Дело всей жизни (СИ) - "Веллет"

Шэй постарался сохранить лицо. Едва ли он понял больше половины, однако кое-что очевидно. Тамплиеров в колониях слишком мало, чтобы действовать оптимально, так что придется довольствоваться тем, что есть. Еще пару лет назад Шэй бы возмутился, напомнил Хэйтему, что даже если для принятия в Орден требуются доказательства верности, у тамплиеров немало сочувствующих…

Однако после предательства Софи он просто не мог произнести этого. Уж лучше проявить жесткость, чем поставить под удар дело, на которое каждое из присутствующих положил жизнь.

— Ну что ж, — после подведения итогов мистер Ли несколько разрядил напряженную обстановку, — раз мы все выяснили, то предлагаю выпить за наше дело!

— И да направит нас Отец Понимания, — кивнул Хэйтем без улыбки.

Однако Шэй по малейшим оттенкам в голосе возлюбленного слышал, что тот тоже несколько расслабился. Жизнь легкой не была никогда, отчего же теперь должна стать проще? И Шэй коснулся блестящим боком глиняной кружки такой же в руках возлюбленного, точно соприкасались дорогие хрустальные фужеры.

Более легких застольных тем надолго не хватило. Мистер Джонсон, очевидно, не любил терять времени, а потому, едва отсидев «полчаса вежливости», поднялся и откланялся:

— Полагаю, мне пора в обратный путь, господа. Кенуэй, я так и не обзавелся помощником с тех пор, как ты похитил у меня Хики. Правда, я даже не знаю, как лучше — с ним или без него.

Едва за Джонсоном хлопнула дверь, мистер Ли тоже поднялся. Как будто бы с сожалением одним глотком допил все, что было в кружке, и выдохнул, отерев усы:

— И я пойду, поздно. Моя благоверная опять будет ворчать.

Мистер Кенуэй хмыкнул:

— Можешь ей честно сказать, что проводил время в мужском обществе.

Чарльз поглядел на него почти с сочувствием:

— А что это меняет? Я по-прежнему пахну вином и держу ее в занюханном Бостоне вместо Нью-Йорка. Нет бы пройтись по Манхэттену в новой шляпке — ей приходится гулять по Уолк-стрит, а еще здесь шляпных дел мастерицы не умеют делать правильные банты. Тебе, Кенуэй, много проще.

Шэй хмуро поглядел на соратника, а Хэйтем поморщился:

— Мистер Ли, я вас не держу. Ваша супруга, несомненно, проявит к вам больше понимания.

Если Чарльз и хотел что-то сказать — не сказал. Откланялся и ушел, слегка насвистывая, и Шэю даже подумалось, что, возможно, домой тот пойдет не сразу. Раз уж все равно миссис Ли будет ворчать, то отчего бы ему не задержаться в городе?

Однако Хэйтем быстро отвлек Шэя от подобных размышлений. Мистер Кенуэй поднялся из-за стола, и Шэй даже успел вопросительно на него поглядеть, когда увидел, что, вопреки всему, на лице возлюбленного играет полуулыбка.

Это было необычно. Шэй ожидал, что любовник замкнется, обдумывая услышанное и сказанное на встрече, или захочет обсудить дела. От Шэя в таких беседах было не слишком много проку, но Хэйтему требовались не советы, а мнение. А уж теперь, когда мистер Кенуэй настоял на встрече, несмотря на то, что отправился в Бостон по личным целям…

Расслабленность плохо вязалась с характером Хэйтема и его отношением к общему делу. Но на вопросительный взгляд он ответил:

— Рад, что это позади. Пожалуй, теперь я смогу уделить больше времени и тебе, и Коннору. И это даже символично: когда-то в этой самой комнате я начал свой путь здесь, в Америке. Я не рассказывал тебе?

Шэй улыбнулся и уселся удобнее:

— В подробностях — нет. Ты говорил только о том, что получил поручение от британского Ордена.

— О да, — Хэйтем хмыкнул. — Я получил даже не поручение, а назначение сюда. Многое сейчас напоминает мне о тех временах. Когда я отправился в Америку на борту «Провидения», первым делом выяснил, что ассасины уже идут за мной следом. «Провидение» преследовала «Аквила», и мне пришлось проявить незаурядную волю, чтобы уйти от преследования, поскольку капитан «Провидения» оказался не только скупердяем, но еще и тряпкой.

— Горжусь тобой, капитан Кенуэй, — Шэй отсалютовал ему кружкой. — А кто тогда управлял «Аквилой»?

