Ущерб тела - Маргарет Этвуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И ты позволишь этому уроду выиграть? – это Марсдон, он почти срывается на визг. – Позволишь облапошить тебя? Он столько лет предает народ, теперь и ты решил его предать?
Доктор Пескарь говорит речь; его голос то тише, то громче, тише, громче. В конце концов, у него больше опыта, да и мест больше, он будет лидером оппозиции как минимум. Почему он должен уступить эту честь Принцу? Он не может позволить «Партии справедливости» пойти по пути Кастро.
– Кастро! – визжит Марсдон. – Да подавись ты своим Кастро! Принц тебе не Кастро!
– Почему они здесь? – спросила Ренни.
– Я – посредник, – ответил Пол.
Ренни хочется попросить их убавить звук. С убийцами ей не слишком везет, зато жертв она угадывает процентов на восемьдесят: две блондинки с бледной прозрачной кожей, со ртами, словно алые раны, и литой грудью, набухшей под платьем, и две темпераментные рыженькие с зелеными, полными страсти глазами и кожей цвета взбитых сливок, каждая заботливо уложена на полу или на кровати, словно на натюрморте, тела не полностью обнажены, но одежда в беспорядке, что намекает на изнасилование, хотя в сороковых никаких изнасилований не было; с лиловыми следами пальцев на горле – «лиловый», любимый эпитет, – или со все еще сочащейся раной, как правило, на левой груди. Мертвые, но не поруганные. Очевидцы, что их находят (среди них два горячих ирландца, один грек, двое простоватых американцев), описывают каждое тело в малейших деталях, сладострастно, словно языком вылизывают; плоть женщин, которая совершенно беззащитна, ибо мертва. Каждый выражает искреннее возмущение по поводу убийства, хотя сама жертва его и спровоцировала. Ренни это лицемерное возмущение кажется невинным до слез. Старомодным, вроде лобызания рук.
* * *Через какое-то время Ренни слышит, как отодвигают стулья, затем настает тишина. В спальню входит Пол и начинает раздеваться, словно не случилось ровным счетом ничего. Сначала он стягивает футболку, бросает ее на пол. Она уже привыкла к этой повадке. Она подсчитала: она знает его пять дней.
– Что случилось? – спрашивает она. – Что они тут делали?
– Договаривались, – говорит Пол. – Доктор победил. Пятнадцать минут назад он объявлен новым премьер-министром. Все отправились праздновать.
– Неужели Марсдон сдался?
– Нет. Не совсем так. Он сказал, что соглашается на это ради блага народа. Возник небольшой спор о том, какой именно «народ», но это было ожидаемо.
– Принц что, можно сказать, отрекся?
– Принц вообще ничего не сделал, – ответил Пол. – За него все делал Марсдон. Сам он станет министром по туризму, а для Принца они выторговали кресло министра юстиции. Вот почему Марсдон особо не сопротивлялся. Он хочет увидеть выражение лица нынешнего министра юстиции.
Он уходит в ванную, Ренни слышит, как он чистит зубы.
– Ты как будто не слишком доволен! – кричит она.
Пол возвращается. Он идет тяжелой поступью, направляясь к постели. А он старше, чем ей казалось.
– А с какой стати мне быть довольным?
– Доктор Пескарь хороший человек, – говорит Ренни.
И это правда, доктор – хороший, добрый человек, и не его вина, что от его доброты ей не по себе. Как будто общаешься с человеком на диете – от этого ей всегда ужасно хочется шоколада или настоящих жирных взбитых сливок.
– Хорошие люди часто как шило в заднице, – говорит Пол. – С ними трудно иметь дело. Он ведь политик, а значит, должен использовать свои возможности, по-другому не бывает, но он, кажется, не слишком к этому рвется. Он верит в демократию, в честную игру, во все эти идеи, которые побросали здесь британцы вместе с крикетом, он искренне верит в этот бред. Он считает, что оружие – это зло.
– А ты как думаешь? – спрашивает Ренни.
Пол сидит на краю кровати, словно ему не хочется ложиться.
– Это не имеет никакого значения, – говорит он. – Я нейтрален. Сейчас важно то, что думает противная сторона. Что думает Эллис.
– И что же думает Эллис?
– Это еще предстоит узнать. Но ему все это не понравится.
– А что Принц? – спрашивает Ренни.
– Принц – мечтатель. Он поставляет народу веру. Он думает, что это – все что нужно.
Наконец Пол забирается в постель, под москитную сетку, заправляет ее и поворачивается к Ренни. Он устал, это видно, и внезапно кажется Ренни таким провинциальным. Ему бы полосатую пижаму, а потом сердечный приступ – и картинка бы сложилась. Впрочем, не он сам производит такое впечатление. Это включилась ее собственная – фальшивая – заботливость. Завтра она сядет на дневной катер, а все, что будет до этого, – лишь отсрочка. Может, сказать ему, что у нее болит голова. Ей бы не помешало выспаться.
И все же не следует отказывать людям в великом праве сомневаться, по крайней мере, есть такая теория. За ней должок: именно он вернул Ренни ее собственное тело, не так ли? Хотя сам он об этом не знает. Ренни обнимает его. В конце концов, секс дарит утешение. Дело хорошее.
– Что тебе снится? – спрашивает Ренни.
Это ее последнее желание, и ей правда хочется знать.
– Я уже говорил, – отвечает Пол.
– Но это неправда, – говорит Ренни.
Пол лежит молча.
– Мне снится яма в земле, – наконец говорит он.
– А еще что?
– Ничего. Просто яма, по ее краям набросана земля. Яма большая, окруженная деревьями. Я иду к ней. Рядом лежит груда обуви.
– И что дальше?
– Я просыпаюсь.
* * *Ренни слышит звук, еще не понимая, что это. Сначала она думает, что это дождь. Дождь и правда идет, но дело не в нем. Пол вскакивает с кровати первым. Ренни идет в ванную, чтобы завернуться в большое полотенце. Стук в дверь не прекращается, голос настойчив.
Войдя в гостиную, она видит Пола, абсолютно голого, а на его шее повисла Лора. Мокрая до нитки.
Ренни стоит с приоткрытым ртом, придерживая полотенце, а Пол борется с Лорой, отрывает ее от себя и встряхивает за плечи обеими руками. Она рыдает.
– О господи… Боже мой…
– Что случилось? Ей плохо? – спрашивает Ренни.
– Доктора застрелили, – говорит Пол, через голову Лоры.
Ренни похолодела.
– Не может быть!
У нее примерно такое ощущение, будто ей сообщили, что на Землю только что высадились марсиане. Наверняка это розыгрыш, неудачная шутка.
– В него стреляли сзади, – говорит Лора. – В затылок! Прямо с дороги, ужас!
– Кто мог это сделать? – говорит Ренни.
Она вспоминает тех мужчин, что следили за ней, в зеркальных очках. Потом старается переключить мысли на что-то практическое. Наверное, стоит приготовить чай – для Лоры.
– Одевайся, – бросает
