Джон Кеннеди - Хью Броган

События были далеки от завершения, и тот же вечер, когда Кеннеди произносил свою речь, в Миссисипи был убит Медгар Иверс. В течение лета по США прокатилось несколько волн демонстраций; повсюду накалялись чувства. В сентябре в начале учебного года почти в каждом штате школы были мирно интегрированы; исключением оставалась Алабама, где губернатор Уоллес вновь прибег к своим мелким хитростям. Он послал в четыре города войска штата (в том числе в Бирмингем), чтобы задержать открытие учебного года. Но, благодаря предписанию суда, он отозвал войска, заменив их на национальных гвардейцев; Кеннеди федерализовал гвардию и приказал гвардейцам оставить школы. Уоллес еще раз попытался играть на публику, но не достиг ничего, кроме популярности среди крайних консерваторов в Алабаме и на остальном Юге; но он возбуждал страсти, которые следовало охлаждать: 15 сентября в Бирмингеме в церкви для черных взорвалась бомба, убив четырех маленьких девочек. Возник бунт, в результате которого были застрелены еще двое афроамериканцев: один — пытаясь бежать, а другой — тринадцатилетний мальчик — в результате беспорядочной стрельбы, поднятой двумя скаутами, возвращавшимися с собрания сегрегационистов. Впоследствии они не могли объяснить свои действия: они просто повиновались импульсу опробовать свои новые пистолеты на мальчике, едущем на велосипеде[286].

Было ясно, что Америка неверными шагами идет к ужасной пропасти; но центр действия теперь переместился в Вашингтон. Целью администрации Кеннеди и организаций по гражданским правам был конгресс. Суды и исполнительная власть сделали или делали все от них зависящее; это был поворотный момент в законодательстве. И билль, который Кеннеди отослал 20 июня, был написан так, чтобы не вызвать сопротивления: смелый шаг, который, тем не менее, с осторожностью и консерватизмом (не имеет значения, по отношению к республиканцам или демократам) мог без особых жертв поддержать принципы или навлечь на себя гнев его избирателей. Билль включал в себя февральские предложения (по которым, как сухо заметил президент в своем специальном послании, ни один парламент еще не имел счастливой возможности проголосовать)[287]; он также добавил предложения, объявляющие вне закона расовую дискриминацию в общественных местах (в гостиницах, ресторанах, кафе, театрах, кинотеатрах и так далее); сильно упрочившаяся власть генерального прокурора способствовала рассмотрению исков, касающихся десегрегации; была запрещена расовая дискриминация в программах, получающих помощь на федеральном уровне, и учреждена Комиссия по предоставлению равных прав в получении работы, контролирующая правительственные контракты. Как впоследствии обернулось, Закон о гражданских правах, принятый год спустя, был значительно строже в отношении мер, предпринятых против дискриминации в области трудоустройства[288]; он был слабее, не предусмотрев никаких шагов против расового неравенства в школах или колледжах, как того хотел Кеннеди; но в целом закон повторял билль, отстаивая мнение человека, который предложил его первым.

Но если президент предлагал, то законодательные власти утверждали. Пришло время настоящей проверки умения Кеннеди управлять конгрессом, и иногда казалось, что он полностью неспособен с ним справиться. С июня до конца октября все внимание было обращено на судебный комитет, на чье рассмотрение администрация отослала билль. Возможно, предстояло выдержать еще одну битву с комитетом по урегулированию: Кеннеди опять пришлось понять (вслед за Эмануэлем Селлером, председателем комитета, предоставляющим запутанным вопросам решаться самим по себе), что увенчанные славой ветераны конгресса, со всей их властью и опытом, часто были неспособны выполнить свои оптимистичные обещания. Даже Лэрри О’Брайен соглашался, что он слишком надеялся на них. И все же в итоге основная цель была достигнута.

Кеннеди знал, что у очень строгого билля не было шанса ни в Палате Представителей, ни в Сенате. Ошибка Селлера была в том, что он позволил своему подкомитету поправить билль администрации, пока он не стал слишком радикальным для исполнения; ситуацию могли спасти только в комитете, и только с помощью республиканского руководства — Уильяма М. Мак-Каллока и Чарли Халлека, лидера меньшинства. Они запросили цену за свою помощь: они настояли не только на том, чтобы стать полноправными участниками в написании билля, но и получить полномочия от общества на эти действия. Это было небольшой ценой, и Кеннеди с радостью согласился, одновременно обрушив все возможное давление на своих неуправляемых демократов. В результате 29 октября исправленный билль был выпущен комитетом, и первый барьер в конгрессе был преодолен. Кеннеди это чрезвычайно радовало: новый билль был строже, чем тот, который он подписывал, но лишь настолько, чтобы избежать опасности. Он немедленно сделал публичное заявление: «Этот билль — всесторонний и исчерпывающий… С самого начала принятие эффективного билля по гражданским правам потребовало того, чтобы частные и политические различия были отставлены в сторону перед надвигающимся национальным кризисом. Эта деятельность была осуществлена под руководством спикера Палаты Представителей Джона Мак-Кормака, лидера меньшинства палаты Чарльза Халлека, председателя комитета Эмануэля Селлера и главы меньшинства Уильяма Мак-Каллока»[289]. Следующую битву следовало выдержать, забирая билль из комитета по урегулированию, но с руководством республиканцев, поддерживающих то, что теперь являлось определенно двухпартийным биллем. Кеннеди мог обоснованно надеяться преодолеть и этот барьер, у него также имелось обещание Дерксена о поддержке республиканцами в Сенате на заключительном голосовании, и таким образом устранялось одно из лучших вариантов оружия южан — обструкция.

Вряд ли что можно к этому добавить. Никому не известно, что бы произошло, если бы Кеннеди не был убит. Сегодня ясно, что многое следовало сделать иначе, но стоит заметить, что даже когда у власти находился Линдон Джонсон с его удивительными способностями, билль о гражданских правах стал законом не раньше лета 1964 года. Приз, который получил президент Джонсон (отчасти это было вызвано памятью о его предшественнике), мог не завоевать президент Кеннеди. С другой стороны, могло быть и иначе. Он и его команда в самом начале допустили несколько серьезных промахов, стараясь провести билль через судебный комитет, но по мере того, как они это делали, начали разбираться в вопросе и в итоге достигли успеха. Нет определенной причины полагать, что эти очень умные, способные люди, в чьих руках была сосредоточена власть и влияние президентства, не могли решить этот вопрос как следует на последующих стадиях. Либералы в конгрессе так не считали, но их политические суждения мало что содержали по сути, их неподатливость являлась одним из главных препятствий иа пути Кеннеди.