Прах и безмолвие - Реджинальд Хилл

— Как бы то ни было, я всегда рада тебе, Пит. Ты Элли искал? Она только что была здесь и преследовала меня со своим микрофончиком. Я думала, она просто напишет маленькую информационную заметочку для «Пост», а она, похоже, собирается написать историю всей моей жизни! Страшно представить, какие шокирующие открытия она может сделать! Может, ты будешь моим литературным агентом в семейном издательстве Паско?

— Нет уж, спасибо! Лучше я марафонскую дистанцию пробегу. Мой босс здесь?

— Что? А, Энди. Ага. Занят. — И она повела рукой в сторону. Это был такой грациозный и чувственный жест, что Паско больше смотрел на то, как она показала, чем — куда.

И все же он увидел сидящего на обломке колонны в стороне от всех Дэлзиела. На носу у него были очки, и он старательно зубрил свою роль, шевеля толстыми губами.

— Я и не знал, что Бог был близорук, — удивился Паско.

— Вот, черт, я думала, что уж это-то всем известно, — ответила Чанг. — Ты с ним поосторожнее. Он сегодня никак не мог настроиться на рабочий лад, и мне пришлось лягнуть его пару раз. Теперь он, того гляди, начнет молнии метать.

Представив себе это восхитительное зрелище — как Чанг лягает Дэлзиела, Паско расхохотался и неохотно отошел от нее. От встреч с Чанг ему всегда становилось хорошо на душе. Чего нельзя было сказать о встречах с Дэлзиелом.

— Сожалею, что отрываю вас, сэр, — проговорил Паско, останавливаясь перед шефом.

— Сомневаюсь в искренности твоего сожаления, — рявкнул Дэлзиел, не глядя на него. — Но, похоже, могу сделать так, что ты и вправду об этом пожалеешь! Чего тебе? Нос вытереть или еще что?

Если это была и не молния, то уж зарница точно.

— Я надеюсь, роль вам удается, сэр? — елейным тоном заботливо спросил Паско.

Дэлзиел наконец поднял на него глаза.

— Нет. Вовсе нет, и, наверное, Чанг тебе уже об этом сообщила. Вы, похоже, очень подружились. Надеюсь, ты не позволяешь себе ничего предосудительного, парень. Человеку, у которого есть жена и ребенок, следует развлекаться только в другом городе с какой-нибудь затворницей-вдовой.

«Ревнует, старый черт», — подумал Паско с постыдным злорадством триумфатора.

— Мне правда жаль, что у вас возникли трудности, — сказал он. — Не можете заучить роль?

— Нет, дело не в роли. Текст я и сам могу сочинить. Дело вообще во всей этой идиотской затее! Понять не могу, как я позволил себя в нее втравить!

Паско с непроницаемой невозмутимостью ответил:

— Уверен, к премьере все образуется. Но мне кажется, вам будет интересно узнать кое-что о Свайне…

— Свайн! Этот мерзавец. Я именно о нем и думаю все утро. Вот, играю Бога, а одного несчастного грешника никак не могу наказать. Чего он там еще натворил?

— Вроде бы ничего, но произошел несчастный случай. — И Паско рассказал все, что ему было известно. Дэлзиел поднялся, засовывая листки с ролью в карман.

— Что-то вокруг этого типа слишком часто происходят несчастные случаи, — пробормотал он, и глаза его заблестели. — Пришло время и мне устроить ему несчастный случай.

— Я знаю, вы хотели привлечь его к ответственности за смерть его жены…

— Не привлечь к ответственности, а просто посадить, да так, чтобы уже не вышел.

— Энди, ты куда? Мы уже начинаем.

Чанг встала у них на пути. «Ну, вот, — подумал Паско, — образчик извечной драмы. Конфликт между непреодолимой силой и неустранимым препятствием».

— Извини, милочка. Это срочно. Похоже, речь идет о показании на смертном одре. И поскольку на этом одре лежит не Лазарь, мне надо поспешать.

— Ради Бога, Энди! Разве нельзя поручить это Питу? У тебя же сколько хочешь высококвалифицированных работников, а у меня только один Бог!

Она была великолепна в своем гневе, и пошутила только, чтобы сдержать его.

— Есть вещи, слишком важные, чтобы поручать их другим, — напыщенно заявил Далзиел. — К тому же Бог вездесущ, ведь так сказано в Библии? Значит, я на самом деле никуда и не ухожу.

Паско был несколько разочарован. Неустранимое препятствие вдруг устранилось, и непреодолимая сила устремилась вперед.

— Извини, — пробормотал Паско с улыбкой, полной глубокого раскаяния.

— За что? Он все равно сегодня был ни на что не годен. Может, мне самой надо было за тобой сбегать, Пит.

Паско надеялся, что это была еще одна шутка, которая помогла Чанг сдержаться, но за неимением времени ему не представилось возможности выяснить это.

Уилд поджидал их у главного входа в больницу.

