Водолаз Его Величества - Яков Шехтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все дальнейшее он помнил, как во сне. Наполненный воздухом скафандр, точно поплавок, потащил его наверх, двадцать саженей до поверхности он пролетел за минуты. Его тут же вытащили на палубу катера, и он уже начал корчиться от боли во всем теле от закипающего азота, как умелые руки, быстро открутив три болта, держащие шлем, сменили его на новый. Другие руки одевали в это время водолазные калоши на его ноги. Как только все было закончено, его перевалили через борт. С трудом понимая, что происходит, он все-таки сообразил полностью стравить воздух и камнем пошел на дно.
Когда ноги Артема по щиколотки погрузились в илистый грунт, давление воды остановило закипание азота в крови. Боль не ушла, но скукожилась, ослабла, давая возможность дышать и думать. Теперь ему предстоял путь наверх, с шестью остановками для декомпрессии.
Обождав, когда рассеется красноватый туман перед глазами, он подал линем сигнал подъема. Первая остановка была на глубине десять саженей, и продолжалась минуту. Затем его должны были поднимать каждый раз на две сажени и выдерживать по минуте, пока не достигнет поверхности. За предыдущие погружения Артем успел выучить наизусть эту нехитрую арифметику. Но сейчас, после того как он пробкой вылетел на поверхность, его будут выдерживать не по минуте на каждой остановке, а по пять, если не больше. Ну и что, он никуда не торопится.
Не успев подумать об этом, он сразу пожалел. Дно медленно уходило вниз, а тошнота подступала к горлу. В ушах звенело, и боль в суставах усиливалась. Болело так, словно в каждую косточку засунули по маленькому буравчику и стали высверливать костный мозг.
«Сколько же времени уходит на подъем? – корчась от боли и тошноты, думал Артем. – Почему так долго? Всего-то десять саженей, почему же они никак не заканчиваются? Знаю, знаю, они поднимают меня медленней, чем обычно. О, если бы им только в голову могло прийти, сколько боли вызывает этот подъем, каждая сажень, каждый аршин!»
Но вот наконец остановка. Оттого что движение прекратилось, сразу стало легче. Вокруг сине-зеленая толща воды, далеко внизу виднеется коричневое дно с черными буграми камней. Наверное, повернувшись вокруг своей оси, можно увидеть покрытую водорослями скальную стену берега и разглядеть остов «Принца», но у Артема не было ни сил, ни желания. Он висел в воде, раскинув ноющие от боли руки и ноги.
Вдруг он заметил, как из плывущей, колеблющейся глубины, пробивая полосы рассеянного солнечного света, поднимается человек без скафандра. Он не успел удивиться, как человек за мгновения оказался перед ним. Артем узнал Митяя.
Тот был в тельняшке и флотских брюках, подпоясанный ремнем с начищенной до блеска медной пряжкой, в лихо заломленной по его обыкновению бескозырке. Человек не мог в таком виде находиться под водой, Артем это прекрасно осознавал и понимал, что у него видение, вызванное кессонной болезнью. Или… или пробил его час, и Базыка пришел встретить друга.
– Ты за мной, Митяй? – еле шевеля губами, спросил Артем.
– Да нет, успокойся, – улыбнулся Митяй. – Тебе еще не скоро. Просто выпала возможность повидаться, я и подскочил.
Он улыбнулся и еще круче заломил бескозырку. Теперь она держалась совершенно непонятно на чем, удивительным образом не падая с головы.
– Ну как тебе там? – спросил Артем.
– Да не очень, – буркнул Митяй, и улыбка сползла с его лица.
– Расскажи, где ты, что происходит, как оно?
– Если я расскажу, тебе придется пойти со мной.
– Тогда не рассказывай, – Артем, словно защищаясь, мотнул шлемом. От этого движения по лицу Митяя пробежала рябь, он воздел руки и свечой ушел ко дну.
Артем следил за опускающейся фигурой, как вдруг спусковой трос дернуло, и начался очередной подъем. На какое-то мгновение Артем упустил Митяя из поля зрения и больше уже не сумел отыскать. Фигура исчезла.
Следующая остановка наступила почти сразу. Три сажени это вам не десять.
«Это морок, – решил Артем, старясь не обращать внимания на боль во всем теле. – Кости от кессонки ноют, а сознанию блазнится черт знает что».
– Арончик, ишь ты какой стал! – услышал он голос деда Вани.
Повернув голову, он увидел старого водовоза и бабку Настю. Оба босые, в таких знакомых ему старых, латаных-перелатаных одежках, стояли рядом, чуть дрожа и переливаясь. Бабка Настя держала в руке крупное румяное яблоко.
– Бочка у меня опять прохудилась, Арончик, – пожаловался дед Ваня. – Починил бы ты, а?
– Да как я тебе ее починю под водой? – улыбнулся Артем. – Да и зачем она тебе, ты же умер.
– Это смотря где умер, – не согласился дед Ваня. – В одном месте, может, и умер, а в другом оченно даже живой. И там мне хорошая бочка тоже ох как сподобится.
– Руки у меня сильно болят, деда Ваня, – сказал Артем. – Пальцы еле шевелятся. Плохой из меня теперь работник.
– А ты съешь яблоко, сыночка, – бабка Настя протянула ему плод. – Сразу все болезни пройдут.
– Да как же его съесть, я ведь в скафандре?
– А ты сними его, сыночка, зачем он тебе? Видишь, мы старые, слабые, а без него обходимся. И ты обойдешься!
У Артема захолонуло сердце, но ответить он не успел, трос снова потянул его вверх. Остановившись, он зажмурил глаза, решив ни с кем не встречаться и не отвечать, даже если окликнут. Но больше никто не приходил.
Лишь на черном бархатном фоне сомкнутых век стало мерещиться синее пятно. С каждым мгновением приобретая все более отчетливые очертания, пятно превратилось в платье, такое знакомое ему платье, затем прорисовались запястья, кисти рук, длинные тонкие пальчики с миндалевидными розовыми ноготками, белые носки туфелек. Он уже знал, кто это, знал, но боялся поверить, боялся перевести взгляд на проступающее из мрака лицо.
Артем хотел закрыть глаза, чтобы избавиться от видения, но тут же сообразил, что они уже закрыты.
– Варвара Петровна, Варенька, – прошептал он.
Словно услышав его голос, Варенька печально улыбнулась.
– Я знаю, что это не ты, – зашептал Артем. – Это мое видение, мой сон, и поэтому сейчас я могу сказать тебе то, что никогда бы не решился произнести при встрече. Я…
Трос снова пошел наверх, и вместе с ним поплыла в сторону Варенька. Артем открыл глаза, от яркого солнечного света, бьющего сквозь тонкий слой воды, закружилась, понеслась голова, и он потерял сознание.
Когда его вытащили на палубу катера, он пришел в себя и даже пытался снимать с себя снаряжение. Боль утратила остроту, но не
