Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Я так и поступала всю жизнь, — резко произнесла американка, и стало ясно: она в ярости. И тут Кейси вдруг одарила мужчин восхитительной улыбкой. Чуть побарабанив пальцами по скатерти, она встала. Прошу извинить меня, джентльмены... — мило обронила она и величественно удалилась, провожаемая ошеломленным молчанием.

— Разве я её вышвырнул? — удивился Данросс.

— Так или иначе, это было забавно, черт возьми, — ухмыльнулся Барр. — Интересно, что заставило её передумать? А, Филлип?

— Что? — рассеянно спросил Филлип Чэнь.

— В какой-то момент мне показалось, что она собирается заткнуть беднягу Иэна за пояс, а тебе? Но что-то заставило её передумать. Что именно?

— Держу пари, ничего хорошего она не подумала, — улыбнулся Данросс. — Эта штучка опасна, как полный карман скорпионов.

— Зато какие титьки, — зажмурился Барр.

Они засмеялись. Но не Филлип Чэнь. Данросс переживал из-за него все больше. Он целый вечер пытался поднять Филлипу настроение, но не смог развеять завесу вялого безразличия. В течение всего ужина Филлип оставался понурым и отвечал односложно.

Барр, рыгнув, встал.

— Пойду отолью, пока есть место. — И он, пошатываясь, побрел в сад.

— Не мочись на камелии, — рассеянно крикнул ему вслед Данросс, а потом заставил себя сосредоточиться. — Филлип, не переживай, — сказал он, теперь, когда они остались одни. — Джона скоро найдут.

— Да, я уверен, что найдут, — безучастно отозвался Филлип Чэнь, который не столько переживал из-за похищения, сколько был потрясен тем, что обнаружил сегодня днем в банковской ячейке сына.

Он открыл её ключом, снятым со связки. «Ну же, Филлип, бери его, не будь дураком, — шипела на него Диана. — Бери: если не возьмем мы, его возьмет тайбань!» — «Да-да, я знаю».

«Слава всем богам, что ключ взял я», — думал он теперь, не в силах превозмочь растерянность: из головы не шло то, что он обнаружил, обшарив ячейку. Разного формата конверты из плотной желтой бумаги, в основном расписанные по отдельным статьям, дневник и телефонная книжка. В конверте с пометкой «Долги» — уведомления на сумму девяносто семь тысяч гонконгских долларов по текущим долгам в нелегальных гонконгских тотализаторах вне ипподрома. Долговая расписка на имя Скупердяя Сина, сомнительной славы ростовщика, на тридцать тысяч гонконгских долларов под три процента в месяц. Давно просроченный вексель на предъявителя от банка «Хо-Пак» на двадцать тысяч гонконгских долларов. Письмо от Ричарда Квана, датированное прошлой неделей, в котором тот грозился поговорить с отцом Джона, если Джон в ближайшее время не примет каких-либо мер. Ещё там были письма, которые документально подтверждали крепнущую дружбу его сына с американским азартным игроком Винченцо Банастасио. Этот последний заверял Джона Чэня, что не станет торопить с долгами: «Не дергайся, Джон. У тебя кредит на самых благоприятных условиях, лишь бы в этом году...». К письмам прилагалась фотокопия абсолютно законного, нотариально засвидетельствованного векселя, по которому Джон, его наследники или правопреемники обязаны выплатить Банастасио, по первому требованию, четыреста восемьдесят пять тысяч американских долларов плюс проценты.

«Какая глупость, глупость!» — бушевал Филлип, прекрасно зная, что у сына нет и пятой части этих средств, так что выплачивать долг придется в конце концов ему, Филлипу.

Затем его внимание привлек толстый конверт, помеченный «Пар-Кон».

В конверте хранился подписанный К. С. Чолок три месяца назад контракт, согласно которому Джон Чэнь был принят на работу в компанию «Пар-Кон» в качестве частного консультанта. Ему полагалось вознаграждение в размере «сто тысяч американских долларов, выплачиваемых авансом (пятьдесят тысяч из которых настоящим признаются уже выплаченными), и ещё один миллион американских долларов, выплачиваемый в течение пяти лет равными долями по подписании удовлетворительного соглашения между „Пар-Кон" и „Струанз", „Ротвелл-Горнт" или любой другой гонконгской компанией по усмотрению „Пар-Кон"; и в течение тридцати дней с даты подписания вышеуказанного контракта погашается задолженность мистеру Винченцо Банастасио, проживающему по адресу: Орчард-роуд, 85, Лас-Вегас, штат Невада, в размере четырехсот восьмидесяти пяти тысяч американских долларов с выплатой в первый год взноса в размере двухсот тысяч американских долларов вместе с балансом в размере пятидесяти тысяч американских долларов...»

«В обмен на что?» — беспомощно задыхался Филлип Чэнь в хранилище банка.

