Застава - Ирина Крупеникова

Сотовый ответил озадаченным дыханием.

— Как ты это представляешь? — осведомился Ворон, переварив идею брата.

— Хочу убедить главврача дать мне санкцию на полевую поездку.

— Мы засветимся.

— Результаты будут переданы в санитарно-эпидемиологическую службу. Какая разница, кто инициировал исследования? Я устрою так, чтобы причиной считали анамнез в истории болезни.

— Ну-у, давай, — не слишком уверенно согласился Ворон.

Тур слышал, как Лис возле брата бурно противился, ссылаясь на вездесущих заложных.

— Волков бояться — в лес не ходить, — поднажал Тур. — Там сотня людей, которым, очень вероятно, нужна медицинская помощь.

— Когда отправляемся?

— Необходимо твоё присутствие здесь завтра в девять утра. Без очков.

Ворон понимающе хмыкнул.

— Кого будем убеждать? Начальство? — уточнил он.

— План у меня есть.

Тур закрыл мобильник и внимательно осмотрелся. В холле, кроме пожилой женщины в больничном фланелевом халате, никого не было. Доктор Полозов пошёл к выходу на лестницу, но тут открылась дверь ближайшей палаты, и две медсестры выкатили носилки с телом, закрытым простынёй. Покрывало зацепилось за щеколду и поползло на пол прежде, чем медработницы заметили непорядок. Хирург остановился в нескольких шагах от холодного тела. Мёртвое лицо старушки приковало взгляд. Смерть вдавила морщинистые щёки вглубь черепа, заострила ровный прямой нос, припорошила белой невещественной пудрой тонкие губы и расписалась синевой под навсегда закрытыми глазами.

Тур неожиданно поймал себя на том, что едва ли не любуется некогда красивым старческим ликом. Сердце дрогнуло в его груди. Нечто тёплое присутствовало возле покойницы. Незримое и неосязаемое.

Бледная женщина на цыпочках приблизилась к каталке и бережно накинула на тело старушки простыню. Медсёстры невозмутимо развернули неуклюжие носилки и повезли умершую в сумрак коридора.

— Как же так, баба Прося? Как же так?

Доктор Полозов перевёл взгляд на взволнованную даму преклонных лет. Она заметила его внимание.

— Она поспать прилегла после обеда. Только поспать! Ничего-то у неё не болело. Мы вечерком с ней собирались в «дурачка» сыграть. И вот… Доктор, почему?

Больную пробила крупная дрожь. Хирург поспешно взял её под руку.

— Так бывает, к сожалению, — он почувствовал, как в ладонях скапливается привычный жар. — Вам нужно успокоиться. Где ваша палата? Я провожу.

Женщина испуганно замотала головой, и слёзы вопреки её воле брызнули из красноватых глаз.

— Я не могу туда сейчас. Не могу.

Доктор Полозов поискал глазами медперсонал отделения, но постовая медсестра на своём месте отсутствовала.

— Присядьте, пожалуйста, — он мягко, но настоятельно, повёл пациентку к дивану в холле.

— Доктор, вы не представляете, как она любила жить! — тяжело дыша, бормотала женщина. — В свои семьдесят с лишним лет, подумать только! И вот… вдруг…

— Успокойтесь, — Тур бережно провёл ладонью по влажной дрожащей руке больной и незаметно задержал пальцы на запястье, просчитывая пульс. — Для пожилого человека умереть во сне — благо. Недаром говорят: кого Бог любит, того во сне к себе берёт. Баба Прося, я уверен, прожила долгую жизнь и прожила её достойно.

— Да… да… — под действием чудотворных рук женщина почувствовала себя увереннее. — Мы с ней в палате познакомились. Какая она забавная бабушка! Господи… Представляете, доктор, она всё помнит. Вот вы, врачи, говорите про старческий склероз, а у неё голова светлая, будто у молодой.

Всеволод Полозов понимающе кивал, а сам следил за коридором, где, по его мнению, должна была бы вот-вот показаться медсестра. Состояние больной внушало ему серьёзные опасения.

Та тем временем продолжала, не обращая внимания на жестокую одышку.

— Она мне каждый день про дочку свою рассказывала. Представляете, её Людочка в детстве рисовала розовое солнце. Все дети — красное или жёлтое, а она — розовое. Ей говорят: так не бывает, а она — будет розовое. Представляете? Упрямая девочка. Она учёным стала.

— А где сейчас дочка бабы Проси? — спросил Тур, чтобы отвлечь женщину от осознания нарастающей боли в груди, которую он всеми силами старался сейчас отодвинуть, удерживая кисть больной в своих руках.

В коридоре мелькнул белый халат. Доктор Полозов, вознамерившийся уже уложить пациентку на диване и самостоятельно принять меры по купированию приступа стенокардии, призывно взмахнул медсестре. Та заторопилась.

