Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес - Пелам Вудхаус

2

Сенатор сразу сник. Курильщик машинальный и бессознательный, он, пустившись в розыски, забыл про недокуренную сигару. Горло ему заметно перехватило, и он издал слабый хрип, похожий на предсмертный кряк погибающей утки.

– Вас там не было!

– Нет, сэр, я была.

– А я вас не заметил!

– Да, сэр, не заметили.

Сенатор шумно прочистил горло. Очень ему хотелось задать пару вопросов этой невозмутимой девице, но он чувствовал, что это неблагоразумно. Первостепенное обстоятельство, и вот им-то и требовалось заняться незамедлительно, – она видела, как он шныряет по венецианской спальне. Где пряталась она сама – подробность не столь существенная.

– Х-рм-фх! – неловко выдавил он.

Мирно и уважительно Мэдвей ждала его ответа. Нет, терзался сенатор, всматриваясь в ее глаза, так ли они полны почтительности, как ему показалось? Девица скрытная. Трудно угадать, что у такой на уме.

– Э… М-дэ… вам, наверное, кажется странным, что я зашел в спальню миссис Гедж?

Мэдвей молчала.

– Дело в том, что у меня хобби… антиквариат.

Мэдвей сохраняла невозмутимую безмятежность.

– Такой дом, как этот… исторический, знаете, старинный… подлинный замок старого мира, полон занимательных образчиков… и мне… э… э… очень любопытно. Да, очень. Любопытно… э… любопытно по нему побродить. Н-да, я нахожу это весьма любопытным.

На снежно-белые волосы уселась муха. Мэдвей в молчании разглядывала ее. Сенатор откашлялся снова. Он понимал, что мог бы выступить и поубедительнее.

– Но я понимаю вполне, – снова замямлил он, тщась выдать хоть слабое подобие той звучности голоса, которая производила столь сильное впечатление на молодых депутатов в Вашингтоне. – Я понимаю, миссис Гедж, возможно, не понравится… она, может, станет возражать… так сказать, удивится, что в ее отсутствие я заглянул в ее святая святых. Ну, в общем… буду вам весьма признателен, моя дорогая, если вы ничего ей об этом не скажете. Вот… – И перейдя к сути, сенатор извлек из кармана купюру, очень надеясь, что это не тысяча, но опустить глаза и проверить не посмел. – Вот возьмите.

– Спасибо, сэр.

– Значит, договорились? Ни словечка?

– Да, сэр.

– Понимаете… То есть понимаете… Вообще-то, с другой стороны, мне лучше бы дождаться миссис Гедж. Она сама, лично, поводила бы меня по замку… Но так как… э… учитывая, что… в общем, лучше будет, если вы… а… хр-м-фр… так вот.

– Конечно, сэр.

Такая покладистость покорила сенатора. Тактичность в ситуации, чреватой неловкостью, полностью восстановила его благодушие. Теперь он не возражал – ладно, пускай хоть и mille. Он испытывал глубочайшую доброжелательность, и ему казалось, что небольшая любезность – чисто отеческая, разумеется, – придется сейчас весьма кстати.

– Вижу, вы с книгой…

– Да, сэр.

– Любите читать?

– Да, сэр.

– Наверное, когда миссис Гедж в отъезде, у вас много досуга?

– Да, сэр.

Сенатору девушка нравилась все больше и больше. Как привлекательна, в конце концов, эта почтительная манера!

– Что же мы читаем? – осведомился он голосом, практически равноценным похлопыванию по руке. – Любовный романчик?

– Нет, сэр.

– А что, не любите романы?

– Нет, сэр. Я в них не верю. Мужчины, – в голосе ее впервые пробилось слабое подобие чувства, – такие обманщики! Ух, эти мужчины! И эта самая любовь! – совсем уж горько воскликнула Мэдвей.

Сенатор съежился, не желая влезать в трагедию, на которую намекали и слова, и тон.

– Детективная, значит, история? – уточнил он, мельком уловив картинку на обложке: мускулистый джентльмен в маске сражается в джиу-джитсу с большеглазой красоткой, явно не подозревая, что из-за шторы на заднем плане высовывается рука с револьвером. – Триллер?

– Да, сэр.

– Что ж, не буду вас задерживать. Наверное, дочитали до самого интересного места?

– Да, сэр. Преступники как раз пытаются взломать сейф и не подозревают о том, что девушка, которую они принимают за горничную, на самом деле сыщик Джанис Деверо. Доброго вам здоровья, сэр.

И Мэдвей отправилась своей дорогой, грациозно ступая по дерну. Сенатор Опэл глядел ей вслед, пока она не скрылась из виду, и не потому, что любовался ее изяществом. Чудовищное подозрение закралось ему в душу.

– А, черт! – воскликнул он.