— Полагаю, мистер Фолкнер, — Хэйтем пожал плечами. — Но доподлинно этого я знать не могу, поскольку если бы я узнал, кто ведет корабль, боюсь, уйти от него мне бы уже не удалось. Жизнь удивительно причудлива, и тогда я, конечно, не мог знать, что сам возьмусь оплачивать восстановление «Аквилы».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И тебе она крови попортила, и мне, — поддержал Шэй. — Одно радует: Коннору этот крест не достанется.

— Твою «Морриган» поминают не лучше, — справедливо заметил мистер Кенуэй. — Но если ты хочешь услышать дальше, не перебивай. И да, я не был капитаном. Во время шторма, который сбил «Аквилу» со следа и едва не отправил меня на дно, я был на палубе и управлялся с фок-мачтой. Мне этого хватило на всю жизнь, так что даже в детских игрищах Коннора принимать участия я не желал. Так вот, добравшись до Бостона, я поселился именно здесь, в «Зеленом драконе». Тогда здесь был ужасный клоповник…

— А что изменилось? — не понял Шэй.

— Многое, — Хэйтем улыбнулся шире. — По крайней мере, теперь не приходится убирать башмаки в сундук, чтобы их не погрызли крысы. Тогда у меня почти не было денег, даже билет в Бостон мне оплатил магистр Берч. Я был один, у меня был только список потенциальных союзников. Тогда же я познакомился с Джонсоном, Ли, Черчем… и даже с Хики. Чарльза я принимал в Орден в этой самой комнате.

— Это о многом говорит, — Шэй улыбнулся в ответ. — Меня ты принимал в тамплиеры уже в приличном штабе, и мне бы тогда в голову не пришло, что столь значимое событие могло бы свершиться в клоповнике. Кстати, тогда я тебе об этом не сказал, но ты был чертовски хорош во время этого… таинства. Не хмурься, я думал только об Ордене. А смотрел только на тебя. И когда ты надел мне на руку кольцо…

Хэйтем тяжко вздохнул:

— Мне казалось, период твоих кошмарных ухаживаний давно завершился. Позволь напомнить, что этот перстень достался тебе от мистера Монро, и ты на момент посвящения уже его носил. Так что… просто традиция.

— А по-моему, это красиво, — посмеиваясь, возразил Шэй. — Обычно у меня в жизни было наоборот. А тут сначала кольцо, а потом уже все остальное.

— Что значит, «наоборот»? — мистер Кенуэй приподнял бровь. — Ты, насколько я знаю, ведь никогда не был женат?

— Не был, — согласно кивнул Шэй. — Но я же знаю, как это делается!

Хэйтем приложил руку ко лбу, но плечи его вздрагивали, и Шэй понял, что возлюбленный беззвучно смеется. Это наполнило душу чем-то сродни нежности.

— То, что ты знаешь, как это делается, я имел возможность узнать еще тогда, когда ты с таким апломбом пригласил меня на «Морриган», — сдавленным от смеха голосом выдавил Хэйтем. — А потом не мог определиться, какой образ завоюет тебе больше симпатий — отважного покорителя морей или немногословного соратника.

— Покоритель морей тебе понравился больше, — упрямо возразил Шэй, хотя ему тоже хотелось смеяться.

— Я симпатизировал исключительно тебе, капитан Кормак, — фыркнул Хэйтем. — А ты сделал неверные выводы лишь потому, что покорителю морей было проще предложить без затей улечься в постель. С немногословным соратником пришлось бы еще помучиться.

— Твое предложение было… неожиданным, — тактично заметил Шэй и заглянул любовнику в глаза. — Честно говоря, порази меня гром, я бы и то не удивился больше.

— Ты удивился настолько, что даже перестал мне вещать о ценах на парусину, — теперь Хэйтем уже смеялся в открытую. — Шэй, твои желания и намерения читались в твоем поведении яснее, чем бранное слово на заборе.

— Никогда раньше тамплиеров не соблазнял, — шутливо и задиристо одновременно вскинул подбородок Шэй, а потом и добавил немного серьезнее. — Да и вообще приличных людей… не доводилось. Тем более благовоспитанных англичан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ирландец, — снисходительно бросил мистер Кенуэй. — Нет, хуже, американский ирландец! И бывший ассасин. Тут уж и не знаю, что хуже.

— Бывший ассасин, — Шэй откинулся на спинку стула и отхлебнул вина, загибая пальцы. — Американский ирландец, пират, бесцеремонный повеса… Что ты вообще во мне нашел, Хэйтем? Зачем согласился? Точнее, зачем предложил?