Вне закона - Андрей Круз

– Я вообще патронами торгую, договориться о поставках хотел, – изобразил я озадаченность. – Когда будет, завтра?

– Завтра с утра.

– А где с лошадью на ночлег здесь пристроиться можно, не подскажете? А то я что-то ни одной гостиницы не нашел в городе.

– Гостиниц нет, точно, – кивнул мужик. – И лошадь украдут. Но если вы к хозяину, то на ночь могу лошадь во двор пустить, я тут за сторожа останусь. Десятку будет стоить.

– Десятку? – переспросил я с некоторым даже уважением. – Десятку…

Это, считай, сто долларов «верхних», а то и больше, если по покупательской способности судить. Нормально так здесь с ценообразованием. Или разводит внаглую, или и правда здесь кругом такой швах.

– Да вы пока можете у крыльца оставить, пока другое место поищете, – усмехнулся он. – Часок-другой я пригляжу, мне отсюда хорошо видно. За пару долларов.

Видать, не врет. Но я «поищу», потому как мне именно это и нужно, чтобы пару часиков приглядели. Поэтому я без тени сомнения полез в кошелек и выудил оттуда две бумажки по доллару, выложив их на прилавок.

– Вернусь через часок, лады?

– Без проблем. – Мужик взял деньги и, сложив, убрал в нагрудный карман рубашки.

Как раз с косогора и огляделся. Пристаней тут несколько, лодочные сараи аж у трех. Еще там был склад… и дровяной склад дальше на берегу, так? Что-то подходит под заявленные требования?

Да вроде как не очень… Если тут склады и есть, то они дальше по берегу, кучкой. На косогоре никто не строил ничего, потому что смысла нет, а наверху, на «набережной», никаких сараев не вижу, тут только кабаки, если вправо, и большие дома, если влево. Похоже, что карта никакого отношения к данному месту не имеет. Не прятал тут Шнобель ничего, это у меня фантазия разыгралась… и время потерял. И два доллара, потому что тут даже искать нечего. Ну да ладно, два доллара переживу как-то.

Лысый в магазине моему быстрому появлению удивился, а желанию уехать – еще больше. Я бы тоже удивился – приехал своим ходом черт знает откуда, пять минут покрутился и обратно собрался. Ну да плевать, что он там себе думает. Поскольку магазин еще и продуктами торговал, я прихватил вяленой оленины и банку тушенки, черный хлеб и кое-чего по мелочи в дорогу. Еще для лошади торбу овса купил, им тут тоже торговали. До хутора за сегодня не доберусь, это уж точно, а ночевать здесь не хочу.

С продавцом распрощался. Сказал лишь, что если хочет Телегин патроны закупать по выгодной цене, то пусть ищет меня через Коляна в Нарыме, и засим откланялся, оставив его недоумевать сколько угодно. Вскарабкался в седло и поскакал на выход из Желтухино.

Уже темнело, сумерки сгустились – дни летними еще не стали. «Набережная» вела меня мимо больших домов, и последним, как я уже сказал, был дом Мамона. Я подобные в свое время видел в провинциальных русских городах, таких, в каких сохранились еще старые купеческие особняки. Называлось это все обычно «деревянной городской усадьбой» и выглядело вполне внушительно. Забор… ну, метра три как минимум, причем не только сверху на нем острия, но еще и наружу загнуты крючьями. Похоже, что раньше усадьба фасадом на улицу выходила, но потом, может, после того налета, к ней земли прирезали и обнесли новый кусок забором, начисто отгородив дом от наружного мира. Это и по доскам было видно, и по тому, как странно и нелогично вильнула вдруг в сторону дорога.

Ворота были открыты, и оттуда мне навстречу выехали два всадника. Оба вооруженные, в длинных пыльниках. Те самые, которых я видел ночью на хуторе. Карабины у обоих в седельных чехлах, а у меня за спиной, так что быстро не схватишь.

Узнали мы друг друга одновременно, похоже. Выругались разом, все трое, они и я, всадники схватились за винтовки, а я дернул из нагрудной кобуры длинный «ругер», одновременно взводя большим пальцем курок.

Осаженная лошадь взвилась на дыбы, попятившись назад. Револьвер дернулся в руке, послав пулю в лицо того из противников, что был пониже. Второй же, высокий, оказался на удивление быстр. Я не успел перекинуть прицел на него, продолжавшая пятиться лошадь заставляла руку гулять, как он уже выстрелил из винтовки.

Моя лошадь взвизгнула, захрапела, пошла как-то боком, из-за чего мы оба промахнулись следующим выстрелом.

Мой противник перезаряжал, не отрывая приклада от плеча, но даже в этом случае револьвер все равно быстрее. Мой следующий выстрел опередил его, пуля ударила в плечо, сбив прицел, а затем я выстрелил еще раз, на этот раз в самую середину груди, где скрещивались ремни висящего на нем добра.

А затем моя лошадка окончательно начала заваливаться на землю, и я едва успел освободить ноги из стремян и соскочить на землю. Пуля попала ей в горло, и сейчас в ране пузырилась кровь и на землю летели ошметки кровавой пены. Лошадь низкого, убитого первым, поскакала по улице, волоча тело в стремени, а высокий, хоть и вышел из строя, но был еще жив, просто выронил карабин и раскачивался в седле, то ли силясь сделать вдох простреленными легкими, то ли так умирая. Я решил на удачу не полагаться и выстрелил еще раз, в голову, поставив окончательную точку.

Во дворе особняка раздались крики сразу нескольких людей, кто-то побежал, но не к воротам, а не знаю куда, поэтому я продолжения дожидаться не стал, а обратился в бегство сам, закинув револьвер в кобуру и на бегу вытаскивая из-за спины карабин. До угла, налево, там к косогору, а по нему вниз, к реке, скользя по влажной земле подошвами и ежесекундно оглядываясь.

Может, я и мог бы схватить лошадь длинного, но сначала мне надо было бы выбросить его из седла, и все это прямо напротив ворот. И неизвестно, как бы лошадь себя повела, так что оставалось мне теперь одно – бежать на своих двоих. А вот как и куда – это еще придумать надо. Пока только вниз получается, потому что разогнался.

Страх, вспухший внутри меня черным пузырем, заставлял каждую секунду ожидать пули в спину, дыхание сбивалось. Первый выстрел сверху прозвучал тогда, когда меня уже вынесло на песок у самой кромки воды, я едва сумел остановиться и не влететь в воду. Пуля ударила, подняла фонтанчик этого самого песка метрах в двух от меня. Затем гулко бахнул дробовик и по воде хлестнуло картечью – этот выстрел был еще кривей. Метров пятьдесят до верха, к тому же сумерки уже густые – не так просто попасть, особенно если стрелок невеликий.

Я вскинул карабин, воткнув локоть враспор под ремень, поймал силуэт ровной мушки на фоне светлого неба, дотянул курок с полувзвода и выстрелил сам, заставив людей наверху резко присесть. Вроде бы не попал. Перезарядил, пальнул еще раз, целясь по силуэту торчащей над склоном головы, а затем побежал вдоль берега, стараясь как можно ближе прижиматься к склону, к траве. Она сейчас, если сверху глядеть, темная, ну и я сам в серое одет, так что маленькое преимущество это должно дать. Попутно, прямо на бегу, втолкнул два патрона из патронташа в магазин, отжимая пружинную дверку, снова сдвинул курок на полувзвод, чтобы не случилось чего, если я вдруг навернусь на бегу.