Охота на волков (Живым не брать) - Сергей Соболев

Мокрушин уже знал об этой истории. Не исключено, что именно тогда некими неизвестными пока лицами был «пробит» адрес миссии в Слепцовской. Попытки же установить, откуда был сделан звонок и кто за всем этим стоит, оказались безрезультатными.

По правде говоря, сам Рейндж даже не ожидал, что Дольниковой в последнее время будет уделяться столько внимания. Этой особой сейчас занимались многие. Телефоны, в том числе и здесь, на Автозаводской, взяты на прослушку, а в тех местах, где можно ожидать ее появления, в частности, возле дома в Черемушках, где у нее квартира, даже выставлены посты наблюдения.

Понятно, что подобная активность связана не только с фактом внезапного исчезновения двух сотрудников ГРУ, контактировавших накануне ЧП с Дольниковой, но и с личностью самой этой молодой женщины, не исключено — с ее покойным мужем.

В принципе московскими связями Дольниковой есть кому заниматься. Можно было, конечно, прочесть отчеты тех сотрудников, кто пашет на этом поле, и тем ограничиться. Но, как и в случае с Аксеновой, Рейндж предпочел углубиться в тему, решил сам наведаться по всем адресам, переговорить с очевидцами, увидеть все собственными глазами. Он надеялся, что ему удастся выведать подробности и детали, не замеченные другими поисковиками.

«Кумушка», притомившаяся, видать, в одиночестве, наконец обрела благодарных слушателей.

— Сергей Николаевич так жалел ее, так жалел... Зачем, говорил, она вышла замуж за этого мен... за этого милиционера? Аня по «юниорам» второе место в стране держала! В шестнадцать уже в мастерах ходила, а с двадцати — в «международных»! Сережа тогда нашу женскую сборную тренировал, так Люба, она еще в ту пору сама в «сборниках» ходила, не раз спрашивала: «Почему, такой-сякой, Анну в состав сборной не вводишь?!» А Николаич наш — мужик крутой, но справедливый. Говорит, выставлю Аньку только тогда, когда она «созреет». Он считал, что его дочь должна быть на голову выше остальных, чтобы никто, значит, не подумал, что знаменитый Лукин своей дочери протежирует...

— Когда в последний раз вам звонили Лукины? — перебил женщину Мокрушин. — И о чем спрашивали?

— Вчера Сергей звонил, во второй половине дня. Беспокоится, конечно, почему от Ани уже две недели нет никаких новостей. Интересовался, кто приходил, что спрашивали... Любаша, он потом дал ей трубку, тоже переживала. Говорит, вечно у Аньки какие-то непонятные дела... Вот уехала куда-то, ни адреса толком не знаем, и сама не звонит... Придумала себе какую-то блажь, слоняется неизвестно где, да еще знать о себе не дает! А теперь вот занятые люди должны все побросать свои дела и заниматься ею, как будто она маленькая девочка...

— Лидия Михайловна, а вы Дольникова-то сами видели? — спросил Мокрушин. — Как он вам показался?

Женщина пригладила свои пережженные перекисью волосы, помолчала немного, а затем ее снова прорвало:

— Анькин-то мужик? А че ж не видела? Был он у нас здесь, раза два или три, но не больше. Мужчина, конечно, он видный. Опять же при звании и должностях, машина была служебная, то-се... Вежливый такой, дурного слова не услышишь. Но, с другой стороны, он ведь на десять с хвостиком лет старше нашей Анюты...

Мокрушин по-прежнему сохранял на лице казенную вывеску — никак не выказывал своего отношения к услышанному. Но думал при этом всякое-разное. Например, о том, как сложно все-таки устроена жизнь. Тот же Сергей Лукин, безусловно, человек заслуженный, возможно, даже талантливый. И вот он, целеустремленная личность, известный тренер с задатками диктатора, сам угодил под каблук стервозной особы. В принципе картинка была более-менее понятна. Эта самая Любаша, хотя и не ходила никогда в чемпионках, сумела женить на себе известного тренера, который к тому же зарабатывает немалые деньги. Родила ребенка, после чего, как это случается с некоторыми не слишком умными стервозными дамочками, принялась ловко оттирать Анну в сторону. И похоже, что добилась-таки своего...

