Охота на волков (Живым не брать) - Сергей Соболев

— Вдова полковника Дольникова, — подал голос другой «гестаповец». — Именно в его квартире в Черемушках вы и прописаны. Новая семья вашего отца проживает в районе метро «Автозаводская», можем назвать точный адрес...

— Короче, Дольникова, мы знаем о тебе почти все. — Субъект, сидевший за столом, по-прежнему не снимал хирургических перчаток, возможно, опасался оставить где-нибудь свои пальчики. — Если чего-то и не знаем, то нам эти эпизоды твоей жизни попросту неинтересны.

Анна облизала пересохшие губы.

— Кто вы такие?

— Тебе знать об этом не только необязательно, но и вредно. В этом неведении тебе следует оставаться и дальше, если, конечно, ты не намерена поставить на себе крест.

— Не только на себе, но и на мальчишке, — напомнил его коллега. Закинув ногу за ногу, он продолжил вещать: — Пойми, мы не только видим тебя насквозь, но даже и мысли твои читаем. Раз ты смоталась в Джохар, чертовски рискуя при этом, и вывезла оттуда этого пацана, значит...

— Он тебе чем-то оч-чень дорог, — продолжил другой. — Не только ты, но и мы это прекрасно понимаем, так что имей в виду!.. Теперь что касается того, кто мы такие. Знать тебе об этом, как уже говорилось, не следует. Но для собственного, внутреннего, так сказать, употребления ты можешь сама придумать подходящую версию. Мы намерены сделать благое дело, отправив на тот свет пару-тройку отпетых мерзавцев...

— Кстати, может, и это тебе следует знать, — сказал тот, что походил на сытого кота. — Все они прямо или косвенно причастны к смерти твоего мужа.

— Да, это оч-чень существенный момент, — донеслось из-за стола. — Но у этих негодяев на совести и другие тяжкие преступления. Так что не ошибешься, если назовешь нас патриотами.

— Держать женщину в наручниках, а ребенка в заложниках — это, вы полагаете, патриотично? — возмутилась Дольникова.

— Мы вынуждены пойти на это из соображений безопасности. Так будет лучше для всех. Какое-то время, Дольникова, дня три или четыре, не больше, тебе придется терпеть кое-какие неудобства. Но что поделаешь, другого выхода нет.

Минут на десять они вынуждены были прерваться, потому что Дольникова потребовала привести мальчика. Она хотела убедиться в том, что ее не водят за нос, что с Иваном действительно ничего не случилось.

Перед тем как уже знакомый ей вертухай привел в помещение для допросов мальчика, «гестаповцы», после соответствующего предупреждения, даже решились освободить ее от наручников.

Иван, как это уже с ним не раз случалось, очень умело косил под слабоумного. Судя по всему, даже тюремщики считали, что у парнишки «не все дома». На присутствие Дольниковой он абсолютно никак не отреагировал. Пожалуй, внимание Ивана привлекла лишь ручка, лежавшая на стопке писчей бумаги.

— Ты, пацан, любишь малевать, вижу, — перехватив его взгляд, заметил сидевший за столом мужчина. — Извини, фломастеров нету, а ручка мне самому нужна.

— У вас что, карандаша или лишней ручки не найдется? — подала реплику Дольникова. — Парню скучно, пусть хоть чем-то себя займет.

Иван тем временем умудрился цапнуть со стола ручку. «Гестаповец» оказался добреньким: вначале привстал, намереваясь отобрать у мальчишки его добычу, но затем, махнув рукой, отвалил ему еще и бумаги.

Вскоре они опять остались втроем. Дольникова призадумалась. Либо у этих деятелей башня съехала, хотя пока не очень понятно, в связи с чем и на какую тему, либо они задумали устроить какую-нибудь крупную подлянку. А коль в разговоре было упомянуто имя ее покойного мужа, то не исключено, что речь идет о какой-то провокации, целью которой является не сама Анна Дольникова, а компрометация имени полковника Дольникова, расследовавшего факты коррупции и предательства во время первой чеченской войны.

Следуя совету Андрея, она пока аккумулировала свои впечатления, накапливала информацию и старалась до времени не лезть в бутылку.

— Что я должна делать? — спросила она. — Чего вы вообще от меня добиваетесь?

— Что делать? — переспросил мужчина за столом. — Да то же самое, в сущности, что сделал стрелок, отметившийся на «блоке» у Ассиновской.

Дольникова пожала плечами.

— Не понимаю, о чем идет речь.

