Сталин: арктический щит - Юрий Жуков

Представлялось бы необходимым, поскольку к этому будет иметься физическая возможность со стороны зимовщиков, установить учет случаев норвежского промысла у берегов архипелага и периодически сообщать о них по радио в Главное управление Северного морского пути для передачи в НКИД.

В случае появления норвежских промышленников в непосредственном кругозоре наших зимовщиков или в пределах водного пространства, доступного для имеющихся у них плавучих средств, надлежит входить с этими промышленниками к контакт и официально предупредить их о том, что они совершают незаконный промысел в советских водах и что им поэтому полагается удалиться. В случае отказа подчиниться этому требованию надлежит ни в коем случае не прибегать к оружию какого бы то ни было вида, а ограничиться официальным заявлением, что о невыполнении законных распоряжений власти архипелага будет немедленно сообщено центральному советскому правительству»43.

Инструкция, пронизанная главным — вести себя предельно твердо, но вместе с тем и подчеркнуто корректно, осторожно, выражала позицию советского руководства, остававшуюся неизменной несмотря ни на что. Ту же, что ясно и четко определили указания Москвы полпреду в Осло А.А. Бекзадяну, когда ему в марте 1933 года предстояли переговоры с только что занявшим посты премьера и министра иностранных дел Ю. Мувинкелем. И тогда советская сторона стремилась урегулировать вопрос о Земле Франца-Иосифа на предельно простых условиях, предлагавшихся и прежде, в 1930, 1932 годах. «На базе формального признания Норвегией, — как требовал Наркоминдел, — нашего суверенитета над архипелагом Франца-Иосифа и одновременного предоставления особых прав норвежскому зверобойному промыслу на известное количество лет»44.

Тем не менее по вопросу о Земле Франца-Иосифа найти обоюдоприемлемое решение так и не смогли. И все же советское руководство постаралось вскоре продемонстрировать искреннее желание урегулировать с Норвегией разногласия из-за арктических территорий, т. е. завершить то, что почти сделано еще десятилетие назад. 10 марта 1925 года, когда заместителю председателя правительства А.Д. Цюрупе поручили «подписать от имени СНК СССР протокол о присоединении СССР к Шпицбергенскому трактату»45.

Тогда не учли лишь одного — необходимости предварительно ратифицировать Парижское соглашение, ибо такой практики в стране не знали. Хотя и со значительным опозданием, 7 мая 1935 года, проделали все необходимые юридические процедуры46. В тот же день советский посол в Париже В.П. Потемкин, сообщая Пьеру Лавалю, министру иностранных дел Франции, о присоединении Советского Союза к Договору по Шпицбергену и острову Медвежьему, подчеркнул — его страна сделала это «без всяких условий и оговорок»47.

Но даже и после столь миролюбивого шага СССР в Осло продолжали выражать сомнение в искренности Москвы. Правда, в равной степени подозрительно относились и к замыслам Копенгагена, Вашингтона. Вызвали же к жизни такие настроения не только горечь проигранного в Гаагском международном суде дела, но и события в мире. Приход к власти в Германии нацистов и ставшая вполне реальной угроза новой войны в Европе, которая, по общему мнению, на этот раз непременно затронет Норвегию.

Начало бурным дискуссиям о возросшей стратегической роли Арктики положила публикация в газете «Натионен» 24 февраля 1936 года доклада полковника норвежской армии, сотрудника Генштаба Норвегии Руге на собрании студентов в Осло. «Интерес к России, — заявил тот, — к Ледовитому океану сильно вырос… В случае войны России обязательно придется найти транзитный торговый путь через Норвегию и Швецию, использовать воды Ледовитого океана… Но если она еще получит и аэродромы в Северной Норвегии, то сможет господствовать над всей Северной Атлантикой. Противникам же СССР для нападения на нее также потребуются базы в Северной Норвегии».

Иначе оценил ситуацию директор норвежского Полярного института Адольф Хуль. В интервью той же «Натионен», опубликованном 28 апреля, он заявил: «Теперь на Свальбарде находятся две тысячи русских, работающих там, тогда как норвежцев всего лишь шестьсот. Угольные копи Свальбардт для России играют огромнейшую роль, так как остальные располагаются на юге. Если Север России (в случае войны. — Прим. авт.) будет отрезан от подвоза угля, то у нее останутся только копи на Свальбарде. Вот поэтому наша администрация на Свальбарде должна быть настороже, в противном случае мы потеряем это наше владение».