— Милиционер Анькин-то застрелился, — закручинилась вдруг родственница. — Девочка и сама в роддоме чуть не померла, ребенка так и не спасли. Горе-то, горе какое... После этого она долго не в себе была. Любаша очень переживала, ну и отец, само собой... Я, признаться, стала опасаться, как бы Аня в дурдом не загремела. Или в монастырь не ушла. Аня себе места не находила, туда-сюда, туда-сюда... А тут, значит, в сентябре, уже в конце месяца, объявила: еду к знакомым на Северный Кавказ, пробуду там месяц или больше, за меня не беспокойтесь... Вот тогда Любаша ей и сказала: «Ты че, Аня, сдурела?! А если тебя саму там украдут или ненароком убьют?!» Так нет же, не послушалась старших! Усвистала! Теперь вот думай что хошь, переживай за нее, где она, что с ней, почему так долго не дает о себе знать...

Вскоре чекисты вымелись из квартиры. Визит к Лукиным оставил крайне неприятный осадок. Рейндж, например, ощущал себя так, как будто он отведал гнилых яблок.

Когда они уже подходили к «волжанке», Белькевич с мрачным видом изрек:

— За что воюем, Рейндж? Посмотри, сколько гнили наружу вылезло!

— Не суди, да не судим будешь, — предостерег коллегу Мокрушин. — «Пустышку» вытянули, Ленчик! Ну да ладно, может, в других местах повезет...

Глава 6

Прежде чем отправиться небольшой компанией на пристрелку, «маски» решили сделать «второму номеру» словесное внушение:

— Эй, Васильев! Не дергайся, понял?! Шансы у тебя нулевые, а вот близкие из-за тебя могут сер-р-рьезно пострадать!

— А никто и не дергается.

— Захлопни пасть! А теперь марш на выход!

До места добирались где-то минут сорок. Часы у Андрея отобрали, поэтому во времени он ориентировался с трудом. По правде говоря, он даже не знал толком, какой день недели и какое число значатся на календаре.

Транспорт, в который загрузили снайперюг, предварительно надев им мешки на головы, а на руки — наручники, скорее всего был грузовым микроавтобусом. По ходу дела Бушмин пришел к выводу, что везли их проселочной дорогой, в стороне от оживленных автомобильных трасс. Качество полотна было неважным, потому что пассажиров изрядно трясло, а временами водиле даже пришлось сбрасывать скорость.

Предположения Бушмина подтвердились, когда его взяли под руки, вывели из автобуса и сняли наконец мешок с головы — сами же тюремщики остались в шлем-масках. Глухомань — вот подходящее определение для этой местности.

Был день, и в лицо дул слабый влажный ветерок; температура — около нуля градусов. В принципе метеоусловия для пристрелки вполне подходящие.

«Масок», насколько мог судить Бушмин, было четверо или пятеро, причем державшийся рядом с Андреем имел при себе «АКСУ».

Полигон, куда они прибыли, находился в совершенно безлюдной местности. Справа стоит заснеженный лес, до него рукой подать. Слева тоже просматривается протяженный лесной массив, но расстояние до опушки — километра три, не меньше. Впереди, сколько глаз видит, лежит ровная как стол поляна, на которой можно рассмотреть остатки танкодрома, еще какие-то сооружения, по-видимому, составлявшие ранее «полосу препятствий», и, собственно, само стрельбище. Все это хозяйство имело крайне запущенный вид. Судя по первому впечатлению, последние лет восемь-десять здесь, как говорится, не ступала нога человека. Да и нечего тут делать, разве что летом за грибами да ягодами можно наведаться.

И еще одно важное наблюдение сделал Бушмин, когда ему удалось как следует рассмотреть окружающий ландшафт. Он готов был поспорить на что угодно — они находятся где-то в средней полосе России. Но вот где именно, вблизи каких населенных пунктов, в Подмосковье или на территории одной из соседних областей, определить навскидку ему не удалось.

Дождавшись подходящего момента, он бросил на Дольникову вопросительный взгляд. В ответ Анна лишь пожала плечами, поскольку и ей это место казалось совершенно незнакомым.

Вся компания высадилась возле открытого тира, оборудованного некогда навесами над рубежом огня. С Дольниковой сняли наручники сразу, а вот «Васильева», похоже, «маски» и впрямь опасались: передали ключ от наручников Анне и велели ей самой освободить напарника от браслетов, при этом двое типов, вооруженных «сучками», постоянно держали Андрея на мушке.

Остальные тем временем вытащили невесть откуда стол, на который выложили снайперские винтовки: «ВСС» винторез и две новехонькие армейские «СВД».

— Действовать только по моей команде, — предупредил тот, который, как выяснилось впоследствии, имел навыки инструктора по стрелковой подготовке. — Шаг влево, шаг вправо...

— Ближе к делу, — буркнул Бушмин. — И не сверлите мне затылок стволами, а то буду мазать!

Снайперские упражнения заняли довольно много времени. Причем условия работы и позиции, лимит времени, не говоря уж о требованиях к меткости при поражении мишеней, — все в сумме дало стрелкам обильную пищу для размышлений.