Гарем - Кэти Хикман

«Дикий кабан в поисках трюфелей», — усмехнулась Селия про себя.

Она наблюдала, как султан опрокинул Ханзэ на спину и одной рукой прижал ее голову к дивану. Девушка принялась яростно извиваться, высвободив одну руку, она впилась ему в лицо ноготками и царапалась, пока он не поймал ее. Лишенная свободы, она вытянула и выгнула шею, отстраняя от него лицо, и вдруг недвижно замерла в таком положении. Оба тяжело и бурно дышали. Потом он склонился к лицу черкешенки, вглядываясь в него и почти касаясь губами ее рта, шеи, будто вдыхая запах духов и тех тайных мазков, которые она нанесла себе. Селия следила за этой сценой не отрываясь.

— Они давали тебе что-нибудь?

Она покачала головой.

— Говори правду.

Селия видела, как его палец скользнул вниз вдоль горла девушки. Ханзэ не отвечала, но внезапно вытянула шею и провела языком по его губам.

Он тихонько усмехнулся.

— Ты готова принять меня? — прошептал он. — Это не будет больно. Почти.

— Нет.

И с этим последним актом неповиновения она вывернулась из-под него, высвободила руку, попыталась изо всех сил оттолкнуть его, но мужчина был слишком силен, чтобы такое сопротивление могло к чему-то привести. Ханзэ выдохнула и затихла.

Селия в ужасе охватила себя руками, чувствуя, как заныл у нее живот при мысли о том, что должно сейчас произойти у нее на глазах.

— Значит, я возьму ее вместо тебя? — Султан кивком указал на Селию, стоявшую на коленях в изножье кровати.

— Нет, мой повелитель, — покачала непокорной головой черкешенка. В ее голосе прозвучало краткое рыдание. Или смешок? — Возьми меня.

Она обхватила крупную ладонь султана, медленно опустила сплетенные руки между своими ногами, и палец мужчины проник во влагалище. Ласковое поглаживание заставило девушку негромко застонать.

Тяжело крякнув, он вошел в нее. После чего все закончилось довольно быстро. Селия только успела услышать короткий вскрик черкешенки, а несколько мгновений спустя он уже отпустил ее и поднялся.

Накидывая на плечи платье, приказал:

— Ждите тут обе. Евнухи скоро придут за вами и отведут обратно. — Затем рассеянно потрепал Ханзэ по плечу. — Ты была приятна нам, маленькая Ханзэ. Ага запишет тебя в нашу книгу.

И с этими словами, не бросив на них больше ни единого взгляда, он удалился.

Селия не шевелясь сидела на кровати. В спальне воцарилось молчание, затем Ханзэ обернулась к ней.

— Ну, можешь меня поздравить. — Она подтянула колени к животу. — Теперь тебе придется называть меня кадин.

— Поздравляю, Ханзэ-кадин, — после паузы отозвалась Селия и, снова помолчав, медленно добавила: — Тебе самой не противно?

— Противно? Мне? — В свете свечи глаза девушки казались сейчас огромными, а сама она на удивление маленькой и юной: бледное больное дитя на огромной кровати. — Он выбрал меня. Тебе никогда уже не стать хасеки.

— У нашего повелителя много наложниц, но хасеки только одна. И это место, как тебе известно, уже занято.

Селия выговаривала слова неторопливо и осторожно, будто и впрямь общалась с ребенком.

На лице девушки заиграла дикая улыбка необузданного существа.

— Этому недолго длиться.

— О чем ты говоришь?

— Скоро узнаешь.

Ханзэ неторопливо выбралась из постели и нагая направилась к столику, на котором стояло блюдо приготовленных на меду лакомств. Не моргнув глазом, она сунула одно из них в рот и облизнула с губ сладкий сироп.

— Ты не хочешь есть? — Меньше всего черкешенку заботило то обстоятельство, что она была не одета. — Такие печенья называются «соски женщины», — хихикнула она. — Возьми одно.

Селия не обратила внимания на ее слова.

— Кто научил тебя?

— Научил меня?

— Да. Делать все это. Ну, угождать султану… вот так.

— Я же сказала тебе. Я подсматривала за ними.

Ханзэ тщательно облизнула пальцы.

— Не верю я тебе. Такому нельзя научиться, только подсматривая.

— Ты имеешь в виду все эти «ох» и «ах»? — презрительно усмехнувшись, спросила Ханзэ, передразнив саму себя, и закружилась по комнате на кончиках пальцев, возбужденная недавними событиями. — Ладно, могу сказать тебе это, Кейе-кадин, — небрежно бросила она через плечо. — Я научилась этому еще в Рагузе у прежней хозяйки.

— В Рагузе?

— Да. А что тут удивляться? Валиде любит тех, кто пришел из родных ей мест.

Селия в молчании не сводила с нее глаз.

— С небольшими подсказками карие Лейлы, разумеется. — Девушка перестала кружиться и снова подбежала к столику, чтобы взять еще печенья. Два ярких пятна заиграли на ее впалых щеках. — О, Лейла будет первой, кого я награжу, когда стану хасеки.

— Так, значит, это она тебе все рассказала? — Голос Селии внезапно прозвучал до крайности устало.

— Карие Лейла мне ничего не рассказывала. Только дала мне своего снадобья, как и тебе, между прочим. — Тут черкешенка по-детски хихикнула. — «Хотелка» она назвала мою…

— Я не о Лейле говорю, — перебила ее Селия. — Я имела в виду валиде. Тебе она все рассказала? И пообещала, что ты будешь следующей хасеки?

— Не понимаю, что ты такое плетешь.

— Думаю, что понимаешь. — Но тут новая мысль осенила девушку. — Через минуту сюда явятся евнухи, чтобы отвести нас назад. Тебе объяснили, что надо делать? Ну, насчет крови рассказали тебе?

— Ка… какой крови?

— Как какой? Ты же знаешь, в первый раз, когда ты… когда тебя… ну, в общем, при этом должна показаться кровь. И они должны убедиться, что она была. Разве Хассан-ага не сказал тебе? О, я забыла, его же нет здесь. — Селия испуганно прижала руку ко рту. — Неужели тебя не предупредили?

Тяжелое зловещее молчание. Когда Ханзэ прервала его, голос у нее неожиданно стал тоненьким-тоненьким:

— Кровь?

И опять замолчала.

— А здесь ее нет? Ничего не показалось?

— Нет.

Поведение дикарки, всего мгновение назад полной самой необузданной энергии, резко изменилось.

— Что мне делать, кадин? — пролепетала она, ноги ее подкосились, и она почти упала на край кровати. Глаза ее не отрывались от Селии. — Что со мной теперь будет? Помоги мне, кадин. — И она рухнула на колени перед девушкой. — Пожалуйста!

Селия стала быстро соображать.

— Скорее дай мне салфетку. — Среди покрывал и подушек они отыскали лоскут белой льняной ткани с богато вышитой каймой, которым Ханзэ только что вытирала рот. — А теперь быстренько нанеси себе небольшой порез. Хоть вот этим.

На полу рядом с кроватью, там, куда небрежно кинул его султан, валялся пояс с прикрепленными к нему изогнутыми ножнами, обильно украшенными золотом и драгоценными камнями, а из ножен торчала рукоятка клинка, инкрустированная тремя огромными изумрудами. Селия рывком выдернула кинжал и осторожно ощупала его кончик. Скорее это было украшение, а не оружие, и предназначалось оно для парадных целей, но для них могло быть полезным.