И все же в гораздо большей степени волновала норвежцев судьба Гренландии. Взбудоражили их два сообщения, обошедшие в феврале 1936 года мировую прессу: о намерении Торвальда Стаунинга, премьер-министра Дании, в ходе будущего визита в Вашингтон продать Гренландию правительству Соединенных Штатов; и о том, что «Пан Америкен», завершавшая прокладку авиатрассы через Атлантику, сделает конечным пунктом межконтинентальной линии не Берген или Осло, как планировалось, а Копенгаген. В связи с этим Дания запретит Норвегии строить свои аэродромы в Гренландии.

4

Пока в Норвегии разгорались политические страсти, порожденные чувством оскорбленного национального достоинства, Советскому Союзу приходилось спешно повышать свою боеготовность, делать все возможное, чтобы в ближайшем будущем отразить более чем возможные удары агрессоров: с запада — нацистской Германии, стремящейся к реваншу, а с востока — Японии, уже захватившей северо-восточный Китай, не скрывавшей своих устремлений далее, в Сибирь.

2 мая 1935 года СССР подписал пакт о взаимопомощи с Францией, 16 мая — с Чехословакией. И теперь оставалось только одно: наглядно доказать свою способность оказать быструю и действенную помощь союзникам, несмотря на отсутствие общей границы с Германией. Единственным же неопровержимым аргументом в таком случае должна была стать дальняя бомбардировочная авиация. Она же могла оказаться решающим фактором и для сдерживания Японии.

Политбюро возвратилось к вопросу об откровенно пропагандистском, а потому непременно успешном полете РД, он же АНТ-2 в январе 1935 года. Узкое руководство оказалось перед выбором одного из двух предложений. М.М. Громова, уже продемонстрировавшего блестящее владение новой машиной и за первый полет на ней удостоенного (восьмым по счету!) звания Героя Советского Союза — из Москвы через Средиземное море, Западную Африку и Южную Атлантику в Бразилию. Или С.А. Леваневского, одного из участников спасения челюскинцев, предложившего иной вариант такого же по протяженности, 13 тысяч километров, маршрута: Москва — Северный полюс — США, Сан-Франциско.

Политбюро избрало, считая политически более важным, второй вариант — он ведь помогал осуществить и давние планы об установлении трансполярной трассы.

26 января 1935 года последовало решение «О перелете Москва — Сан-Франциско». «Считать, — указывало оно, — в порядке предварительном приемлемым предложение т. Леваневского о беспосадочном перелете Москва — Сан-Франциско через Северный полюс. Предложить тт. Орджоникидзе и Ворошилову помочь т. Леваневскому и предоставить ему возможность ознакомиться с самолетом РД. Окончательное решение принять по представлении доклада тт. Ворошилова, Орджоникидзе и Леваневского. Срок — декада»48.

Однако десять дней растянулись в месяц, и только 26 февраля Политбюро приняло окончательное решение. От имени СТО:

«1. Принять предложение т. Леваневского о перелете летом (июль) 1935 года без посадки по маршруту Москва — Сан-Франциско через Северный полюс на самолете РД.

2. Обязать Наркомтяжпром под ответственность т. Орджоникидзе произвести необходимые переделки в самолете РД для указанного перелета и обеспечить самолет моторами М34 для испытания и перелета.

3. Обязать НКОбороны под ответственность т. Ворошилова организовать тренировку и подготовку экипажа для перелета и обеспечения самого перелета радиосвязью и метеорологическим обслуживанием.

4. Возложить общее руководство подготовкой перелета и осуществлением его на т. Ворошилова и т. Орджоникидзе, а непосредственное руководство подготовкой и перелетом — на нач. УВВС РККА т. Алксниса. Подчинить командира самолета т. Леваневского на весь период подготовки и проведения перелета т. Алкснису.

5. Утвердить экипаж для перелета в следующем составе: командиром экипажа и первым летчиком — т. Леваневского. Штурманом — флаг-штурмана Черного моря т. Левченко, вторым летчиком — слушателя Военно-воздушной академии т. Байдукова, запасным штурманом — заведующего штурманской кафедрой Военно-воздушной академии т. Белякова, запасным летчиком — командира Отдельного отряда т. Гуревича…

6. Отпустить на подготовку и проведение перелета из резервного фонда Совнаркома Союза 1 500 000 рублей в совзнаках и 55 000 в инвалюте согласно прилагаемой смете»49.