— Ладно, не прикидывайся дурочкой, — подал голос «гестаповец». — Все ты прекрасно понимаешь... Те, за кем мы охотимся, они попросту мразь! Держат при себе охрану, не слишком многочисленную, но достать их все равно непросто... Вот почему мы решили прибегнуть к услугам первоклассных снайперов. Добровольно, Дольникова, ты вряд ли подписалась бы нам помочь. Поэтому пришлось создать такие условия, чтобы ты не смогла нам отказать! Не заставляй нас прибегать к крайним мерам! Пацана хочешь своего живым видеть? Не только свою жизнь сохранить, но и за прошлое отомстить — а это как тебе?! Никуда ты не денешься! Будешь делать то, о чем попросим.

Дольникова молчала, кажется, целую вечность.

— Боюсь, что вы не оставили мне другого выхода.

Ей показалось, что под масками зазмеились довольные усмешки.

— Хорошо, что ты сделала правильный ход, Дольникова. Завтра займемся оружием. Ты и твой новый дружок — он будет у тебя «вторым номером» — должны будете сделать пристрелку. Что касается прочих деталей, то о них мы тебе сообщим чуть позднее.

С Бушминым говорили совсем другим тоном: жестко, по-деловому. Он был готов к чему угодно — к любым формам запугивания, к изматывающей процедуре допросов с применением наркотических средств и богатейшего арсенала пыток и даже к тому, что его жизнь оборвется уже в ближайшие часы. Он понимал: особо церемониться с ним не станут, а потому сразу настраивался на самое худшее.

Но к тому, что произошло, Андрей оказался совершенно не подготовлен.

Нет, его не пытали. Руки, правда, держали все время скованными, а на шею надели короткий поводок, другой конец которого в ходе разговора был прикреплен к трубе парового отопления. И даже особо не допрашивали, потому что поняли: разговорами от него ничего не добьешься.

Ему показали видеокассету, а также с полдюжины фоток — знакомый парень щелкнул Андрея на «Поляроид»; снимки лежали в сумке почти месяц, но, когда случилась оказия, Бушмин решил вместе с посланием жене, записанным на видео, послать и фотографии.

Все это было запаковано Андреем в небольшой пакет, на котором — там, где адрес получателя, — были его рукой написаны два телефонных номера. Коля Лымарь, подписавшийся доставить в Москву не только бушминскую бандероль, но и посылки других ребят, был отнюдь не простым оператором «Воен-ТВ», поскольку уже лет десять был тесно повязан с информационными структурами «Аквариума» и являлся своим человеком в штаб-квартире на Хорошевском шоссе.

Ясно, что ни Лымарь, ни сотрудник ГРУ, которому Коля должен был передать все посылки, не могли потерять бушминский пакет.

То, что бандероль оказалась у людей, прячущих свои личины под масками, означает лишь одно: идет какая-то очень крупная игра, а потому в ход пошли любые, даже самые грязные и подлые приемы.

Только колоссальная выдержка помогла ему в ходе довольно-таки короткой ознакомительной беседы сохранить на лице нечто схожее с маской невозмутимости.

— Слушай внимательно, потому что повторять не буду, — сказала «маска». — Первое. Оба номера, сам понимаешь, мы легко «пробили». Двухкомнатная квартира возле «Планерной», адрес ты и без нас знаешь... Второй телефон — балашихинский, квартира в спецгородке. Попасть нам туда — как два пальца об асфальт... Если позвонить по этим номерам, то за бандеролью кто-то должен подъехать, верно? Теперь второе. У тебя красавица жена в интересном положении, ты ее любишь и переживаешь за ее здоровье. Ну что ж, похвально... Перейдем к третьему пункту. Кто ты на самом деле, мы знаем. Но в принципе нам по хрену, служишь ли ты в ГРУ или, как написано в липовой ксиве, в РУОПе. Кто мы такие — тебе знать не нужно. С твоей помощью мы хотим завалить пару-тройку козлов — это все, что тебе нужно знать. Если сделаешь работу качественно, мы с тобой распрощаемся по-хорошему. Пункт четвертый, на него советую обратить особое внимание! Так вот... Если ты нас огорчишь по какому-нибудь поводу, то у тебя не будет ни твоей красавицы жены, ни ребенка. Дружка твоего, амбала, само собой, замочим, его жизнь тоже зависит от тебя. И последний пункт из тех, что тебе нужно зарубить на носу: тебе еще надо доказать, что ты именно тот специалист, за которого мы все тебя здесь держим...

Чуть позже, когда его вернули на прежнее место, Бушмин очень пожалел, что ему не удалось спровоцировать «маски» на жестокую расправу над ним. Да, лучше бы они его сразу мочканули. Ведь если он перейдет в разряд покойников, то какой им смысл и какой интерес преследовать в дальнейшем его близких?

Дольникова, словно уловив, насколько подавлена психика Андрея, не стала приставать к нему с расспросами. Да она и сама находилась не в лучшем состоянии...