Контракт был пространный, но ещё из него следовало лишь то, что Джон Чэнь должен выступать в качестве «частного консультанта по Азии». Никаких примечаний или документов к контракту не прилагалось.

Филлип торопливо проверил конверт ещё раз на случай, если что-то упустил, но больше ничего не обнаружил. Быстрый просмотр остальных конвертов ничего не дал. Потом только он мимоходом заметил тоненький авиаконверт, который наполовину прилип к другому и был помечен «Пар-Кон II». В нем содержались фотокопии заметок, написанных его сыном от руки для Линка Бартлетта.

Первая была составлена шесть месяцев назад, и в ней подтверждалось, что он, Джон Чэнь, имеет намерение и возможность предоставить «Пар-Кон» самые сокровенные сведения о самой потаенной деятельности всего комплекса компаний «Струанз».

...Конечно, это должно быть сохранено в абсолютной тайне, но, например, мистер Бартлетт, из прилагаемых балансов «Струанз» с 1954 по 1961 год (когда компания выставила свои акции на продажу) Вы можете видеть, что мои предложения вполне реальны. Если Вы посмотрите на схему корпоративной структуры «Струанз», а также на список некоторых наиболее важных акционеров и их тайных авуаров, включая авуары моего отца, Вы убедитесь, что Вам не составит труда выдвинуть предложение о покупке на условиях «Пар-Кон». Добавьте к этим фотокопиям то другое, о чем я говорил, — клянусь перед Господом, что Вы можете мне верить, — и я гарантирую успех. Я рискую своей жизнью, и это должно быть достаточной гарантией. Но если Вы авансируете мне сейчас пятьдесят тысяч из первой сотни, я дам согласие передать Вам это в пользование по прибытии — при том, что Вы обязуетесь вернуть мне это сразу по заключении Вашей сделки, — или для использования против «Струанз». Я гарантирую, что использую это против «Струанз». В конце концов Данроссу придется выполнить все, что Вы хотите. Прошу ответить на обычный почтовый ящик и уничтожить это послание, как мы условились.

«Пользование чем?» — пробормотал Филлип Чэнь, уже вне себя от беспокойства. Когда он читал второе письмо, руки у него тряслись.

Уважаемый мистер Бартлетт, настоящим подтверждается дата Вашего приезда. Все готово. Жду возможности увидеть Вас снова и познакомиться с мистером К. С. Чолоком. Спасибо за пятьдесят тысяч, которые благополучно поступили. В будущем все выплаты нужно переводить на номерной счет в Цюрихе: я предоставлю Вам банковские реквизиты по приезде. Благодарю также за подтверждение нашей устной договоренности о том, что, оказав Вам обещанное содействие, я смогу рассчитывать на трехпроцентную долю участия во вновь созданной «Пар-Кон (Азия) трейдинг компани».

Прилагаю ещё кое-что представляющее интерес: обратите внимание на даты — 1, 11 и 15 сентября, — когда «Струанз» должна будет платить по векселям (подписанным моим отцом) компании «Тода шиппинг» за новые супербалкеры. Денег, чтобы заплатить по ним, у «Струанз» нет.

Далее: что касается вопроса мистера Чолока относительно позиции моего отца в случае приобретения контрольного пакета или борьбы за доверенности акционеров при выборах директоров. Его можно нейтрализовать. Прилагаемые фотокопии — лишь часть того, чем я располагаю. Они подтверждают очень тесные отношения отца с Белым Порошком Ли и его родственником У Санфаном, известным ещё как Четырехпалый У, с начала пятидесятых, а также тот факт, что эти трое совместно владеют — на сегодняшний день тоже — риэлторской фирмой, двумя судоходными компаниями и имеют общие торговые интересы в Бангкоке. Хотя сегодня Белый Порошок и Четырехпалый У выдают себя за уважаемых бизнесменов, работающих на рынке недвижимости, и состоятельных судовладельцев, все прекрасно знают, что они многие годы успешно занимались пиратством и контрабандой. Более того, среди китайцев ходят упорные слухи, что эти двое — Великие Драконы в торговле опиумом. Если контакты моего отца с ними получат публичную огласку, это навсегда лишит его репутации, разорвет те самые тесные связи, которые он поддерживает со «Струанз» и всеми другими существующими на сегодняшний день хонгами, и, что самое главное, поставит жирный крест на его надеждах получить рыцарское звание, о чем он мечтает больше всего. Одной угрозы предать огласке его сомнительные деловые операции будет достаточно, чтобы нейтрализовать отца. И даже сделать его союзником. Конечно, я понимаю, что эти и другие имеющиеся у меня бумаги нуждаются в дополнительном документальном подтверждении, чтобы суд признал их доказательствами, имеющими юридическую силу, но их у меня уже полно, и они спрятаны в надежном месте...