В его смятенные размышления ворвался веселый говор. На террасе появилась его дочка Джейн в сопровождении молодого Франклина.

3

Легкое замешательство, препятствовавшее вначале вольной болтовне между Джейн и Пэки, не продержалось долго. Теперь они пребывали в превосходнейших отношениях, и сенатору, услышавшему их болтовню, показалось, что более отвратительной трескотни он в жизни не слыхал.

– Эй! – резко крикнул он. Любое веселье в подобный момент его возмущало.

Беззаботные голоса моментально оборвались. То, что сенатор Опэл пребывает в душевном смятении, не ускользнуло бы на таком близком расстоянии ни от кого. Джейн встревожилась – она любила отца. Пэки удивился – для него было откровением, что сенатор может так нервничать. Пэки воспринимал его как человека из стали, не подверженного никаким слабостям.

– Папа, что случилось?

Сенатор окинул окрестности заговорщическим взглядом. За исключением лягушки, выпрыгнувшей из кустов и смотревшей странным апоплексическим взглядом, каким обычно смотрят лягушки, словно бы гадая, какой же теперь избрать путь, вокруг не наблюдалось ни души. Тем не менее сенатор понизил голос до сиплого шепота.

– Слушайте! Надо быть начеку!

– Я начеку! – легкомысленно откликнулся Пэки. – Предоставьте все мне, старине Пэки, надежному Франклину. Ситуация у меня под контролем.

– Прекратите трещать как идиот!

– Папа!

– А ты брось свои «папа»! Представляете, что стряслось?

Тем же сиплым, бронхиальным шепотом сенатор Опэл поведал им всю историю: рассказал о своем броске в венецианскую спальню, об успешном знакомстве с сейфом, о триумфе и ликовании и о победной пробежке по террасе.

Далее повествование его окрасилось в минорные тона. Сенатор перешел к Мэдвей и сигаре, Мэдвей и ее загадочном взгляде, Мэдвей и детективному роману, Мэдвей и ее прощальным словам, которые если не зловещи, то каковы же еще?

– «Преступники как раз пытаются взломать сейф и не подозревают, что чертова горничная на самом деле – переодетый детектив». Так и сказала! И вы бы видели ее взгляд! Признайся она в открытую, что работает частным детективом, так и то не было б яснее! Я весь похолодел!

– Ну нет! – воскликнула оптимистка Джейн. – Не может быть!

– Уверяю вас, – мрачно возразил пессимист-сенатор. – Это сыщица!

Пэки занял промежуточную позицию.

– Вполне вероятно, конечно, что миссис Гедж наняла детектива приглядывать за драгоценностями. Но слова про сейф, на мой взгляд, – простое совпадение.

– Никто вас не спрашивает!

Джейн заметила, что не стоит попусту кипятиться. Сенатор возразил, что кипятиться он и не думает.

– Я хладнокровен. Абсолютно. И, заметьте, невозмутим. Я просто излагаю вам факты, чтобы их обсудить. Исследовать проблему досконально. Мне необходимо выяснить, как нам действовать дальше, если она и вправду сыщица. А вот когда я был молодым, девушки со своими отцами так не разговаривали.

Подавив желание порасспросить сенатора поподробнее, как оно все было в дни его молодости, Пэки задумчиво нахмурился.

– Да, согласен. Надо непременно это выяснить, прежде чем приступать к операции. Коллега, про которого я вам рассказывал, человек, конечно, железный, но даже железные люди не любят орудовать в потемках. Вряд ли честно, чтобы он брался за работу, не зная, выскочит ли из засады в разгар его работы сыщица и подставит ли подножку. Хотя он и благодарен мне, его, пожалуй, и заденет, если мы его в это втравим.

– Пэки имеет в виду, что все осложняется, если в доме детектив, – разъяснила Джейн.

Сенатор ответил, что и сам преотлично понял, что имеет в виду Пэки, а заодно швырнул окурком сигары в лягушку, угодив той по носу и устранив таким образом все ее сомнения, куда же двигаться дальше. В два прыжка упрыгала она в кусты, а Пэки, использовавший паузу для напряженной мысли, выступил с предложением.

– Наш первый ход – прояснить эту девицу. Надо организовать расследование. Или устроить допрос.

– Как же, черт дери, – поинтересовался сенатор, – все это организовать?

– Проблема не в том как, – объяснил Пэки, игнорируя легкую резковатость его речи. – С этим все просто. Очевидно, кому-то следует подружиться с горничной – ну, прямо скажем, поухаживать за ней, вкрасться в доверие и вытянуть из нее правду. Проблема в другом – кто?

И Пэки так многозначительно покосился на сенатора, что тот осведомился: он что, всерьез предлагает, чтобы столп правительства Соединенных Штатов взялся ухаживать за хозяйской горничной?

– Да ведь не так уж много и надо, чтобы девица раскололась, – подначил его Пэки.