперамента». С уважением и определенной симпатией Гольденвейзер отзывался о президенте П. фон Гинденбурге, явно надеясь на его переизбрание796. Еще бы – ведь главным конкурентом престарелого фельдмаршала был не кто иной, как Адольф Гитлер.

Почти одновременно Гольденвейзер опубликовал в рижском «Законе и суде» статью «“Чрезвычайные указы” Германского Президента»797, в которой разъяснял читателям вопрос о применении ст. 48 Веймарской конституции 1919 года, позволявшей принимать в случае необходимости чрезвычайные меры, в том числе роспуск Рейхстага, референдум и т.п. Ф. Эберт прибегал к этой статье 136 раз, затем до 1930 года она применялась редко, но с 1930 года, в президентство Гинденбурга, вновь использовалась довольно широко.

Имея перед собой… недееспособный Рейхстаг, – писал Гольденвейзер, – президент не только вправе, но и обязан воспользоваться всеми предоставленными конституцией возможностями, чтобы охранить страну от потрясений и обеспечить нормальный ход государственных дел. Поэтому ст. 48 абзац 2 должна быть истолкована в том смысле, что она предоставляет президенту право временно устранить недееспособный парламент и самолично позаботиться об удовлетворении насущных нужд государства. Если у президента в его борьбе с Рейхстагом при помощи ст. 48 нет воли к государственному перевороту, – если он одушевлен единственно желанием привести жизнь в норму, соответствующую конституции, – если он временно устраняет парламент с единственной целью облегчить скорейшее восстановление нормального парламентаризма, – то самое широкое толкование прав президента по ст. 48 будет вполне соответствовать духу Веймарской конституции и намерениям ее творцов798.

Гольденвейзер уж больно настойчиво употреблял слово «если», как будто сомневался в действительных намерениях германского президента, называя, впрочем, Гинденбурга почтенным политиком, в благих намерениях которого никто не сомневается. Возможно, намерения у Гинденбурга и были благими, но именно он, опираясь на Веймарскую конституцию, в январе 1933 года назначил Гитлера на пост рейхсканцлера. А вскоре о каких-либо конституционных нормах пришлось надолго забыть.

Веймарская Германия кончилась. Близилась к концу и история русско-еврейского Берлина.

Глава 7

РУССКИЕ ЕВРЕИ

В НАЦИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ (1933 – 1941)

В биографических справках о русских эмигрантах в Германии, в особенности эмигрантах еврейского происхождения, часто встречается формула – «после 1933». Что-нибудь вроде – «с 1933 года» или «после 1933 года» – во Франции, Англии, Латвии… И далее по списку, в зависимости от нового места пребывания эмигранта (слово «жительства» в данном случае вряд ли будет уместным). Исследователям кажется само собой разумеющимся, что после прихода в Германии к власти нацистов у эмигрантов, за исключением разве что русских немцев или крайне правых, не было другого выхода, нежели немедленно покинуть страну. Р. Уильямс пишет, к примеру: «С приходом к власти Адольфа Гитлера в 1933 году история русской эмиграции в Германии возвращается к ее истокам кануна Первой мировой войны. Подавляющее большинство русских покинули страну, осталось лишь несколько тысяч»799.