Судья и палач - Владимир Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, на какой нам этаж? — спросил Степан у девчонки.
— Я не знаю, — пробормотала та.
— Не дури, милая, — скорее с жалостью, чем с осуждением посмотрел он на нее. — Седьмой этаж, правильно?
— Да…
— Сколько тебе лет? — спросил Федот, нажимая на кнопку подъема на восьмой этаж.
— Десять…
— Родители есть?
— Мама… Дяденьки, не надо меня убивать… Девочка потерла руками глаза и заплакала.
— С чего ты взяла, что мы собираемся тебя убить?
— Вы киллеры…
— Нет, мы милиция…
Девочка сразу перестала плакать.
— А вы меня не арестуете?
И ясными глазенками посмотрела на Степана. У него аж в душе все сжалось. Совсем еще ребенок. А эти гады заставляют ее торговать своим телом.
Лифт остановился, разомкнулись створки дверей. Но из него никто не выходил.
— Как тебя зовут, дитя?
— Катя…
— Тебе бы в куклы играть, Катя…
— А я сегодня играла, — она всхлипнула, на глаза накатились слезы. — Он заставил. Я играла, а он подошел сзади… Мне было больно, но я терпела…
— Ублюдки! — Рука Федота потянулась к шее бесчувственного сутенера.
И придушил бы ведь. Если бы Степан не остановил.
— Вот что, Катя, мы сейчас спустимся на этаж ниже. Ты позвонишь в квартиру к своему хозяину. Он должен впустить тебя…
— Я все понимаю, — не по-детски серьезно посмотрела она на Степана. — Я все сделаю как надо…
Степан достал из кармана специальную наклейку под пулевое отверстие и налепил ее сутенеру на переносицу. Как будто застрелили его. Смотрелось очень натурально.
Они спустились на этаж.
Сверчок укрепился хорошо. Бронированная дверь, «глазок» видеокамеры в углу, радиопереговорное устройство. Чтобы не попасть в обзорное поле, Степану и его помощникам пришлось оставаться в лифте. Дверцы держали открытыми.
Катя подошла к двери, позвонила.
— Катенька, это ты? — послышался в динамике теплый задушевный голос.
— Да, Михаил Евдокимович, я…
— А где Толик?
— Он за Ирой поехал…
— А почему меня не предупредил?
— Михаил Евдокимович, ну откуда я знаю, почему…
— Ну да, да, конечно… Сейчас я тебя впущу, Катенька…
Сверчок открыл дверь. И тут же из лифта вырвался ураган в виде Степана и Федота.
Содержателя притона тараном вбили внутрь квартиры, уложили на пол. Степан заломил ему руки, сковал их наручниками. Это было не трудно. Сверчок был самым натуральным доходягой. Таким не рекомендуется ходить по улицам в ветреную погоду — сдуть может. Федот с пистолетом в руке обследовал все комнаты. А их было три.
— Никого! — Для этого ему понадобилось ровно пять секунд.
В квартиру вошел Саня, втащил за собой «застреленного» сутенера. Он положил его на пол лицом вверх. И Катя вошла. Она сразу исчезла в одной из комнат.
Степан поставил Сверчка на ноги.
— Ой, что вы с ним сделали? — запричитал тот.
— То, что будет и с тобой! — зло надавил на него взглядом Степан.
— Вы меня убьете? — сошел с лица хозяин квартиры. — Кто вы?
— Какая тебе разница, козел! К нему подскочил Федот, схватил его одной рукой за грудки, оторвал от пола и прижал к стенному шкафу.
— Урою, гад!
Сверчок чуть не лишился чувств от страха. Хлипкий мужичок, через раз дышит. Но жалости он не вызвал.
— Знаешь такого? — спросил Степан.
Он достал фотографию Шилина и показал Сверчку. Только прошло какое-то время, прежде чем тот пришел в себя и обрел способность различать предметы.
— Да, знаю…
Процесс пошел. Через полчаса Степан уже знал все, что ему нужно. Этот сморчок сдал ему и Шилина, и всех своих постоянных клиентов. И по настоянию Степана выдал всех, кого знал из своих коллег.
— Значит, девочку Ивану Геннадьевичу завтра вечером везут…
— Да…
— Кто?
— Толик.
— А из девочек кого?
— Он Катю заказал…
— Будет ему Катя, — зло сощурил глаза Степан.
В уме начал складываться план. Сверчок уже назвал ему адрес, по которому Шилину поставлялся живой товар.
— Что будем с ним делать? — спросил Федот, с ненавистью глядя на Сверчка.
— Пусть пока живет…
Такую мразь не грех застрелить. Но нельзя перегибать палку. Лимон и Лубок сошли им с рук. А на сутенерах фортуна может изменить им.
