Флейта Нимма - Марина Кимман

Когда я ступил на первую доску — одну из немногих сохранившихся, то она прогнулась под ногой, даже без скрипа. Из нее, как из кочки, проступила вода.

Все остальные были не в лучшем состоянии.

— Может, мне слезть? — Омо слегка поерзала на своем месте.

Я не был уверен, что она сможет держаться на ногах. Несколько раз ее хватка ослабевала, и тогда приходилось поддерживать ее руками.

По-хорошему, не стоило переносить все вместе: и Омо и вещи. Но я боялся оставить ее в одиночестве.

— Держись крепко, — сказал я и переступил на следующую перекладину. Два материала — кость и дерево — чередовались, и это, честно говоря, было для меня облегчением. То, что осталось от досок, не внушало доверия.

Большая часть перил сгнила, оставив после себя только опорные столбы. Вокруг раздавался грохот ломающегося льда — Аруни избавлялась от зимнего панциря.

Мало-помалу туман скрыл берег, и нас отрезало от мира. Теперь существовали только мои ноги, шум реки и полусгнивший мост.

Я очень надеялся, что он короткий. Потому что не прошло и трех минут — а продвигались мы медленно — как навалилась усталость. Очень не вовремя.

Плечи саднило. Я чуть-чуть передвинул Омо — небольшое, но все-таки облегчение.

— Устал? — спросила она.

Я помотал головой, дескать, не беспокойся.

— Ты знаешь, — прошептала Омо, — я, наверное, дура.

Ее слова глохли в шуме реки.

— Говори громче, Омо.

— За всеми этими пророчествами я совершенно забыла о себе, — она помолчала, отыскивая слова и пытаясь сформулировать мысль, — как будто то, чем мне говорили быть, совершенно заменило меня саму.

Я мотнул головой и ступил на следующую доску. На ней был вырезан цветок, смутно знакомый, хотя мне казалось, что не видел его никогда в жизни. Рядом, на том же рисунке, паук плел паутину.

Точно.

Паучья лилия. Винф.

Я вспомнил.

Когда-то я собирался стать ученым в Центральном университете Мэфа, только потому, что так мне сказал отец. Когда-то я был беглецом, а затем Атмагаром, а затем учеником шамана, только потому, что так сказал мне ойгур.

Теперь ни Винфа, ни родителей рядом… и что от меня осталось? Только непонятная сила и голоса внутри меня, которых — ну надо когда-нибудь в этом признаться? — я боялся.

Вдруг я почувствовал, как исчезла опора под ногами. Костяная пластина оказалась непрочной, и она треснула прямо под ногами.

Вещи посыпались вниз, Омо успела уцепиться за что-то сверху и теперь пыталась удержать меня ногами.

— Лемт, я… не могу… Что ты?..

Я выкинул сумку с посудой в пропасть. Если раскачаться, то может, я дотянусь…

— Держись!

— Лемт!

Я зацепился за опорный столб сбоку. Он тоже был гнилой — дерево крошилось под пальцами, но его толщина позволяла надеяться, что он не переломиться в следующие три минуты.

— Омо, вылезай. Я не упаду.

Она посмотрела на меня — я скорее это почувствовал, чем увидел, и в следующую секунду тяжесть с моих плеч ушла. Омо выползла на ближайшую костяную пластину. Будь она треснута, это было б даже не смешно.

Хех, "не упаду". Последнее время я стал слишком часто говорить вещи, в которых не был уверен.

Мост предательски раскачивался и дрожал, где-то внизу с грохотом ломались льдины. Я представил себе этот водоворот с ледяными булыжниками и понял, что не хочу там оказаться. Ни при каких обстоятельствах.

Еще несколько сумок сорвались вниз. Я подтянулся и все-таки вылез наверх.

Половины вещей как не бывало. Стало легче, но теперь Омо и не думала снова забираться ко мне на спину.

Она поползла вперед. Так у нас было больше шансов добраться до того конца моста. Как-никак, распределение веса, да и как можно упасть, когда ты уже лежишь?

Но все же… я беспокоился.

— Лемт, ты идешь? Берег уже скоро!

Забавно, я сначала почувствовал запах земли, и только потом ее увидел.

— У нас в Ойомее считалось, что когда река освобождается ото льда, она не желает, чтобы ее видели посторонние. И потому одевается в туман, — крикнула Омо сквозь грохот.

Винф говорил мне, что граница Степи проходит по водоразделу Аруни. Странное было чувство, когда мы все-таки оказались на берегу.

Кажется, я провел в этом месте времени больше, чем длилась моя жизнь, и поэтому страшно устал. Хотелось остаться на месте и никуда не двигаться.

— Пойдем, — сказал я, больше самому себе, нежели моей спутнице.

Я тяжело поднялся с земли — она и вправду как будто притягивала к себе, и, взяв Омо за руку, повел ее за собой.

Глава 14. Пересечение

Что-то больно ударило Аллегри в висок. Он открыл глаза: перед ним стояла ворона. Птица рассматривала его с явным гастрономическим интересом.

— Я не падаль, — зачем-то сказал он.

Ворона каркнула — судя по тону, Аллегри ее не убедил — и улетела.

Он сел. Ощущения были как с дикого похмелья.

Когда художник наконец пришел в себя, он обнаружил рядом полуразваленную повозку. Оглобли телеги выглядели так, словно их грызли.

Лошади куда-то исчезли, зато вокруг было множество следов каких-то зверей. Складывалось впечатление, что тут пробежала стая волков, причем невероятных размеров.

Аллегри смутно помнилось, что он уже видел такие. Где-то, где было очень-очень много снега.

Недалеко валялась разбитая бочка тапамора.

Он задался вопросом, а где же Виорика. И главное, где он сам. Меньше всего эта местность походила на горы Айзернен-Золена.

И время года больше походило на весну, чем на зиму.

Художник провел ладонью по лицу. Что-то определенно произошло, но что? Флейта, к счастью, оказалась на месте. Это немного успокоило его.

Вдалеке раздавался гул и грохот. Аллегри обернулся: судя по всему, это была река. Оттуда веяло свежестью. Из тумана на фоне серого неба вырастал мост, похожий на скелет гигантского животного.

Пошатываясь, художник слез с телеги. Каким бы он ни был истощенным, следовало продвигаться вперед. Здесь ему точно не выжить, посреди голой весенней равнины.

Подойдя к дороге, он остановился в нерешительности и достал карту. Она выглядела помятой и как будто поблекшей.

Куда идти? Карта не говорила ему ничего определенного по той простой причине, что он не знал, где находится. Река… И что, "река"? Кто знает, та ли это на карте, или другая.

Аллегри в задумчивости свернул лист атласа, и тут его взгляд наткнулся на кое-что интересное.

На дороге, вдавленные в грязь, отпечатались следы человека. Нет, людей. Как минимум, двоих. Второй или вторая, должно быть, ребенок. Или девушка.

Вопрос, куда идти, отпал сам собой. По следам.