— Ему делают операцию, — сказал он. — Я говорил со Свайном. Он так потрясен, что из его слов трудно что-нибудь понять, но, по-видимому, это произошло так: он работал на бульдозере на самом краю холма Кримпер-Нолл, как вдруг бульдозер покатился вниз. Стринджер в это время был довольно далеко, в самом низу. Когда он понял, что случилось, он попытался отбежать в сторону, но разрытая земля была скользкой из-за ночного дождя, он поскользнулся, упал, и бульдозер наехал на него. Миссис Стринджер и их дочь в приемной рядом с операционной.

— Как они? — спросил Паско.

— Держатся, — сказал Уилд, — а вот Свайн совеем в разобранном виде.

— Именно в таком виде он мне больше всего и нравится, — сказал Дэлзиел, потирая руки. — Уилди, где я могу с ним поговорить?

— Сестра уступила мне ординаторскую. Он все еще там.

— Прекрасно, проводи меня туда. Питер, ты умеешь так мило и сочувственно улыбаться, пойди, пообщайся со Стринджерами.

— Сомневаюсь, что милая улыбка — это то, в чем они сейчас нуждаются, — возразил Паско.

— Господи Боже, — рассердился Дэлзиел, — я же не прошу тебя нанести им визит вежливости. Иди и постарайся выяснить, не знают ли они чего.

— Чего именно?

— Если бы я знал, чего именно, я бы не умолял тебя сейчас здесь на коленях, чтобы ты соизволил пойти и выяснить это!

Оба начальника посмотрели на Уилда. Оба горестно качали головой, взывая к поддержке. Уилд постарался придать своему уродливому лицу с резкими, как альпийские скалы, чертами выражение строгого швейцарского нейтралитета и поспешно отвернулся.

Свайн действительно выглядел глубоко потрясенным. Дэлзиел, считавший, что у него безошибочное чутье на вранье, был удивлен, почувствовав на этот раз неподдельное горе, но тут же успокоил себя тем, что даже такая хладнокровная гадина, как Свайн, может временно расстроиться, переехав своего приятеля на бульдозере.

— Есть какие-то известия? — жадно спросил Свайн, когда Дэлзиел вошел в ординаторскую.

— О чем? — пожал плечами Дэлзиел. — А, о Стринджере. Нет, по-моему, они все еще пытаются правильно приладить все куски. Вы ведь все принесли? Просто поразительно, что теперь способны доктора пришить человеку обратно, если успеть принести все эти части еще тепленькими!

Душевные терзания строителя на мгновение дали о себе знать во взгляде, полном неприкрытой ненависти.

— Вы-то здесь какого черта делаете, Дэлзиел?! — зло спросил он.

— Расследую несчастный случай. Или, может быть, увечье по причине преступной халатности. Ведь это обязанность полиции, не так ли? Но мы-то с вами знаем, мистер Свайн, что это далеко не все, из-за чего я здесь. Мы оба отлично знаем, что я хочу прищучить вас за то, что вы прихлопнули свою супружницу. Нет, парень, сиди спокойно. Не надо волноваться. Это просто дружеская беседа. Мы же в какой-то мере закадычные друзья. А дружба держится на том, что люди знают самые интимные тайны друг друга. А что более интимное можно увидеть, чем то, как человек отстреливает голову собственной жене? Ну, может, только как он с ней спит, но я никогда не старался за этим подглядывать. Это тебя или заводит, или выводит из себя, но в любом случае от этого нам, занятым ребятам, пользы никакой. Так что, Фил? Между нами, девочками, зачем ты переехал на своей копалке старину Арни? Не для того ведь уже, чтобы спасти «Москоу-Фарм»? Ты ведь успел выплатить кредит, а? Да и в любом случае бедняга Арни не оставит тебе в наследство вагон долларов. Или ты его подписи тоже подделывал? А зачем, скажи на милость? Посмотреть на него, так сразу ясно, что даже если все деньги, какие у него есть, сложить в церковный короб для пожертвований нищим, короб так и будет греметь. Нет, я не такой умный, чтобы во всех твоих делах разобраться. В таком дерьме копаться нужен профессиональный сантехник, а ты сам знаешь, приятель, как сейчас трудно найти сантехника и сколько это стоит. Так что, Фил, без твоей помощи мне не обойтись. Знаешь, а почему бы нам сейчас не сбежать куда-нибудь и не выпить стаканчик-другой, чтобы ты смог излить мне душу, а я тебя потом довез бы до дома, где ты лег бы в постель и спокойно проспал до утра? Что скажешь?

Эта обрушившаяся на Свайна лавина слов должна была выбить у него почву из-под ног, пока он еще не обрел своего обычного душевного равновесия. Но Иден Теккерей был прав насчет характера Свайна. Притом, что долгосрочные расчеты были его слабым местом, в сиюминутной ситуации он проявлял находчивость и действовал как мастер скоростного спуска.