— Слушай сюда, мразь! — Если бы Степан мог убивать взглядом, этот подонок был бы сейчас трупом. — Завтра всех, кого ты мне назвал, заметут менты. Это я тебе обещаю. Надо выводить ваше сучье племя… Короче, если вякнешь кому, что мы приходили к тебе и спрашивали про Шилина, завтра вся Москва будет знать, что ты сдал и его, и всех своих ублюдков коллег…
— Да я все понимаю, — испуганно кивал Сверчок.
— Толика твоего мы забираем. Похороним как человека… — Степан посмотрел на Саню и незаметно подмигнул ему.
Сутенер по-прежнему не подавал признаков жизни. Вернее, он уже успел очнуться, но Кулик вырубил его по новой.
Саня все понял, схватил «кота» под мышки. К нему присоединился и Федот. Вместе они потащили его вниз.
Степан же прошел в комнату, где скрылась Катя.
Девочка сидела в кресле. Лицо закрыто руками, ноги поджала под себя. Теплый, нежный комочек.
Катя плакала.
— Ты чего? — Степан присел на корточки, погладил ее рукой по спине.
— Я всегда плачу, когда жду…
— Чего ждешь?
— Жду, когда меня повезут к другому дяде… По-детски тонким голосом Катя говорила совершенно не о детских вещах.
— Тебя больше ни к кому не повезут…
— Вы отдадите меня маме? — Она грустно-грустно посмотрела на него.
— А разве это плохо?
— Лучше, чем здесь. Но она все равно меня продаст…
— Это она тебя этому козлу продала?
— Да…
Таких матерей нужно отстреливать как бешеных собак.
— Давно ты здесь?
— Уже скоро месяц…
— И все это время ты жила здесь?
— Да…
— И сколько вас таких?
— Ира, Маша, Лена… Их на всю ночь увезли… Я уже больше не могу… Катя снова заплакала.
— Хватит сырость разводить, — погладил ее по волосам Степан. — Собирайся, домой поедем…
— Я не хочу к маме. Я ей не нужна…
— Ко мне поедем. Я один жил. А теперь мы будем жить вместе…
— А вы не будете мне делать больно?
— Чего? — не сразу понял Степан.
А когда понял, похолодел. Эта девочка воспринимает его как полового партнера. И неудивительно, психика ее изуродована. И все благодаря этому ублюдку по имени Михаил Евдокимович. Спасать надо девочку. Спасать, пока не поздно.
— Мне всегда больно, — заплакала Катя.
— Ты даже не думай, я не собираюсь пользоваться тобой. Ты будешь мне как дочь…
— Правда? — ее лицо озарилось. Только сейчас Степан понял, какое важное решение он принял.
— Правда…
— Вы очень сильный мужчина. Вы мне нравитесь Я хочу иметь такого отца…
Степан взял ее за руку и повел к выходу.
— А мои вещи?
— У тебя будет все новое…
Он не хотел, чтобы в ее будущее переходило хоть что-то из прошлого.
— Вы забираете Катю? — спросил его Сверчок.
Степан остановился, пристально всмотрелся в его лицо.
Этот тип окончательно пришел в себя. И уже вынашивал в голове какие-то планы. Степан чуял, что в этих планах для него нет ничего хорошего.
— Не твое собачье дело… Если ты сообщишь Шилину о нашем разговоре, ты труп, предупредил он.
— Да разве я не понимаю…
Сверчок лебезил перед ним. Но в глазах холодная фальшь. Такому верить нельзя.
А потом, этот гад заставлял Катю делать гнусные вещи. Степан не сдержался, правая его рука сама сорвалась с привязи, и Сверчок размазался по стене.
Степан вышел из квартиры вместе с Катей. Спустился вниз.
— Ну что, командир, поехали? — спросил Кулик. Он стоял возле подъезда, курил.
— Мы-то поедем. А от тебя, Саня, родина ждет подвига…
— Чего?
— Поднимайся к Сверчку. Я ему по роже съездил. Вроде жив… Короче, посидишь с ним, пока Рома тебя не сменит. Глаз да глаз за ним нужен, как бы Шилину не сообщил…
— Все понял, командир… Он сейчас один?
— Один.
— Тогда нужно спешить. Как бы прямо сейчас на Шило этот гад не вышел…
Кулика сдуло как ветром Настоящий опер, все понимает с полуслова. Только не знает, что Сверчок в отрубе сейчас — никуда позвонить не может.
Двух «котов» отпустили. Федот поехал домой. Рома повез Степана и Катю в Битово. А заодно он должен был доставить сутенера Толика в отделение. Ему в «обезьяннике» до завтрашнего вечера сидеть. А потом его Степан использует в одном деле.
Наврал он Кате, что больше ее не повезут к клиенту. Так получилось, что Шилин заказал на завтра именно ее. И она у него будет.
* * *В Битово пробуждалась жизнь. А началась она с собачников. Парк — лучшее место для прогулок с четвероногими ублюдками.