— Умерла её дочка, — голос больной утонул в возобновившемся потоке слез. — Баба Прося не верит, говорит — ушла. А я поняла: погибла.

— Ну-ну, не волнуйтесь, — повторил хирург, уступил место возле пациентки медсестре и тихо распорядился. — Обеспечьте полный покой, нитроглицерин немедленно, а я позову дежурного врача.

— Вы случайно не из… — начала медсестра, изумлённо осматривая синий медицинский костюм хирурга.

— Случайно из хирургии, — отрезал доктор Полозов. — Займитесь пациенткой, коллега.

Закончив экстренную операцию, Тур долго стоял на крыльце больницы с сигаретой в руке и смотрел на малиновый закат, расплывшийся над лесом. Розовое солнце не выходило из головы, равно как и странное ощущение тепла, возникшее внутри при виде умершей старушки. Он ожидал явления её призрака в той или иной форме, однако пространство дышало одиночеством. Всеволод Полозов возвратился в отделение без каких-либо выводов и с тревожной мыслью: не разучились ли мы видеть гостей с того света?

Ответ на волнующий вопрос он получил через час. Работая над операционным столом, он краем глаза наблюдал туманное мерцание возле кварцевой лампы, и нечто незвучавшее билось в ушах: помоги ему, пожалуйста, помоги! Когда состояние оперируемого больного стабилизировалось, мерцание и мольбы прекратились. Никто из бригады, разумеется, привидение не заметил, зато горячие руки хирурга вызвали беспокойство заботливой Лидочки, помогавшей ему снять окровавленные перчатки.

— Всеволод Васильевич, вы хорошо себя чувствуете? По-моему, у вас жар.

Тур непринуждённо отшутился и даже позволил медсестре прикоснуться к своему лбу. Лидочка осталась удовлетворена.

День девятнадцатый

Пока Владимир Полозов поджидал брата во дворе клиники, к нему дважды обратились: здравствуйте, Всеволод Васильевич. Для простоты он просто кивал в ответ. Третьей жертвой поразительного сходства близнецов стала юная барышня, спешащая к дверям больницы с автобусной остановки.

— Всеволод Васильевич! Я так и знала, что обязательно вас встречу!

Он непринуждённо снял очки и мило улыбнулся девушке, направлявшейся к нему.

— Увы, мадемуазель. Владимир Васильевич.

Она удивлённо остановилась. Владимир Полозов показал на больничное крыльцо.

— А Всеволод — вот он идёт!

Девушка оглянулась, несколько секунд следила за приближающимся доктором Полозовым, перевела взгляд на его брата-близнеца и, слегка покраснев, рассмеялась.

— Ой, извините. Я не узнала.

— А я, кажется, вас узнаю, — начал Владимир Полозов.

— Оля? — продолжил за него Всеволод Полозов. — Рад видеть. Какими судьбами?

— Я на практику сюда напросилась. Но к вам в хирургию только после третьего курса направляют, — она виновато передёрнула узенькими плечами.

— Не всё сразу, коллега, — улыбнулся доктор Полозов. — Была бы цель, найдётся и решение.

— Я побегу. А то, кажется, опаздываю.

— Удачи вам, Оля.

Близнецы проводили девушку весёлыми взглядами.

— Шустрая девчоночка, — заметил Ворон.

— Ты бы её тогда, на поле, видел! — кивнул Тур. — Умелая и бесстрашная. Не каждая в её возрасте сохранила бы самообладание. Ну, ты готов?

Ворон спрятал очки в карман и усмехнулся.

— Каков план? Входим в кабинет и…

— Нет. Вхожу я. А вот чтобы я вошёл, тебе придётся мне помочь.

— А почему не вместе? — удивился Ворон.

— Он должен принять решение сам, без постороннего воздействия. Откажет, значит, будем искать другие пути, — Тур протянул брату белый халат. — И постарайся сделать так, чтобы на нас двоих внимания не обращали.

Ворон стряхнул со лба непослушную чёлку и хитро прикусил ус, заметив, как близнец тем же самым движением поправляет свою причёску.

— Тебе не кажется, что мы ещё не расцепились после карьера?

— Не вздумай от моего имени с медсестричками лясы точить, пока я буду у главврача, — Тур выразительно глянул на брата.

— Когда я последний раз так шутил? — Ворон разыграл обиду.

— В Рождественские праздники.

Планёрка закончилась в половине десятого утра. Заведующие отделениями стали выходить в коридор, а Ворон, улучив момент, проскользнул в приёмную. Главврач беседовал в дверях кабинета с кем-то из руководящего звена больницы, секретарша возилась с бумагами возле шкафа. Заняв позицию так, чтобы свет из окна не падал на лицо, Ворон дождался окончания разговора и обратился к начальнику клиники по имени-отчеству.